Муж на час - Наталья Баклина

В летнем кафе под зонтиками пломбира не было — предлагались только брикетики и рожки мороженного «Нэстле». Людмила купила один, откусила — нет, не то. То мороженное, из детства, было вкуснее. Пусть без этих вот карамельно-ягодных изысков, но оно как-то очень основательно таяло на языке, давая полную гамму восхитительных ощущений. А это, сегодняшнее, оставалось во рту излишней сладостью и досадой, будто тебе под видом чего-то давно знакомого и любимого подсунули имитацию, суррогат.

«Кажется, ты стареешь», — усмехнулась Людмила, наблюдая, с каким энтузиазмом поедает своё эскимо мальчишка лет десяти-двеннадцати. Мальчишку вкус мороженного вполне устраивал. Он сидел, вытянув ноги в роликовых коньках, и жмурился от удовольствия — отдыхал.

Подростки на роликах попадались часто — судя по всему, они облюбовали дорожки парка и превратили их в роллердром. Людмила подумала, что надо как-то перекрутиться и всё-таки купить Соньке на день рождения ролики — дочка просит их с прошлого лета, а Аркадий никак денег не даёт. А со своей зарплаты у Людмилы тоже накопить не получается — хочется ведь хорошие ролики взять, а не дешёвую дрянь, которая развалится в первый же заезд.

Она встала и пошла по дорожке, наблюдая, как мчатся, обгоняя друг друга, голоногие подростки в наколенниках, коротких перчатках, кое-кто — в касках, похожих на половинки дынек, с рюкзачками за спиной. И тут она поняла, почему Сонька просит ролики — летать хочет. Так, как эти дети, которые скользят в свободном полёте, едва касаясь асфальта колёсиками.

— Осторожно! — крикнули за спиной.

Людмила оглянулась — девушка в розовой футболке обгоняла пожилую женщину с малышом лет четырёх, видимо, бабушку с внуком — сделала ещё шаг, и тут земля ушла из-под ног, и она упала, больно стукаясь своими многострадальными коленями.

— Что с вами? Вы в порядке, не ушиблись? — девушка на роликах спрыгнула со ступеньки и склонилась над Людмилой, протягивая ей руку. Острота боли ушла, сменившись тупым нытьём, и до Людмилы дошло, что случилось — дорожка спустилась вниз ступенькой-уступом, а она не заметила. И рухнула. И, кажется, подвернула ногу.

— Носитесь тут, как оглашённые! — сварливо прокомментировала происшествие подошедшая к ним бабушка с внуком. — А тут, между прочим, люди гуляют. И дети. Мало вам свои руки-ноги ломать, вы ещё людей с ног сбиваете!

— Не ругайте девушку, я сама виновата, — поморщилась Людмила. — Под ноги надо было смотреть. Помогите, пожалуйста, я поднимусь.

Девушка подала руку, Людмила встала и попыталась наступить на левую ногу. Та отозвалась острой болью.

— Вот беда, я ногу подвернула, — констатировала она. Всё. Съездила за сценарием. Как теперь до дому добираться? Придётся звонить Аркадию.

— Помогите мне, пожалуйста, до скамейки добраться, — попросила она уже двоих подростков — к девушке подъехал её приятель в черной майке с зелёным рисунком. Ребята отвели её к скамейке, Людмила села и достала мобильник, собираясь звонить. И тут телефон пикнул, приняв «эсэмэску».

«Уехал из города, буду послезавтра, перезвоню» — писал ей муж. Да что ж это такое! Неприятности на неё так и сыплются, а муж, как назло, зачастил в свои поездки, дома почти не живёт! И что же ей теперь делать?

Телефон, словно откликаясь на её отчаяние, разразился трелью. Звонил Игорь, и от его «Сидите там, я скоро» Людмила почувствовала такое облегчение, словно камень сняли с души.

— Сдаётся мне, у вас просто талант попадать в передряги, — сказал ей Игорь час спустя. Он припарковал машину возле автобусной остановки, недалеко от места, где сидела Людмила. Только идти нужно было под горку, и травмированная нога отчаянно сопротивлялась тому, чтобы на неё наступали. Игорь уже поставил предварительный диагноз, взглянув на распухшую щиколотку: растяжение. И теперь Людмила прыгала на одной ножке, опираясь на руку спутника. Благо обувь, босоножки на танкетке, позволяла.

— Сейчас отвезу вас в травмпункт, пусть повязку наложат давящую.

— Ой, нет! — остановилась Людмила. — Сначала ко Льву Романычу, он меня уже заждался, я сценарий должна забрать!

— Слушайте, да наплюйте вы на сценарий! Вам с такой ногой дома надо сидеть, а не работать. Поехали к врачу.

— Игорь, пожалуйста, мне очень надо, — попросила Людмила, и в голосе её звучало такое отчаяние (срывается дело!) и такое раскаяние (из-за её легкомыслия!), что Игорь сдался.

