Бой - баба - Афанасий Егоров

Все мужчины влюбляются глазами. А самодовольный сердцеед Гаврик с его глубоко скрытым комплексом неполноценности — тем более.

В маленьком зале загородного ресторанчика царил уютный полумрак. Вышколенные официанты бесшумно скользили по проходам, в то время как взыскательная публика благоговейно внимала джазовым аранжировкам незабываемых старых мелодий.

Великолепно исполненный небольшим оркестриком «Караван» Дюка Эллингтона сменило будоражащее «Бесаме мучо». А следом поплыла сентиментальнейшая «История любви». Исполняющий соло саксофон был просто бесподобен.

И все это время Гаврик не мог оторваться от дразняще близкого — всего-то через стол — вызывающе откровенного декольте как будто ничего не замечающей, полностью захваченной музыкой одуряюще красивой, соблазнительной женщины.

Ему страстно хотелось выпить. И не слабенького винца, а ха-ароший стопарь коньяку. Еще лучше — водки. Но в зале никто не гулеванил. Даже не шумел громко, куражась. Еще Гаврику хотелось подсесть поближе к красавице, потискать незаметно пусть даже коленку. Но что-то подсказывало ему — не стоит пока этого делать.

Кто его знает, чем затея кончится. Могут и по морде насовать. С таким характером, как у ревизорши, — не фиг делать, прям на людях схлопочешь. Еще и виноват останешься. С горя фирмач совсем было решился назло всем заказать оркестрантам суперклассическую «Мурку». Или хотя бы что-то типа: «Эй, налей-ка, милый, чтобы сняло блажь…» Но, глянув на одухотворенное лицо саксофониста, понял — номер не прокатит. Этих купить — никаких бабок не хватит.

Оставалось одно — терпеть покорно. Ждать, когда лабуда кончится.

В перерыве Александра наконец-то соизволила заметить изнывающего от скуки, окончательно сопревшего в шерстяной тройке, измученного вынужденным бездельем спутника. Предложила заказать марочного коньяка.

Обрадованный Гаврик в два счета осадил половину пахучей янтарной жидкости, после чего пришел в прекрасное расположение духа. Не зная, о чем говорить, принялся хвастать, какие они в «Парусе» крутые и какие у них везде подвязки.

Жалко, баба оказалась малость трюхнутой. Пришлось объяснять по ходу, что подвязки — это не то, что на ноге носят. Типа — связи, понимаешь? Мосты, короче… Во-во! Знакомства полезные.

Александра с самого начала не верила, что этот самовлюбленный и трусоватый человечишка мог оказаться убийцей ее мужчин. Не чувствовалось в Гаврюше той внутренней силы, что способна подвигнуть иногда людей на решительные, пусть даже кровавые, поступки.

Цель у красавицы была, на первый взгляд, простой и легко выполнимой: вскружить голову коммерсанту, а затем незаметно выведать — кто из его знакомых оказался настолько опасен и жестоко безжалостен, чтобы организовать двойное убийство. Вращающийся в предпринимательской среде директор «Паруса» наверняка догадывался или даже точно знал, кто заказал Лешу и Володю.

Слушает пьянеющего фирмача Александра, коньячка подливать не забывает. Полюбопытствовала на всякий случай:

— Вы так интересно говорите… В тюрьме случайно не сидели?

Боднул башкой воздух Гаврила. Качнул ею согласно, мрачнея:

— Был грех… по молодости. Два года на хозяина горбатил.

Поджалась внутренне красавица. Володя что-то про хулиганов говорил. За такие проступки никогда много не давали… Быстро разговор в сторону увела.

Только перед самым закрытием к главной теме подступилась:

— Вы говорили, в банке соучредителем состоите. Случайно не в том, где председателя убили?

Вздохнул тяжко Гаврик. Насторожился:

— А что?

— Ничего. Хотелось просто узнать, за что банкиров убивают. Я думала, они — тихие, мирные люди. Что-то вроде бухгалтеров.

— Да не-е… Этот резким был. Через плешь всех кинуть мылился.

— Как это?

— Половину пайщиков из банка убрать. Вот как!

— И вас?

— И нас тоже.

Улыбается натянуто Александра. Сама чувствует, что фальшивит, но ничего поделать не может. И коммерсант трезветь начал. Пришлось остатки коньяка ему подсунуть. Только потом к самодеятельному допросу вернуться:

— Раз уж заговорили об убийствах, позвольте спросить: а про вторую жертву из бизнесменов вы не слышали?

— Это Леха-то — жертва? — смачно чавкнул закуской фирмач. — Тому волчаре палец в рот не клади. Руку по плечо оттяпает!

