Пиноктико - Александр Мильштейн

Где-то я недавно читал, наверное, в той же «SZ», для чего природа так раскрасила зебр…

Точно-точно: когда зебры стоят рядышком, они образуют единый паттерн… И лев не может наметить себе конкретную жертву… Перед ним — как бы картина Франка Стеллы[19]… И он теряется, бедный лев, и в результате остаётся без обеда…

Потому что нужно с самого начала твёрдо знать, за кем погонишься…

Ну, допустим, он выделит в этом узоре сегмент, бросится к нему… А сегмент распадётся на две или три части разных зебр… Которые разлетятся в разные стороны…

Первая секунда или доля секунды, таким образом, потеряна, а значит, и всё вообще потеряно: лев ложится спать голодным…

Но разве же я лев…

Если бы я был хищником, в прошлом году я бы точно уехал с этого Alm’a[20] в горячую alma mater всех людей…

Я хотел устроиться на работу к приятелю, который открыл в Африке филиал своей фирмы… Я просил Штефана взять меня на должность «хэдхантера», но Штефан, выслушав меня, улыбнулся и сказал: «Йенс, дружище… Ну ты же не хищник».

Так что лев тут ни при чём… Очередной бессмысленный образ, так же, как, скажем, моё «Urkunde»… Хотя очень даже может быть, что Ахим не врал… Или даже если он и врал…

Не знаю, куда по его замыслу должна была меня увлечь эта «телега»…

Вспомнилась мне в этот момент машина, которую сфотографировала Аннелора…

Потом она выставляла фотографию в стеклянном ящичке с подсветкой, очень хорошо получилось, на выставке молодых мюнхенских кунстлеров… Которая ежегодно устраивается в Хаус дер Кунст…

Машина была сфотографирована сзади… Она стояла у ночного бара, то есть ночью у какого-то бара, и в заднем её стекле была надпись большими буквами: «Никогда не гонись за тем, что никогда не сможешь поймать…».

При этом машина была красная — для меня это был спецэффект…

Феликс освежил в памяти день рожденья Ахима… Как я тогда вздрогнул, увидев главный подарок…

Она была похожа на машину из моего первого «трипа»… And what a trip it was…

It was a very bad trip, man…

Что-то я съел по дороге из школы, какие-то красные ягоды… Судя по всему, Tollkirschen[21], да… Не только я… Все тогда отравились, три моих тогдашних кумпеля[22], с которыми мы играли в волков… Но я отравился несравнимо сильнее — больше всех съел, наверное, или же я и в самом деле был самый чувствительный… мюнхенский мальчик.

Шутки шутками, а я тогда чуть было не отправился к праотцам…

Помню, что вокруг меня плясали языки огня и люди, сплошь покрытые чёрной шерстью…

Врачи потом говорили, что мозг мой начал уже опухать и давить, соответственно — на черепную коробку…

После этой «прививки» я, когда подрос, в отличие от своих кумпелей, долго не решался пробовать даже травку… Тогда как мои сверстники уже попробовали и марки типа «хофман» и «гавайские» грибы… Потом я их догнал, разумеется… И ничего страшного не испытал, кстати говоря, мне кажется, что тогда была как бы прививка — на всю жизнь…

Но тогда это был настоящий кошмар…

В центре «ягодного» делириума всё время появлялась «хоррор-кар», я орал: «Уберите от меня эту красную тачку! Она же меня раздавит!»

Вот поэтому я слегка вздрогнул, когда Ахим получил на день рожденья красный кабриолет. И сразу стал гонять на нём по кругу…

Во дворе как бы образовался красный волчок… И облака пыли поднялись, двор был большой, не асфальтированный… Не двор, а как будто пустырь посреди города… Теперь он застроен, там комплекс жилых зданий… Площадь имени Вернера Марии Фасбиндера с «асфальтовым озером» посередине…

А тогда гости — их было не меньше сотни — стояли по краям пылевой воронки, в которой металось красное пятно…

Ну и Ахим не мог, конечно, не отколоть какой-нибудь номер… Когда машина остановилась, резко затормозив, к ней подбежало несколько гостей, раздались удивлённые возгласы…

Ну да, ну да, она была пуста, разумеется, Ахим «исчез» в пылевом облаке, растворился, прокатился по земле, прополз, как ящерица, с него станется, с этого проныры… Чтобы через минуту позвать всех из-за спины…

Он стоял на пороге офиса и зычным голосом предлагал всем немедленно продолжить пьянку…

В картине Альбрехта Альтдорфера «Битва Александра» мириады воинов стекаются к горизонту и там пропадают в дымной воронке…

Во всяком случае, так я это вижу…

Никогда не понимал, что там такое — на картине, коловорот, торнадо, соседняя галактика…

Интересно, эту картину не крали из пинакотеки?