— Ладно. Где живёт ваш Лев Романович?

— Тут недалеко, на Багратионовской! — обрадовалась Людмила.

Но повязку он ей всё-таки наложил, прямо в машине. Распотрошил аптечку, нашёл бинт, из кармана достал носовой платок, смочил его из бутылки «Бонаквы». И, присев перед Людмилой на корточки, туго обмотал распухшую щиколотку сырым компрессом, а сверху всё зафиксировал бинтами. Пока доехали до улицы Барклая, ноге стало намного лучше, и к подъезду, где жил Лев Романыч, Людмила уже не прыгала, а ковыляла.

На звонок домофона никто не отозвался. На телефонный звонок — тоже.

— Ушёл ваш Лев Романыч, — констатировал Игорь. — Поехали к врачу.

— Нет, он не мог уйти, он с температурой, — встревожилась Людмила. В голове уже возникла картина, как сценарист мечется в бреду, не в силах отозваться. — А вдруг у него диабетический приступ и ему требуется помощь? Игорь, нам нужно к нему подняться!

Захаров собрался возразить, но тут дверь запищала, открываясь изнутри, из подъезда вышел мальчишка с собакой, и Людмила решительно ковыльнула в раскрытую дверь.

— У вас что, есть ключ от его квартиры? — спросил Игорь, пока они поднимались в лифте на восьмой этаж.

— Нет, — удивилась Людмила.

— А как вы тогда собираетесь туда попасть, если ваш сценарист при смерти?

Людмила замолчала озадаченно, а потом шагнула в открывшуюся дверцу лифта — как-нибудь. Ключи им и не понадобились — дверь квартиры Льва Романовича была приоткрыта.

— Лев Романович! Лев Романович, это Людмила, вы дома? — крикнула она, переступая порог. Квартира отозвалась тишиной, и ей стало страшно.

— Люда, пошли отсюда, — негромко сказал Игорь.

— Нет, я посмотрю. Может быть, ему плохо, — справилась со страхом Людмила, шагнула на больную ногу и ойкнула — забыла про своё увечье.

— Ладно, стойте здесь, я сам посмотрю, — отстранил её Игорь и прошёл по коридору в комнату. В комнате ничком возле кровати лежал грузный мужчина, и кровь из его головы заливала бумаги, исписанные мелким убористым почерком.

«Только трупа мне и не хватало!» — разозлился Игорь, наклоняясь пощупать пульс. То, что дело пованивает чем-то подобным, он ощутил, когда Людмила только взялась за ручку открытой двери. Был бы один — рванул бы прочь, не задумываясь. Но удрать и бросить тут эту одноногую дурынду он не мог.

— Он… умер? — ахнула, доковылявшая таки до комнаты, «дурында».

— Живой, — нащупал, наконец, биение жилки на шее Игорь. — И очень горячий. Скорую вызывай. И милицию.

Скорая приехала быстро, но ещё до появления врачей сценарист начал подавать признаки жизни — застонал слабо и повернул набок голову. Врачи вошли в квартиру вместе с милицией, и парень в штатском, зачем-то показавший Игорю удостоверение оперативника, терпеливо ждал, пока врачи сделают свою работу, чтобы заняться своей. Рана сценариста оказалась не опасной, но обширной, отчего и вылилось такое ужасающее количество крови. Ему обработали затылок и аккуратно переложили на носилки — температура, диабет, плюс возможное сотрясение мозга, надо везти в больницу. Со слов Людмилы записали данные больного, попросили обязательно найти документы, чтобы оформить его в больнице. И тут сценарист застонал активнее и открыл глаза.

— Лев Романыч, как вы нас всех напугали! — обрадовалась Людмила. — Квартира открыта, вы весь в крови!

— Зачем вы это сделали? — он с трудом сфокусировал на Людмиле мутноватый взгляд.

— Врачей вызвала и милицию? Ну, потому что думала, что вы уже умерли, — объяснила Людмила. — И очень испугалась.

— Зачем, — сценарист не слушал, а словно пытался что-то разглядеть в её лице — зачем вы стукнули меня по голове?

В наступившей паузе стало слышно, как в ванной капает вода, и как гоняют мяч мальчишки на улице.

Глава 6

«Этого ещё не хватало!» — думал Игорь, по-быстрому соображая, могла ли Людмила успеть шарахнуть по башке бедолагу-сценариста и добраться до Поклонной горы, чтобы обеспечить себе алиби.

— Лев Романыч, вы о чём? — Людмила даже шагнула к носилкам, забывшись, и тут же охнула, наступив на больную ногу, и ухватилась за Игоря, чтобы не упасть. — Он бредит? — спросила она уже у парня-фельдшера, одетого в бирюзовую униформу.

— Всё может быть, в больнице разберёмся, — дипломатично пожал плечами тот и взглянул на Игоря. — Носилки до машины донести поможете?