Хроники российской Саньясы. Том 2 - Владислав Лебедько

В: Но сам-то этот свидетель, что это?

В.Б.: Это непонятно. Это похоже на форму, в которой что-то выплавляют. Выплавили чугунную болванку, выкинули ее, а форма осталась.

В: Откуда она?

В.Б.: Опять метафора: есть кристалл. У кристалла есть ось. Но она виртуальна. В природе ее нет, но молекулы кристалла располагаются так, как если бы она была. Вот это «как если бы» — это оно и есть. Эта «ось» — структура человеческого «я». Вокруг нее все выстраивается.

В: Тогда получается парадоксальный вывод: весь материальный мир строится вокруг виртуальной, то есть, по сути, нематериальной оси.

В.Б.: Вы знаете, здесь выводы амбивалентны. Может быть и так и этак. Здесь мы вольны уже выбирать картину мира. И что правильнее — это принципиально невозможно решить.

В: И все же: придерживаетесь ли вы жесткого материалистического мировоззрения? Или не придерживаетесь? Когда я прочитал вашу книгу, у меня сложилось впечатление о вас, как о материалисте. Так ли это?

В.Б.: В общем — да. Сама технология такова, что мы можем пережить все, что угодно. Что захотим, то и переживем.

Если мы, к примеру, пользуемся, для вызывания тех или иных переживаний препаратами, типа ЛСД, то, зачастую, получаем структуру переживаний и образов, не имеющих аналогов среди нормальных человеческих переживаний. В йоге этого нет, потому что мы не нарушаем естественный ход процессов, мы не лезем в биохимию. Мы все организмические процессы минимизируем до предела. Ну, вот, как дыхание, например, — среди людей, которые у меня обучались, есть семья, — теперь у них и ребенок занимается. Так вот — он может дышать в ритме одно дыхание за три минуты. То есть, человек лежит и он как бы не дышит: если не предупредить, то люди, наблюдающие за этим, пугаются. Ничего не видно — сколько не смотри, — такого медленного дыхательного движения ты не увидишь. Вот так вот в йоге минимизируются организмические процессы, через глубокую релаксацию.

Получается очень интересная вещь, которая касается и йоги тоже, — как говорил Мераб Мамардашвили, — «если мы к чему-то приходим, мы узнаем всегда то, что уже знали когда-то другие». А почему, — мы детерминированные устройства. Устройство человека одно и то же. Различия, конечно, есть, но в основе у всех одно и то же. И классическая йога к этой основе человека подводит. А все эти новомодные течения, техники, — они не выведут нас на эту глубинную основу. Тогда встает вопрос: зачем они? Йога — это управление естественными процессами: мы можем создавать условия для того, чтобы они смещались сами. Это — управление спонтанностью, выход на спонтанность. Воля не имеет к этому никакого отношения. Есть вещи, которые мы не можем взять волей. Если мы хотим, например, из одной исходной точки попасть в другую, то волевым усилием это не всегда удастся сделать. Но если мы создадим соответствующие условия, то процессы в организме сами «поползут» и когда-то мы окажемся в этой точке. Но сами по себе! Это происходит очень и очень медленно. Как пример с дыханием: нужно создать условия и без насилия ожидать: когда-нибудь мы придем, например, к ритму, как у того ребенка — одно дыхание в три минуты. Но если пытаться делать это силой — можно сдохнуть. И так во всем, — вот это йога!

В: Опять же, если возвратиться к вашей книге. На мой взгляд, там есть некое ограничение. Вот вы пишете: есть утренняя практика, вечерняя практика, а между ними — обычная жизнь.

В.Б.: Да, это принципиально.

В: То есть, грубо говоря, — самадхи возможно переживать только на коврике. И вот этого самого «я-свидетеля» по-вашему, в обычную жизнь не «перетащить»?

В.Б.: Я думаю, что и не надо. Дело вот в чем: мы не можем жить в заказанном режиме. Больше того, — я работал с людьми. Которые гиперчувствительны. Вообще, когда ты занимаешься йогой — чувствительность растет. И если «протаскивать» в обычную жизнь то восприятие, которое возникает на коврике, то бывает так, что человеку становится очень плохо. Так что когда у меня практика закончилась, я выхожу в эту жизнь в состоянии, которое для этой жизни является наиболее подходящим. Когда возникает ситуация, где мне нужно какими-то состояниями воспользоваться, — я ими пользуюсь, но так просто — это не нужно. Или, допустим, когда я работаю с литературой, с людьми… Вот, например, семинар, человек на сто. И мне нужно, чтобы люди были максимально восприимчивы. Для этого я должен себя привести себя в столь энергичное состояние, настолько подключить эмоции, чтобы это достало до всех. У некоторых, тех, которые находятся в первых рядах, начинает болеть голова, — они не выдерживают этого потенциала. Это все регулируется далее, регулируется само, по мене установления все более глубокой коммуникации с группой.

В: Я имел в виду несколько иное. Того самого «я — свидетеля», о котором мы говорили чуть раньше. Так вот, выходя, после утренней или вечерней практики с коврика, вы его «теряете»?

В.Б.: Я его «сворачиваю». Режимы меняются совершенно четко. Эти режимы нельзя путать. Метафора здесь будет такая: вот вы хотите накачать силу и тренируетесь с гирей. Вот вы дома потренировались, а потом пошли куда-то, — едете в троллейбусе, в метро, — и все с гирей. Это, примерно, то же самое. Вы сделали что-то, но благодаря этому, что-то в вас изменилось. И эти способности, эти измененные состояния — они уже с вами в потенциальном, свернутом виде, где бы вы ни были. Происходит что-то, где необходимо чем-то воспользоваться: начальник на вас кричит, жена достала и тому подобное, — вы тогда и пользуетесь необходимым, уже заранее наработанным режимом.

В: То есть, есть некоторая дискретность…

В.Б.: Да. Шаг одной ногой, затем шаг другой… Эти режимы (режим практики и режим обычной жизни) являются взаимоподдерживающими. И только тогда возможен какой-то прогресс. Что такое самосовершенствование? — Это когда совершенствование происходит само по себе, а я просто создаю для этого условия. И когда идет этот дискретный процесс, то что происходит? — Я на коврике что-то сделал, — с моей структурой что-то изменилось, но когда я встал с коврика, — я уже чуть-чуть другой, чем до занятия. Я в этом состоянии могу обеспечить еще лучшие условия себе в обычной жизни, но в еще лучшем состоянии прийти к следующей практике. Поднялся немного здесь, — затем поднялся немного и там, но постепенно на горизонте появляются те смыслы, которых раньше не было. Вот так и работает эта взаимоподдерживающая структура практики и обычной жизни. Но эти режимы, повторяю, не смешиваются.