— Но ведь…

— Знаю, в курсе, — вытер салфеткой лоснящийся подбородок Гаврик, — я и с ним на ножах был…

Заиграла вдруг блудливая улыбочка на мокрых губах. Взгляд сальным сделался:

— Дело прошлое. А че ты за него интересуешься? Я слыхал, на похоронах тебя видали?

Спас Александру автоматический рефлекс. Фыркнула сердито, недовольно поводя голыми плечами:

— Когда это мы успели на «ты» перейти? Грубить изволите, молодой человек?!

И с игривым блеском в ставших неожиданно шаловливыми синих глазах:

— Вы мне нравитесь, Гаврик. Не заставляйте разочаровываться.

Растроганный фирмач полез лобызать даме ручку.

Вовремя разгадала маневры окосевшего кавалера Александра. Она еще за столом заметила, как разгорелись постепенно в зрачках Гаврика похотливые огоньки. Поднырнула ловко под пьяно упертую в крышу машины мужскую руку, на переднее сиденье ускользнула.

Пришлось коммерсанту одному сзади развалиться. И в подъезд проводить не пригласили. Просьбу прямую о рюмке чая отклонили. Ну чем не стерва, а?! Внаглую продинамила!

Уехал домой ни с чем обозленный фирмач. А Александру дрожью крупной вдруг пробрало. Все внутри похолодело. Зубки сахарные испуганно стукнули.

Ужас, что творится! Все совпадает! И в тюрьме побывал, и Володей был недоволен. А еще с Лешей конфликтовал. Неужели?..

Но не тянет Гаврик на хладнокровного убийцу. Никак не тянет. Его даже не мэр, жирный клоп из ЖКХ с извинениями прислал. Сильные люди до такого не унижаются…

Но почему он все время «мы» повторял? Почему во множественном числе о себе рассказывал? Может, имел в виду коллектив? Или… кто-то за ним стоит? Как в «Золотом теленке» — подставной зиц-председатель…

Опять же, какой из Гаврика мафиози? Или из обросшего салом масенького директора коммуналки?.. И вообще, откуда в городе — это у нас-то! — организованная преступность?..

Тьфу ты, нелепость какая-то! Дикость и варварство. В Москве — может быть. Вполне. В столице никогда порядка не было, джунгли одни сплошные. Но только не у нас… А вдруг?! Замучили сомнения бедную женщину. С одной стороны, с другой стороны… И проверить никак нельзя. Не к следователю же обращаться.

Так-то ничего мужчина. Интересный. Глаза влюбленные… Но — недалекий. Слишком долго в одном кресле сидит, вот и уверовал в собственную непогрешимость… Слепец!

Глава 5

Выход нашелся неожиданно. Через три дня. Во время затеянной дома по случаю выходного генеральной уборки. И показался гарантированно надежным. Перечеркнутая косой надписью глянцевая визитка сулила стопроцентный успех.

Трубка откликнулась сразу же. После первого гудка. Взволнованная Александра выпалила одним духом, близоруко приблизив в глазам оказавшийся таким ценным картонный прямоугольник:

— Позовите Анатолия, пожалуйста.

— Слушаю.

— Это Александра. Лешина… подруга.

— А-а… привет! — заметно потеплела трубка. — Че хотела? Бабки понадобились?

— Нет. Дело не в деньгах. Просто… надо срочно встретиться. Это важно, Анатолий.

В трубке довольно хрюкнули. С удивительно знакомой интонацией:

— Да брось ты! Зови как все — Толик. Или Толян. Куда подъехать?

Встречу назначили через час.

Толик внимательно, не перебивая, выслушал сбивчивый рассказ Александры. Для большей убедительности женщине пришлось детально изложить версию убийства банкира. Само собой разумеется, без упоминания личных с ним отношений. Да Лешиного брата этот вопрос сильно и не волновал.

Повздыхал предприниматель. Лицо набрякшее растер. Буркнул хмуро, не глядя в ждущие глаза:

— Значит, «Парус», говоришь? Я тоже поначалу на них косяка давил. А после узналось — не они.

Поднаторевшая в жаргоне Александра времени на расшифровку много не теряла.

— Откуда известно?

Пристальный взгляд собеседника тщательно исследовал лицо красавицы:

— Верные люди сказали.

— А конкретней нельзя?

— Можно и поконкретней. Помнишь, бык с охраной на похороны подъезжал? Это положенец местный. У нас с ним «стрелка» забита была.

Перевела мысленно Александра: «стрелка» — встреча, «забита» — назначена, «положенец» — тоже понятно.

Спросила осторожно, инстинктивно понимая опасность вопроса:

— А если он… врет? Или, допустим, его самого обманули?

Толик тоже помедлил с ответом:

— Кто его знает… Всякое может быть… Только мой тебе совет: не суйся куда не просят. Сами разберемся.