Жаркое пламя любви - Ронда Грей

– Что значит «такие, как я», Джесси?

Она не замедлила шага, хотя его голос прозвучал почти у нее над ухом.

– Ладно, если вы не хотите ответить на этот вопрос, то, возможно, ответите на другой, – настаивал Луиджи. Обогнав Джесси, он повернулся к ней лицом и, улыбаясь, пошел впереди нее. – Почему вы так боитесь остаться со мной наедине, дорогая?

Джесс пришлось остановиться, чтобы не врезаться в него. Она смерила его презрительным взглядом:

– Удовлетворяйте свой сексуальный аппетит с кем-нибудь другим, только оставьте меня в покое!

– Бедная Джесс, это все еще вас терзает? А вы уверены, что действительно хотите, чтобы я оставил вас в покое? – Ухмыльнувшись, он в стремительном броске подхватил ее на руки и закружил.

Джесс стала сопротивляться, и ему пришлось поставить ее на ноги. Слезы, смешанные с дождем, струились по ее лицу, когда она мчалась к тропинке. Спотыкаясь и скользя по размокшей от дождя поверхности, она устремилась к спасительному убежищу отеля.

Она была просто обязана бороться с собой, с горечью оправдывалась Джесс. Ведь как она ни промокла и ни промерзла, стоило его рукам сомкнуться вокруг нее, ее охватило пламя желания. Стоило ему лишь дотронуться до нее, и она уже готова была отдать ему всю себя.

Входя в спасительное тепло гостиничного холла, девушка едва не налетела на Монику.

– Джессика!

– О, привет, Моника! Боюсь, что я слегка промокла, – запыхавшись, пробормотала она.

– Бедняжка, ты насквозь мокрая. Мне обязательно нужно поговорить с Луи, в каких ужасных условиях ты…

– Моника, извини, я побегу и приму горячую ванну. Увидимся позже!.. – Она проскочила мимо молодой женщины и помчалась по лестнице.

Ее всегда коробило, когда Моника называла Луиджи Моро уменьшительным именем. Об этом она подумала, когда вошла в ванную комнату и открыла горячую воду. К сожалению, Луиджи тоже столкнется в фойе с Моникой, и она постарается уврачевать его раны, которые, хочется верить, я все же нанесла ему, думала Джесс, осторожно разгибая пальцы застывшей от холода правой руки.

Приняв ванну и высушив волосы, Джесс поняла, что настроение ее еще больше ухудшилось, если это вообще было возможно. Как же она беспомощна, когда дело доходит до спора! Нужные слова приходят обычно уже после того, как все кончилось. Боже праведный, ведь все, в чем она провинилась, это бросила на этого самодовольного типа несколько… ладно, допустим, слишком внимательных, слишком изучающих взглядов. Но ведь это же были только взгляды! А он «завелся» так, что можно подумать, будто она забралась к нему на колени и пыталась его раздеть! Если даже это его так задело, страшно подумать, как он отреагирует на статью, которую она собирается написать о нем… И напишет, горячо поклялась она, и предложит ее любой газете в любой стране мира, если Джеку Симпсону она не придется по вкусу!

Джесс собиралась уже достать папку с набросками будущей статьи, как вдруг стук в дверь возвестил о прибытии Моники, а вместе с ней – официантки, несущей поднос с чаем.

– Дорогая, ты была такой промокшей и несчастной, что я заказала для тебя чай, – объявила Моника. Она распорядилась поставить поднос на прикроватную тумбочку, а сама устроилась в кресле. – Ты располагайся на кровати, а я пока разолью чай. Думаю, нам найдется, о чем поговорить…

Луиджи Моро – не единственная в мире тема для беседы, напомнила себе Джесс, силясь успокоить неистовое биение сердца. Она села в кровати, подложив под спину подушки.

– Вы должны простить Луи за его поведение, – вздохнула Моника, разрушая последнюю надежду, которая еще оставалась у Джессики. – Я не перестаю твердить ему, что если ему необходимо выплеснуть на кого-то свой гнев, то пусть лучше это буду я, а не невинный свидетель вроде вас, – добавила она, передавая Джесс чашку. – Но мой бедный друг всегда становится излишне щепетильным, когда дело касается меня, и… – Она пожала своими узкими плечами. – Не важно, хочет того Луиджи или нет, но я чувствую, что должна вам все объяснить.

Неужели, думала Джесс, украдкой разглядывая элегантную женщину, сидевшую возле ее кровати. Моника была одета, как всегда, великолепно, что называется, сногсшибательно, а в этот раз на ней было трикотажное шелковое платье кораллового цвета, удачно дополнившее ее смуглую красоту.

– Мне нелегко говорить об этом, – вздохнула Моника. – Я чувствую себя так, будто обманываю доверие человека, которого люблю. О да, – проворковала она снежной улыбкой, перехватив удивленный взгляд Джесс. – Человека, которого я люблю и который, верите или нет, тоже любит меня…

Не так уж и трудно поверить, думала Джесс, пытаясь не обращать внимания на внезапно появившуюся ноющую боль в груди.

– Когда Луи и я впервые встретились… между нами сразу проскочила какая-то искра, но, несмотря на это, мы бы предпочли, чтобы тот день никогда не наступал!

Она откинулась на спинку кресла, как бы находясь в трансе. Джесс почувствовала себя несколько неуютно, хотя, положа руку на сердце, когда ей бывало уютно рядом с Моникой?

– Я прожила несколько лет в Штатах и в первый день после моего возвращения в Италию хотела только одного – навестить моего дорогого брата Валерио, поэтому и поехала на съемки, где он тогда работал. Вы уже знаете о несчастном случае с моим братом, это произошло в тот самый день, и я была свидетельницей всего кошмара.

– Представляю, как это было тяжело для вас! – воскликнула Джесс с неподдельным сочувствием.

– Когда рухнули леса, в ловушке оказался один лишь Валерио. Вокруг было множество людей. Удивительно, что больше никто не пострадал. Чудом было и то, что Луи не убило, когда он полез спасать моего брата. Там повсюду были оголенные высоковольтные провода…

– И насколько сильно пострадал ваш бедный брат?

– Ему сильно придавило ноги. Позже Луи рассказывал мне, что у него было предчувствие, что если он не предпримет что-нибудь немедленно, то Валерио останется вообще без ног.

– Какой ужас! А как он себя чувствует сейчас?

– Одно время боялся, что он действительно потеряет ноги, но сейчас доктора говорят, что он сможет ходить и работать.

– Должно быть, Луиджи очень любит Валерио, если рисковал жизнью, чтобы его спасти, – тихо произнесла Джесс.

– О да, – откликнулась Моника, – но именно мое присутствие придавало ему силы совершить то, что он совершил. – Она улыбнулась. – Можете мне не поверить, но в какой-то момент мне казалось, что моему бедному возлюбленному станет дурно. Мой большой, храбрый Луи, – вздохнула она, – напоминал маленького мальчика, когда, смущаясь, признавался мне, что ему всегда бывает дурно при виде крови!

Джесс отхлебнула из чашки, чувствуя некоторое смущение от интимных интонаций в голосе Моники. К тому же она начинала недоумевать, спрашивая себя, к чему клонится весь этот разговор.