Вам письмо от Ворчуна - Меган Куин

— Я так сказал, потому что очень боялся думать о том, что смогу жить где-нибудь, кроме Брайт-Гарбора.

— Так вот почему ты жил в Бостоне целый год? — спрашивает она.

*Вдыхаю глубже*

Каков поворот сюжета! Откуда, черт возьми, она об этом знает?

Бостон был… ну, это была моя жалкая попытка сделать что-то большее, чем просто перенять в наследство магазин строительных материалов моего отца. Я пытался проявить себя, стать настоящим столяром и научиться у лучших. И, конечно, я научился, но, когда дошло до дела, хоть я и пытался соответствовать мечтам Нолы стать мужчиной, в котором она нуждалась, все же хорошо понимал, что непригоден к жизни в большом городе. Мне суждено остаться здесь, в Брайт-Гарборе, помогать местным и заботиться о родителях, когда они состарятся.

— Откуда ты знаешь о Бостоне?

Она встает из-за стола и поднимает свою тарелку.

— В этом городе люди сплетничают даже с девушками, которые переехали в Нью-Йорк, или ты уже забыл об этом?

— Как я мог забыть о здешних сплетнях? Именно так я узнал, что ты уехала не попрощавшись.

— С какой стати я должна была прощаться после того, как ты разбил мне сердце?

— Потому что ты меня любила, — говорю я.

— Да, но это была ошибка, и мы оба это знаем, — она громко засовывает стул и, не говоря больше ни слова, направляется к лестнице.

Отличная работа, Батлер. Сделал свою первую встречу с Нолой после расставания незабываемой.

Ты болван.

Глава третья

Нола

— Я хотел быть с тобой, — бормочу я и срываю старый ковер в кабинете. — Как он посмел сказать мне такое.

Встреча с Калебом оказалась именно такой, какой я ее представляла — она меня разозлила, откровенно разочаровала и в целом была не слишком приятной. Во-первых, как можно быть столь привлекательным? Ты всегда надеешься, что люди, разбившие твое сердце, ужасно состарятся, но не Калеб Батлер. Нет, он как лучшее вино Напы. Этот парень состарился безупречно. Небритый подбородок, тонкие морщинки у глаз, загорелая кожа, мышцы… мышцы… так много мышц…

Кроме внешности, меня поразило его безразличное отношение к нашим отношениям. Мы влюбились в старших классах, были первыми друг у друга и планировали пожениться. Я была его. А он — мой. Ни с кем в жизни я не чувствовала себя такой защищенной, любимой и желанной, как с ним.

Но когда я попросила его поехать со мной в Нью-Йорк, он не согласился.

И это был конец. Он сорвал меня, как пластырь, и выбросил в помойку. Не сказал ни слова, не написал ни одного письма. Ничего. Я знала, что возвращение будет означать, что я снова его увижу, но не думала, что буду настолько расстроена из-за этого.

Хватаю руками за край ковра, резко дергаю его и шлепаюсь прямо на ягодицы, пыль слетает в и без того пыльный воздух. Я сплевываю несколько комочков пыльного ворса, которые попадают на губы, и тыльной стороной ладони убираю непослушные волосы, и тут во входную дверь, открытую, несмотря на холодную погоду, стучат. Мне нужно было отдышаться от пыли.

— Почта, — кричит Арден.

— Я здесь, за розовым монстром, также известным как ковер.

— А вот ты где, — говорит Арден, обходя беспорядок в моем нынешнем доме. — Похоже, ты по уши увязла в ремонте.

— Можно и так сказать, — я опираюсь на руки.

— Что ж, не хочу отнимать у тебя много времени, просто должен доставить тебе это письмо лично, — он достает зеленый конверт и вручает его мне. Поднимает брови. — Твой тайный друг написал тебе ответ.

— О, теперь мы так зовем этого человека? — спрашиваю я и беру письмо. — Разве не удивительно, что он ответил?

— Да нет, — отвечает Арден. — Почему это должно быть удивительно?

— Не знаю. Странно писать письма незнакомому человеку.

— Но в этом и заключается радость анонимной переписки, — говорит Арден. — Ты не знаешь, кто это, потому можешь быть откровенной. И даже если ты не хочешь этого признавать, разве не приятно, что в этот период, когда мы зависим от семьи и друзей в соблюдении праздничных традиций, которые передаются из поколения в поколение, тебе тоже есть на кого положиться?

— Да, это действительно приятно, — я махаю конвертом перед Арденом. — Может, ты жалеешь меня? И пишешь мне письма?

— Зачем мне это, если я могу поговорить с тобой лично? — он улыбается и звенит колокольчиком на кончике зимней шапки. — К тому же я обожаю Рождество и все, что с ним связано. Ты знаешь, где меня найти, если захочешь написать ответ, — почтальон трогается к входной двери, и я прощаюсь с ним, прежде чем он исчезнет.

Возможно, Арден прав; пожалуй, хорошо не чувствовать себя столь одинокой.

Я поддаюсь этой дружбе через переписку, поэтому раскрываю конверт и вытаскиваю обычный лист, вырванный из тетради.

Дорогая Хо-Хо-Но! Прекрасное имя.

Я чувствую его до кончиков пальцев на ногах. Но мне интересно: ты всегда ненавидела праздники или это изменение произошло недавно? У меня — совсем недавно. Раньше я любил Рождество, и больше всего Рождество в Брайт-Гарборе, где община действительно собирается вместе, чтобы сделать празднование особенным.

Но в этом году я чувствую себя иначе. Не могу радоваться празднику, вероятнее всего, из-за неожиданного гостя в городе. Но не буду вдаваться в подробности. Скажу так: твое письмо меня рассмешило, и я могу запрыгнуть на борт ненависти к гоголь-моголю. Омела — это трава дьявола. Детский смех — ну, это меня не так сильно беспокоит, возможно потому, что у меня есть племянники и племянницы, поэтому оглох до их упорной радости. Я поддерживаю традицию дарения подарков, но только важным для меня людям. Но вечеринки…

Вечеринки — это то, что действительно сводит меня с ума. От тебя требуют ходить на них, но там только спрашивают снова и снова, почему ты одинок на праздники. Скажи, пожалуйста, почему люди обязательно хотят влезть в твою личную жизнь?

С искренностью, твой Ворчун

Улыбаюсь, несу письмо в свою детскую комнату, единственную в доме, которую не коснулись перемены, и достаю из ящика стола новые канцтовары, потому что решила написать ответ немедленно. Затем я планирую поехать в город; возможно, наткнусь на Ардена, и он доставит письмо особому адресату.

Милый Ворчун, ты задал интересный вопрос.

Думаю, у меня есть на него ответ. Понимаешь, мир вращается вокруг одной штуки… спаривание. Наше космическое призвание — беспокоиться, кто с кем спаривается, когда они спариваются и… как именно.

Эта традиция вторжения в личное пространство заметна даже на вечеринках. Когда