Сказки Освии. Подвиг на троих - Татьяна Бондарь

их трудно, привычные заклинания скатываются с них не хуже, чем вода. Чтобы найти заклинание, способное навредить болотнице, надо постараться. И так как они никому сильно не мешают, а их магия в основном направлена на поддержание красоты и продление молодости, болотниц никто не трогает. Возможно, сидящей напротив меня Ягоде было двести лет, хотя выглядела она моей ровесницей. Но главное, оказалось, что, кроме перечисленного, болотницы могут делиться своими способностями. Я благодарно посмотрела на Ягоду.

– Спасибо, – только и смогла выдавить я, хоть этого явно было мало.

– Я это не ради вас делаю. Просто рыженького жалко, – она развернулась, готовая скрыться под водой.

– Ты знаешь, что с ним? – быстро спросила я, надеясь получить подсказку. Болотница застыла на секунду.

– Ты ведьма – тебе и разбираться, – пожала она плечами и ушла под воду с головой.

– Ох, мать, ну и напужала ты меня! – запищал колобок. – Хорошо, что красава земноводная вас спасла! – Он подождал, пока мы немного придем в себя, снова запел и покатился дальше. Колобок легко справлялся со своими переживаниями. А мы еще долго шли за ним молча, понимая, что были всего в шаге от смерти.

Медленно, но верно к нам подбирался вечер. Мы снова вышли на дорогу и несказанно ей обрадовались. Один край дороги уходил в поле, другой прятался в густом темном лесу.

– Ночевать придется там, – недовольно заметила Василика. Я и сама уже догадалась, и мне это не нравилось так же, как и ей. Но больше всего был недоволен колобок. Лес был очень темным. Кустарник плотной стеной рос по обеим сторонам от дороги. Сырость лиственного леса делала его холодным даже в жару. Коля мелко дрожал. Его назойливая песенка оборвалась.

– Притопали, мать! – сказал он, стоя на ничем не примечательном месте.

– Как притопали?

Я огляделась. Просто лес и дорога. Ни следов, ни обломков кареты, ни признаков борьбы, ничего, что могло бы дать подсказку, куда двигаться дальше. «Не получилось!» – подумала я опять. От разочарования и усталости последних дней, подкашивались ноги. Я села там, где стояла. Дальше все-равно идти было некуда.

– Ах ты, обманщик недожаренный! Я что, твое пение терпела только ради того, чтобы ты мне красоту местной природы показал? Я что, в болоте чуть не утонула, чтобы ты привел меня непонятно куда? – Василика гонялась за колобком, который ловко от нее уворачивался, а надо сказать, это было не просто – Василика на своих длинных ногах могла быстро догнать и обезвредить кого угодно. Но колобок у меня получился хоть и бракованный, зато с отличной реакцией.

Я перевела взгляд на кусты, равнодушно шевелящие обломанными ветками, еще раз внимательно посмотрела на дорогу. Еле различимый сдвоенный след от колес уходил прямо в густые заросли.

– Злая тетка! Злая тетка! – дразнил Василику колобок, будя в ней неистовую ярость и жажду проучить мое шумливое творение.

И все-таки мой бракованный колобок не ошибся. Теперь, когда я присмотрелась, в сумраке леса было хорошо видно, что кто-то совсем недавно прижимал в этом месте гибкий орешник к земле. Я встала, отвела тугие ветки в сторону и пошла по зыбкому следу. Василика и Коля прекратили свою игру в догонялки, замолчали и стали пробираться сквозь кустарник следом.

Долго идти не пришлось, уже через пару метров я уперлась в деревянную стенку кареты. На ее боковой двери был герб – лев и змея, которых Рональд так и не распорядился убрать, хоть и лишился титула.

Левая дверца была распахнута. Внутри никого не оказалось. Никаких следов боя или беспорядка, все выглядело так, будто кто-то сам, своей волей направил карету в заросли. Лошадей тоже не было, пустые оглобли сиротливо лежали на земле.

– Разбойники? – мрачно спросила Василика.

– Нет, тут что-то другое, – не менее мрачно ответила я. – Больше похоже на магию.

– Мать, – колобок прижался к моей ноге, – мне страшно. Залезайте давайте внутрь и дверцы хорошо так закрывайте.

– Да, – согласилась Василика, – ночуем здесь, лучшего варианта не будет.

Она первая залезла в карету, колобок, не дожидаясь приглашения, запрыгнул следом и забился в самый дальний угол. Он вел себя непривычно тихо, прекратив наконец-то напевать свои ужасные песни и молча глядя на то, как Василика безжалостно выгоняет из кареты успевших в ней поселиться лягушек и ночных бабочек. Она плотно закрыла обе дверцы и привязала их ручки друг к другу длинной веревкой.

С темнотой в мою душу пробиралась жуть. Василике тоже было немного страшно. Я впервые почувствовала, что и Коля боится. Оказывается, и он был способен на эмоции. Только маленькая Дэми была спокойна и даже, кажется, довольна.

В окошко кареты было видно, как темнота поглощает заросли. Лес стал наполняться звуками, которые никогда не услышишь в нем днем. Что-то шуршало, скреблось, шипело и щелкало. Карету немного покачивало, будто кто-то снаружи осторожно проверял ее на прочность. Коля так и сидел, не издавая ни звука, но было видно, что он не спит. Нужно ли вообще ему было спать – я не знала. Мое бракованное заклинание не переставало меня удивлять.

Василика возилась с Дэми. Они поели, переоделись в очередной раз. Малышка молча осматривала новое место, долго наблюдала за колобком и тянула к нему руки, явно желая потрогать, но колобок сидел на выступе спинки – недосягаемо высоко для ребенка, который еще не умеет даже сидеть.

Стало холодать. Василика вытянула ноги на сиденье напротив, обняла Дэми, и они обе уснули. Колобок набрался храбрости, покинул свое прежнее убежище и закатился ко мне на руки.

– Поближе к тебе, мать. Не отдавай меня им! – сказал он.

От его слов стало еще страшнее. Я медленно повернула голову в сторону окошка. Из темноты на нас смотрели жадные светящиеся глаза.

– Кто это? – холодея от ужаса, шепнула я, спрашивая скорее у самой себя.

– Ясно кто! – мрачно сказал колобок. – Блахасты рыжемордые! Злейшие враги всех колобков.

– Лисы?

– Ага!

Я вспомнила, как сама, будучи лисой, покусала собрата моего новоиспеченного «сына», но решила, что ему об этом никогда рассказывать не буду. Лисы лучше, чем волки – решила я. Но уснуть все равно не получалось. Увесистый колобок давил на живот, звуки снаружи становились только громче, ночь была холодной.

Рональд стоял передо мной с пустым каменным лицом.

– Прости меня! – кричала я, но он не шевелился. – Прости!

– Глупость не прощают, – холодным чужим голосом ответил он, отвернулся и исчез.

– Не кривизна, а координаты! – сказал кто-то тихо, но отчетливо, вырывая меня из моего кошмара. Сердце бешено колотилось.

Удобно устроившись на сиденье рядом со мной, сидел Лелель. В руках его были чашечка и блюдце. Он так дико смотрелся с ними в карете, ночью, посреди леса, что поверить в его реальность было трудно. Но Лелель мне не снился. Его чай сладко и пряно пах, перебивая запахи леса,