Капитали$т: Часть 3. 1989 - Деметрио Росси

свою очередь уничтожит материалы, которые сама и сфабриковала. Но журналист оказался на удивление крепким и духовитым. Он категорически отверг предложенную сделку и все время требовал адвоката. Да еще и начальство журналиста подсуетилось — о происшествии узнали в ЦК.

И вот, усталый и раздраженный голос уже спрашивает из телефонной трубки у самого Григория Степановича:

— А что у вас там за ситуация с этим журналистом?

И Григорий Степанович поспешно отвечает:

— Я разберусь! На личный контроль возьму! Милицейское самоуправство…

Но раздраженный и усталый голос не дал договорить, перебил:

— Мы уже сами разбираемся…

Проклятого журналиста пришлось отпустить. И ко всему прочему — местная номенклатура ждала проверяющих из ЦК и соответствующие оргвыводы. Григорий Степанович с горя запил — он прекрасно понимал, что скорее всего лишится должности. Под большим вопросом была и должность моего отца, как креатуры Григория Степановича.

— Такие дела… — сказал отец, рассказав эту грустную историю.

— И что думаешь делать? — спросил я.

Отец откашлялся.

— А знаешь, — сказал он с внезапным подъемом, — я даже и рад, в какой-то степени. Облегчение чувствую. От нас народ уходит. Из горкома и из обкома даже. Сначала понемногу уходили, а теперь… Многие идут в этот ваш… бизнес.

— Немыслимо, — сказала маменька, качая головой. — Чтобы человек уволился из системы… Да еще самостоятельно… Люди годами работали, только чтобы туда попасть… А теперь все разбегаются.

— Да… — сказал отец.

— Так что делать-то думаешь? — снова спросил я.

Отец отхлебнул еще из бокала и сказал:

— Есть возможность получить землю. Десять соток, под строительство дома. Хорошее место «Золотая роща» — речка, чернозем и до города рукой подать…

— Место, действительно, неплохое… — сказал я.

А папенька-то, оказывается, не такой уж нестяжатель, каким всегда хотел казаться…

— Построим дом, сад посадим… — сказал отец. — Не нам, так детям, внукам… — он испытующе посмотрел на меня. — Средства на постройку… мы кое-что скопили с матерью, стройматериалы достанем… А у тебя как идет эта… коммерция?

— Нормально идет, — сказал я. — На стройку хватит, за это не беспокойся.

— Хорошо. — Он кивнул и разлил по бокалам остатки коньяка. — Если я чем-то смогу помочь… Ты меня понимаешь?

Я кивнул.

— Я не очень разбираюсь в этой вашей деятельности, но сейчас, когда все заканчивается… Если чем-то могу помочь — скажи. А теперь давайте выпьем за новую жизнь.

И мы выпили за новую жизнь.

— Генерала тоже снимут? — поинтересовался я, как бы между прочим.

— Уже отстранен, — сказал отец. — За грубое нарушение социалистической законности. И районный прокурор тоже, он ордер на арест журналиста выписал. Городской не захотел, отказался — битый мужик, так они районного уломали. И завотделом, который с журналистом договориться пытался — тоже отстранен. Полетели головы…

— На ровном месте, — вздохнула маменька. — Такие неприятности, столько горя…

А я напряженно думал. Железо нужно было ковать пока горячо.

— Сколько ты еще проработаешь? — спросил я отца.

Тот неопределенно мотнул головой.

— Пока комиссия… Потом пленум обкома. Пока определятся… с новой кандидатурой. Сейчас это все не так быстро… Может два месяца, может больше. Но минимум — два месяца.

— Хорошо, — кивнул я. — Скажи, а в финансовой сфере, в госбанке у тебя есть товарищи? Люди, которые бы помогли решить вопрос!

— Я подумаю, — сказал отец. — Подумаю, посоветуюсь. И тебе позвоню. И еще…

— Да… — сказал я устало.

— Я надеюсь, что ты очень хорошо понимаешь, что делаешь.

— Я очень хорошо понимаю, — сказал я.

Мы пристально посмотрели друг на друга, и отец сказал:

— Знаешь, Алексей… последнее время я тебя не узнаю.

— Да просто вырос, — улыбнулась маменька.

И она была, конечно, права…

Орловский позвонил через неделю после нашего разговора с Петром Петровичем. Его звонок застал меня в нашей конторе, где я скучал, разгадывая кроссворд. Александр Сергеевич был деловит и загадочен.

— Алексей? Не занят? Через час подъезжай в банк, если не занят. Есть хорошие новости для вас!

— Подъеду, — сказал я, сильно сомневаясь, что у Саши есть хорошие новости. По всему видать — обложил его чекист Петр Петрович незримыми ленточками, так что Саше не с чего особо веселиться…

В банке Орловский был само обаяние.

— Садись, старик! Чай, кофе, может чего покрепче?

— Спасибо, — сказал я. — Ты рассказывай, чего стряслось.

Орловский самодовольно улыбнулся.

— Есть хорошие новости для вас! Просто отличные!

— Ну так говори уже… — Я начинал терять терпение.

— По компьютерам мне удалось договориться с Юриком. Отдаст без наценки. Компьютер за девятьсот баксов выходит, можешь себе представить⁈

— Офигеть, — сказал я безразлично.

Орловский немного подвис. Я должен был изображать бурную радость, но не изображаю. А вообще — сообразительный малый, умеет считать. Делает скидку на компьютеры тысяч на сорок, а взамен — попросит о содействии в сделке на два миллиона. Партнер хренов. Я кипел благородным негодованием, и, похоже, что это было видно.

— Я не понял, старик, ты что, не рад, что ли? — озадаченно спросил Орловский.

— Да рад, рад… — ответил я мрачно. — Ты извини, день сегодня такой… Магнитные бури, наверно.

— А-а-а… Бывает. Кстати, компьютеры через два дня приедут, готовьтесь встречать. И бабки готовьте.

— Всегда готовы, — сказал я. — Саш, если у тебя все, то я поеду, ладно? Башка чего-то совсем того…

— У меня анальгин есть, — заботливо предложил он. — И хотел еще один вопросик обсудить. Если ты не против…

Ага, вот оно самое начинается.

— Спасибо, не люблю анальгин,- отказался я. — А вопросик… Если срочно, то обсудим, конечно.

— Вообще-то срочно, — сказал он. — То есть, не то чтобы горит, но…

— Я тебя понял, Саша… Говори.

И Саша стал говорить.

— Слушай, старик, — сказал он, заговорщицки снижая голос, — тут нарисовалась одна тема… Есть возможность взять металл у нас на меткомбинате и продать в загранку. Продавец есть, металл хоть завтра отгрузит. Покупатель есть — «финики», там фирма серьезная, европейского уровня. Тонна выходит сто пятьдесят долларов. Тонн пятьсот загоним на пробу, на первый раз, а от них привезем те же компьютеры, видики, телефоны фирменные. Как тебе перспектива, а?

— Сильно! — сказал я.