На поводке за счастьем - Аня Дарк

старушки больше нет. То ему всё казалось, что его погулять взяли и вот-вот вернут домой. Но раз за разом я заводил его в свою квартиру, а не в ту, где он жил. Сначала он просто оборачивался с грустным видом, а потом и вовсе начал напролом тянуть туда. Когда же я разворачивал его к своей двери, тот упирался всеми конечностями и наотрез отказывался сдвигаться с места. В эти моменты мне становилось особенно больно и печально.

Чувство вины всё равно разрывало мне душу, хоть и действительно я не помог бы старушке, даже если бы на неделю или на месяц раньше положил ее в больницу. В качестве отступных перед своей совестью я взял на себя ответственность за Зевса. Хотя его никто и не думал забирать. Никому он оказался не нужен.

Так у меня появилась первая в жизни собака. Незапланированно и необдуманно, но признаюсь честно, возвращаться домой стало приятнее. Тягучее тепло разливалось по испещрённой ранами душе. Пусть он и шкодный, невоспитанный, но за считанные дни стал мне очень близким и даже родным существом.

— Я не понимаю, почему ты должен заниматься решением проблем чужих людей? — взвилась в очередном приступе истерики Элла, когда я наконец взял трубку после похорон. — Кем тебе была эта бабка, что ты даже собаку ее взял себе?

— А я не понимаю, кто ты мне такая, чтобы указывать, как мне жить и что делать! — не выдержал я и бросил трубку.

С облегчением выдохнул и потер лицо, сидя на краю дивана. Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы Элла больше не появлялась в моей жизни. Сейчас мне, как никогда, необходимо было побыть одному.

Хотя почему одному? Зевс ткнул носом мне в руку, чтобы я погладил его. Вот же наглый гад, но, кажется, я начал привыкать к нему, а главное — понимать его.

Элла дала мне понять, что даже такие глупые куклы, способны попить крови и сделать нервы. Хотя я не считал, что мы с ней находились в отношениях.

Отношения. А что это? Когда-то давно я мечтал о них. И даже точно знал, с кем они должны быть. Рядом с собой я мог представить только ее. Шелковистые пшеничные волосы, небесно-голубые глаза, обрамленные густыми ресницами, маленький аккуратный чуть вздернутый носик, клубнично-розовые губы и нежнейшая тонкая кожа. Ее звали Ангелина. Ангелом она и была всегда для меня. Маленькая, аккуратная, невесомая, как пёрышко. Я любил ее всю свою сознательную жизнь. По-разному, но точно любил.

В начальной школе это была задиристая и взбалмошная любовь, в средних классах — бунтарская и эмоциональная, в старших — нежная и трепетная. Она была и после школы, но то время вспоминать совсем больно. Тогда я осознал, что на протяжении всех этих лет моя любовь была не просто безответной. Она в принципе изначально не имела шанса на взаимность. Никогда. Потому что, как бы я не оберегал, как бы не вылазил из кожи вон ради решения абсолютно любой ее проблемы, я всегда оставался для Ангелины лишь другом.

Она была настолько неземной, что даже не замечала моего совсем недружеского отношения к себе. А я не мог позволить себе давить на невероятно хрупкую и чистую, как хрусталь, душу. Боялся сломать, всё испортить.

Труднее всего мне дался уход в армию. Год вдали от Ангелины был равен тысяче лет из-за необъятной тревоги за нее. Конечно я просил друзей присматривать за Ангелиной и во всём помогать. Но это ведь совсем не то.

Вернулся из армии и сразу поехал к Ангелине. Решил, что всё. Или пан, или пропал. За год разлуки итосковался по ней так сильно, что внутренности скручиловало от одной мысли, как коснусь ее бархатной кожи, вдохну ее неповторимый нежный аромат. Армия закалила меня, придала мужественности и уверенности в себе. Тогда я решился сделать ей предложение.

Огромными шагами я преодолевал последние метры до желанной двери, за которой меня ждала Ангелина. Я знал, что ждала и от этого сердце билось быстрее. Не замечал ничего вокруг: ни тёплого весеннего воздуха, наполненного запахами свежих цветов, ни пения птиц, задорно воркующих на деревьях, ни весёлой шпаны во дворе, гоняющей футбольный мяч, ни даже шокированных взглядов старушек, сидящих у дома и явно не ожидавших, что я пробегу мимо, не поздоровавшись. Всё было не важно. Только Ангелина и моё твердое намерение здесь и сейчас сделать ей предложение.

Даже не хотел брать трубку, когда телефон в кармане настойчиво звонил. Глянул на экран. Ярослав. Мой верный друг и товарищ на службе. Конечно взял. И совершил самую огромную ошибку в своей жизни.

— Кир, выручай, — с ходу начал Ярослав. — Мои куда-то укатили, а ключ не оставили. Завтра будут. Короче, мне переночевать негде, — подытожил он.

— Ну приезжай, — не совсем радостно сказал я.

— Тебе неудобно? — заметил он. — Я могу и…

— Нет, всё в порядке, — поспешил я оправдаться перед другом. — Просто дела нарисовались, спешу. Адрес помнишь?

— А я уже у тебя во дворе, — сбил меня с толку Ярослав. — На такси приехал. Я звонил раньше, ты трубку не брал.

Пока я добирался общественным транспортом, мой друг рассекал на такси, явно опережая меня. И я был бы рад разделить с ним время вне казёных стен, но только бы не сегодня…

— Поднимайся на третий этаж. Я сейчас буду, — быстро отчеканил я и бросил трубку.

Зная, что меня под дверью ждал друг, решил смотаться открыть ему свою квартиру, чтобы тот мог войти и отдохнуть. Ведь с дороги устал нереально. По себе знал. Да и я бы потом уже не спешил с Ангелиной и смог бы провести с ней столько времени, сколько захотелось бы. А хотелось очень много.

Благо мы с Ангелиной жили совсем близко. Бежал я, что было мОчи. Спешил. Добрался до Ярослава и открыл ему квартиру. Дома никого не было. Родители работали. Быстро всё ему показали хотел уже уходить, как в дверь позвонили. Так робко, что моё сердце ёкнуло в догадке. Это она.

— Чего застыл, — с ухмылкой спросил друг, — В дверь звонили. Откроешь?

— Д-да, конечно, — я будто чувствовал, что сейчас случится непоправимое, поэтому ноги словно приросли к полу, а руки совершенно не слушались.

— Может давай я? — спросил Ярослав и сделал шаг к двери.

— Нет! — слишком резко отрезал я. — Я сам.

Подошел к двери и под нарастающий бит моего сердца медленно открыл дверь. Щелчок замка. Тихий скрип. «Нужно смазать петли» — зачем-то пронеслось в моей голове. Дверь