Вам письмо от Ворчуна - Меган Куин

— Это, мне кажется, отвратительно.

— Нет, но отвратительным было то, что Дэвин и Дарнелл ехали в белой карете, запряженной лошадьми, и кричали так, что было слышно чуть ли не под все крыши, что они замужем, а за каретой тянулись пустые банки из-под пива. К счастью, они переехали ближе к Поттсмуту, так что мы здесь нечасто видим эту странную пару.

— Но мука до сих пор там, — я улыбаюсь Калебу, а он улыбается в ответ.

— Ага, мука запомнится навсегда.

* * *

— Можно тебя спросить? — говорю, когда заканчиваю красить последнюю стену.

— Конечно, — отвечает Калеб, стоя на лестнице надо мной и обводя край потолка.

— Зачем ты ездил в Бостон?

Он умолкает и смотрит на меня сверху.

— Итак, веселые истории закончились — сразу переходим к серьезным вещам?

Я пожимаю плечами.

— Можно и так сказать. Мне всегда было интересно, и думаю так: если мы снова будем жить в одном городе, то стоит быть откровенными друг с другом.

— Звучит разумно, — он спускается чуть ниже и садится на ступеньку. — Ну, после того как я разбил твое сердце и обращался с тобой, как с дерьмом…

— Рада, что ты так это воспринимаешь.

— Я всегда так это воспринимал, Нола, — говорит он, и его взгляд полон искренности. — Я знаю, как много боли причинил тебе, и жалею об этом больше всего в мире, — он смотрит вниз, на свои руки. — Но я был недостаточно взрослым для тебя. Это не оправдание, а факт. Ты имела свои мечты, а у меня… ну, у меня был магазин моего отца. Когда ты ушла, я подумал, что если докажу себе, что могу быть другим, лучше для тебя, тогда ты сможешь мне простить. Поэтому я поехал в Бостон, где год ходил на курсы деревообработки, и через год понял, что не создан для большого города. Я не был создан для взрослых отношений, если уж на то пошло. Мне не хватало зрелости. Но если после пребывания в Бостоне я и знал что-то наверняка, так это то, что мне суждено остаться в Брайт-Гарборе, и именно в этот момент я решил тебя отпустить. Я понимал, что мы направляемся в противоположных направлениях, и если попытаюсь следовать за тобой, то буду несчастным. А это несправедливо к тебе.

— Ох, — тихо произношу я, и меня озаряет. Я никогда не сознавала, что он так чувствует себя. — Ты мог бы сказать мне об этом раньше, Калеб.

— И рисковать, что ты останешься, когда было очевидно, что ты должна уехать и исследовать мир? — он покачал головой. — Я бы так не поступил. Ты заслуживала большего.

— Я заслуживала тебя, — говорю я, не успев остановиться.

Его глаза вспыхивают, и пока мы смотрим друг на друга, время будто замедляется вокруг нас, давая нам это единственное мгновение, чтобы поразмышлять о наших сожалениях, о том, что мы должны сказать, но не имели на то смелости или силы тогда, много лет назад, когда это было очень важно.

Я прокашливаюсь и делаю шаг назад.

— Ну, думаю, это осталось в прошлом.

— Ага, — говорит он. — Тогда почему ты вернулась сюда, Нола?

Прекрасный вопрос, и еще день назад я могла ответить на него по-другому. Но теперь, благодаря таинственным письмам и теплым воспоминаниям, мой ответ изменился:

— Сначала я хотела убежать от Криса, моего бывшего, но теперь, когда я здесь, с бабушкой Луизой, гуляю по городу, даже разговариваю с Арденом, то чувствую, что я там, где хочу быть. Дома.

Он встает с лестницы.

— Значит, ты задержишься здесь?

Я киваю и облизываю губы, напряжение между нами растет.

— Да. Я задержусь здесь. Размышляю о том, чтобы поселиться здесь. Хотя Нью-Йорк и был моей мечтой, я быстро поняла, что, по-видимому, не создана для жизни в большом городе. Я скучаю по этому городку, по людям в нем, по общине. Мне не хватало в Нью-Йорке такой искренней дружбы, как здесь. У меня ничего не осталось там, но многое осталось здесь.

— Знаешь, хорошо, что у нас был этот день.

— Да, хорошо, — отвечаю я, Калеб придвигается ближе.

В одно мгновение я вспомнила, какой была наша совместная жизнь, прежде чем я решила уехать в Нью-Йорк. Я была счастлива, жила в безопасности и комфорте. Конечно, переезд в Нью-Йорк стал жизненным опытом, но теперь в Брайт-Гарборе я чувствую себя так хорошо, будто все частицы пазла моей жизни сложились… Кроме одной.

Одной-единственной частицы, которая, похоже, делится пополам.

Хотя Калеб сейчас так близко, что я почти чувствую тепло его кожи, я не могу не думать о тех письмах и человеке, который их написал. Если бы это… если бы это был тот же мужчина.

Нежно касаясь рукой моего подбородка, Калеб поворачивает голову так, что мы встречаемся взглядами. Мой пульс ускоряется, его знакомый запах окутывает меня, как одеяло, тепло разливается по телу.

— Если бы все было иначе, если бы ты покинула меня при других обстоятельствах, я бы пригласил тебя на свидание, как только ты вернулась в город.

— Ты пригласил бы? — спрашиваю я, мое сердце так стучит, что я еле слышу голос Калеба.

— Пригласил бы, — а затем, проведя большим пальцем по моей щеке, он отстраняется и направляется к входной двери. — Спасибо за сегодняшний день, Нола. Я прекрасно провел время.

Он открывает дверь и наклоняется.

— Тебе письмо, — протягивает мне зеленый конверт.

Ого, идеальное время напомнить о выборе, который мне, возможно, придется сделать.

— О, спасибо, — говорю, подхожу к нему и беру письмо.

Калеб смотрит на мои губы, а затем переводит взгляд на мои глаза.

— Ты совсем не изменилась, Нола. Такая же красивая и веселая, как всегда, — он улыбается мне. — Увидимся в городе.

— Ага, увидимся, — я закрываю за ним дверь и прижимаю письмо к груди. Разворачиваюсь и сразу сталкиваюсь лицом к лицу с бабушкой Луизой.

— Ты до сих пор в него влюблена?

Я испуганно отшатываюсь от двери и вскрикиваю тоненьким голосом.

— Боже мой, бабушка. Ты меня испугала.

— Ну, если бы ты не таращилась на него, то могла бы услышать мои шаги и постукивание трости об пол.

— Я не пялилась, — отвечаю я, хотя и знаю, что краснею. Удивительно, как много всего может изменить один день. Еще утром я Калеба и видеть не хотела, не говоря уже о том, чтобы быть рядом с ним, но теперь… теперь мне хочется, чтобы он остался. Я хотела разговаривать с ним дольше. Я хотела… черт, я не знаю, чего хочу.