Не лежала ли она в «приёмнике» вместе со мной… То есть, я хочу сказать: не из этой ли самой воронки…

Интересно также и то, что это — любимая картина жителей нашего города. Неоспоримый факт, доказанный опросом общественного мнения… Я читал об этом в «SZ», статья, кажется, называлась: «Egal wohin — wo alle sind!»[23].

Надо сказать себе: «Ты уже не мальчик, Йенс. Брось думать, откуда ты взялся, подумай, куда ты идёшь…»

А впрочем, тоже детский вопрос… Если ты — мюнхенец… Egal wohin — wo alle sind…

4. Sweet child in time

За то время, что я не прикасался к этим записям, ничего, в сущности, не изменилось. Я пробую жить дальше, но иногда всё вокруг кажется сделанным из того же вещества, что мозги…

Ну да, я думал, что заспиртовал их ещё при жизни… Но в такие вот дни кажется, что я выкурил их наружу — мозги, и вот ходишь потом по собственным извилинам, а там бегают чёрные мыши — прямо по проспекту, бессовестные, не говоря уже про метро, где, ожидая электрички, видишь, как оживает камешек щебёнки и начинает метаться между рельсами, шпалами…

В один из таких дней, заполненных реминисценциями (наверное, просто послеалкогольный синдром, потому что это настроение на меня накатывает, если я не пью подряд несколько дней), я съездил посмотреть на дом, адрес которого мне подсказал Феликс… Оказалось, что в подвале, где был «приёмный пункт» для картин, теперь питейное заведение, хозяин которого — молодой высокий парень в камуфляжных штанах и футболке с непонятными мне русскими буквами (первые две были универсальными: «НЕ…», но потом — что-то из греческого алфавита, что это на самом деле русский, а не греческий, мне сказал владелец майки и кнайпы, а что за слово у него на груди написано, я уже не стал спрашивать) — не знал, что здесь было не только тридцать, но и три года назад… Какой-то склад, по его словам, но точно он не знал, потому что два года назад кто-то выкупил подвал и устроил там распивочную. Почему-то прогорел и сдал подвал ему — на весьма выгодных условиях… Кабак то есть совсем новый, ему меньше года, название — «BZW BAR»[24] — довольно банальное, хотя мне оно, конечно, что-то такое говорит… Или, точнее, ничего не говорит, но то, как оно ничего не говорит, не даёт то есть ответа на вопрос… Что-то выдаёт всё-таки…

Хотя если не впадать в паранойю — а у меня нет ни малейшего желания в неё впадать — название никакое… Часть речи: искусственный союз… Слегка напоминает название другого кафе — в Швабинге — «U.S.W.»[25], только не само помещение, а его название…

Я бы предпочёл, чтобы на том месте, где я родился, было написано: «…и так далее», но там написано то, что написано, т. е. «…или бар», — и если Ахим прав… Последнее словосочетание — начало «правды»…

Вот так, не впадая в паранойю, я тем не менее, допивая третью кружку пива Löwenbräu, был погружён в какую-то дурацкую буквенную чехарду… Пока не услышал женский голос: «Здесь свободно?» — «Да», — сказал я и зачем-то сделал жест рукой, мол, присаживайтесь. Это не понравилось девицам — наверное, я махнул рукой как-то чересчур залихватски…

Они оглянулись по сторонам, но полностью свободных столиков не было, а идти к столику, за которым тоже кто-то сидел, было бы невежливо — по отношению ко мне… Кроме того, там они могли получить поворот от ворот, кто-то кого-то мог там ждать, а я никого не ждал и ясно — может быть, чересчур ясно — дал им это понять своим жестом… В общем, они подсели за мой столик, достали из сумочек красные пачки «голуаза», зажигалки… Я подумал, что они похожи на солдат, занимающих позиции в окопе…

Может быть, я так подумал, потому что мы сидели в подвальчике, как бы в блиндаже…

Скорее всего, потому что кто на них собирался нападать? Я — нет.

Моя голова была занята другим… Я пытался почувствовать это место, так сказать, нутром…

И мне показалось, что я на самом деле что-то ощущаю… Конечно, скорее всего, это было только моё воображение…

Ну и что, воображение тоже ведь может стать воронкой, в которую засасывает… Как на полотне Альтдорфера…

В общем, я чувствовал себя этаким scanner’oм…

То есть даже сверхчувствительным мюнхенским мальчиком…

И ещё я вспомнил… Я вспомнил видео в подземном переходе, о котором я уже писал — о переходе «Макс-форум»… А на видео было запечатлено возвращение Клауса Манна в разрушенный Мюнхен в 1945 году…