Градус любви - Кэнди Стайнер

и казалось, что никогда и не забудет, даже если и впрямь диагностируют деменцию.

И я тоже знала, что никогда ее не забуду.

Бетти первой открыла мне глаза на мир за пределами Стратфорда, убедила не бояться рисковать, двигаться по жизни увлеченно и непримиримо.

«Обычную жизнь может влачить каждый, дитя мое, – одним спокойным днем сказала она. – Но лучшие приключения предназначены для тех, кому хватает храбрости быть незаурядным».

Я глубоко вздохнула, тихонько постучав, а потом открыла дверь и вошла в комнату.

Бетти сидела в том же кресле-качалке, где я видела ее в последний раз, перед тем как вернуться в колледж. Она повернулась лицом к окну, хотя шторы были задернуты, и осторожно покачивалась, напевая мелодию Good Morning из «Поющих под дождем». Я улыбнулась, увидев ее длинные седые волосы, коллажи из журналов, старые киноафиши. Когда дверь закрылась за мной, Бетти перестала качаться и прислушалась.

– Кто там?

– Лучше бы ты повернулась и посмотрела сама, старушка, – дерзко ответила я.

Бетти резко повернула голову, сведя брови на переносице, словно ей нанесли личное оскорбление, а когда заметила меня, ее лицо тут же смягчилось, и она расплылась в улыбке.

– Будь я проклята, глядите-ка, кого принесло.

Я улыбнулась в ответ и, обойдя кровать, села на край поближе к креслу. Наклонившись вперед, положила ладонь на руку Бетти, и у нее заблестели глаза от непролитых слез.

– Перестань так сильно хмуриться, – сжав ее запястье, сказала я. – А то морщины появятся.

– Ха! – загоготала она, сжав в ответ мою руку. – В молодости я слишком часто улыбалась. Теперь просто пытаюсь восполнить ущерб.

Я засмеялась, а она опустила взгляд на журналы, которые я держала.

– Это мне?

– Хм… смотря по обстоятельствам. Когда ты в последний раз воровала пудинг?

– На прошлой неделе, – заговорщически наклонившись ко мне, призналась Бетти, и ее серые глаза почти заблестели серебром. – Но он был ванильным, так что разве это считается?

Я ухмыльнулась и отдала стопку журналов. Бетти улыбнулась еще шире, чем при нашей встрече, взяла их и принялась листать, а я откинулась на ее кровать. Спустя несколько страниц она стала рассказывать, что Энн Хэтэуэй назвали в честь жены Шекспира, а я кивала и внимательно слушала. Бетти продолжала листать журналы, останавливаясь на каждой странице и выдавая мне новую историю о еще какой-нибудь знаменитости.

Бетти родилась и выросла в Стратфорде, но не отъезжала от города, который называла домом, дальше, чем на два округа. Хотя она ни разу не путешествовала, воображение у нее было очень богатым: Бетти любила убегать в мир фильмов и книг, проживать судьбы шпионов, королев и юных студентов. Коллажи, украшавшие стены, оживляли ее любимые приключения, и мысленно она успела повидать целый мир.

Она испытала все.

– Я выхожу замуж, – спустя час сообщила я, и Бетти перестала читать об увлечениях Криса Пратта, а по ее лицу пробежала странная тень.

– Правда?

Я кивнула.

– Как он сделал предложение?

– На вечеринке, где присутствовали все его друзья и семья, – сказала я. – Он объявил, что баллотируется на пост представителя штата.

– А, политик, – задумчиво произнесла Бетти. – Наверное, твой отец его любит.

– Очень.

– А ты?

Я улыбнулась, и у меня перехватило дыхание, чего раньше, когда мне задавали этот вопрос, не случалось – во всяком случае, до тех пор, пока об этом не спросил Ноа Беккер.

– Люблю, – сказала я, стараясь побороть непривычную неловкость.

– Что ж, – все так же задумчиво сказала она и кивнула, сосредоточив взгляд на странице журнала. – Я бы хотела с ним познакомиться. Ты его приведешь?

– Он приедет через шесть недель, к свадьбе, – ответила я. – Попробую его выкрасть.

– А ты куда улизнешь, когда свяжешь себя узами брака? – Она взглянула на меня, снова сдвинув брови на переносице.

Я наклонилась и накрыла ее руку ладонью.

– Не так уж и далеко. Я всегда буду рядом.

Я понимала, что Бетти не осознает, сколько минуло времени с нашей последней встречи, но она точно чувствовала, что это было давно. Я сжала ее руку, молча смотря, как она пролистала второй журнал, а потом зевнула. Я протянула руку за журналами и, положив их на тумбочку, помогла Бетти лечь на кровать.

– Этот мужчина, за которого ты выходишь замуж, – сказала она, когда я накрыла ее вязаным одеялом до плеч. – Рядом с ним ты чувствуешь себя, как Джулия Робертс рядом с Ричардом Гиром в «Красотке»?

Я улыбнулась, подоткнув одеяло и задумавшись над ее вопросом. Чувствовала ли я себя с Энтони особенной, желанной, красивой настолько, что он не смог устоять? Не факт. Но чувствовала ли я рядом с ним себя в безопасности, чувствовала, что обо мне заботятся и создают мне комфорт? Да.

– Думаю, да, – прошептала я, но приподняла брови, встретившись с ней взглядом. – Хотя он не такой красивый.

– Ну, красивее Ричарда Гира не найти, моя дорогая, – театрально вздохнув, сказала Бетти, будто это и без того было понятно. – Не будь к себе слишком сурова.

Я рассмеялась, а Бетти улыбнулась и вскоре закрыла глаза. Через несколько минут она тихонько захрапела, а я поняла, что смотрю на ее любимый плакат из «Красотки», который висел над кроватью. Я представила эту сцену, задумавшись, как бы выглядел Энтони, если бы примчался спасать меня, как Ричард Гир – рыцарь в лимузине, а не на коне.

Я была уверена: если бы пришлось, он пошел бы на этот широкий жест. Была уверена, что он обо мне позаботится, что мне будет комфортно рядом, когда Энтони начнет воплощать свои политические мечты. И была уверена, что он такой же красивый, как Ричард Гир, хотя Бетти этого не сказала.

Но, смотря на широкую улыбку Джулии Робертс, я не была уверена лишь в одном: хочу ли я стать принцессой, которую он спасет.

В мыслях мелькнул голос, что я пыталась забыть с понедельника.

«Никто не спрашивал, готова ли ты к замужеству?»

И я задалась вопросом, почему мне никогда не приходило в голову, что и относительно этой свадьбы у меня есть право голоса.

Глава 4

Ноа

В пятницу вечером после очередной тяжелой недели в винокурне я сидел за столом, который сколотил мой отец, вместе с тремя братьями и воспитавшей нас женщиной и пил холодный «Будвайзер». В прошлом я бывал на ужинах в семьях друзей и пары девушек, и всегда меня постигало разочарование. Потому что в большинстве случаев за столом царили тишина, порядок и уважение, а в моей семье все происходило иначе.

В доме Беккеров за ужином