Бой - баба - Афанасий Егоров

— Лечиться вам надо, Сережа. Таблетки принимать. А то вот даже уши покраснели.

Совсем побагровел прокурорский. Кашлять перестал. В сейф железный с головой полез. Занятие срочное там обнаружил. Какое — сам не знал.

Лишь через минуту заставил себя к посетительнице повернуться:

— Скажите, Александра, Владимир Моисеевич не говорил при вас о своих соучредителях? Я имею в виду — названия фирм не упоминал? Может, характеристики какие-то давал? Или просто в сердцах ругался?

Опалило следователя отчужденным взглядом. Даже мурашки по коже побежали.

— Если вы подразумеваете мат, то Володя вообще не умел ругаться. И, как воспитанный человек, он не мог допустить даже тени некорректности в отношении своих деловых партнеров. Тем более в моем присутствии.

Съел очередную колкость прокурорский. Хотя и припомнил мысленно, что жених против банкира просто жиганом был. Тот-то наверняка мог и матерка подпустить. Запросто. И как только такая женщина могла в него влюбиться?

Взял себя в руки следак-законник. В глаза колдовские заглянул. Листочек тоненький на стол положил:

— Взгляните сюда. Это список юридических лиц, пайщиков известного вам банка. Вспомните, пожалуйста, отзывался ли… негативно Владимир Моисеевич о любом из перечисленных предприятий?

Добавил для солидности: — Прошу отнестись к моей просьбе серьезно. Возможно, вы сейчас укажете на вероятного организатора заказного убийства.

Взяла в руки листок красавица. Пробежала взглядом по длинному столбцу знакомых, малознакомых и вовсе неизвестных названий. Где-то в конце списка наткнулась на скромное ООО «Парус». Проскочила дальше, глаза на следователя подняла:

— Нет. Ни про кого Володя плохо не говорил. И вообще, у нас для бесед другие темы находились.

Спросила неожиданно:

— А что с делом Алеши? Буркнул невразумительно прокурорский:

— Работаем, — листочек обратно забрал.

— А пробовали связать оба убийства? Опять двадцать пять! Сколько можно объяснять бестолковой бабе одно и то же?! Почерки-то разные!

Поняла без слов Александра. По лицу надувшемуся прочла. Но вместо обиды улыбнулась чарующе:

— Вы знаете, Сережа, у бухгалтеров есть такой прием — перекрестная проверка. Это когда один и тот же баланс с разных концов сводят. Сделайте то же самое. Найдите, кто из пайщиков банка мог вымогать деньги у Алексея, а после проверьте, не причастен ли подозреваемый к убийству Владимира Моисеевича?

— Милая вы моя Александра! — замахал руками следователь. — Наивный вы человек! Да сейчас полгорода смерть банкира в своих целях использует! Каждый отчаявшийся кредитор, самый распоследний рэкетир на судьбу Владимира Моисеича должникам намекают. И что, всех хватать?! Нар в изоляторе не хватит!

— Но ведь кто-то же его убил…

— Ищем! Не сидим сложа руки, работаем!

Следователю очень понравилось невольно вырвавшееся «милая моя». Не удержался, ввернул еще раз:

— Ищем, милая моя Александра. Добавил, запоздало отыгрывая пропущенный шар:

— Ночами не спим.

Понятен язык прокурорского работника красавице. Поправила почти машинально складку на юбке, протянула с разочарованным вздохом:

— Какой же вы…

Хотела сказать «тупоголовый», да сдержалась в последний момент.

— Упрямый.

Обрадовался законник. «Упрямый» лучше, чем «неумный». Приободрил погрустневшую женщину:

— Только не надо думать, что мы окончательно отбросили вашу версию. По ней тоже идет работа.

— Какая?

Вот тут следователь сел на любимого конька. Выговорил важно, делая значительное лицо:

— Этого я сказать не могу. Тайна следствия.

Сплюнула про себя Александра. Вот пень упертый! Бросила пару ничего не значащих фраз на прощание, обратно на работу подалась.

Одетая на этот раз в бордовый, со множеством пуговок замшевый костюмчик, начальница контрольно-ревизионного отдела сосредоточенно рылась в стеллажах с официальной перепиской. Письмо циркулярное Минфина понадобилось. Нагнулась к нижней полке, взгляд горящий стажера поймала.

Не понравился этот взгляд Александре. Раздражение вызвал. Сколько можно?! Отвернуться на секунду нельзя. Сразу глазами есть начинает. На-до-ел!

Стайки девчонок голоногих по всему зданию мэрии носятся. С топотом. Табунами целыми. Как ни сокращай, только больше становится. Все бойкие, языкастые. Вид озабоченный, будто серьезным делом заняты. Одеты фасонисто. И все глазками туда-сюда стреляют. Аж пищат — так замуж хочется. Роберт — парень видный. Любую бы при желании захомутал. Отжениховал, сколько положено, да свадебку сыграл. Супругом примерным сделался. А этот сопляк в пожилую женщину втрескался. Тоже мне — Рыцарь печального образа нашелся. Как там его… — Ламанческий!

Взглянула критически на себя в зеркало Александра. Кругом повернулась. Лицо собственное пристально осмотрела. Фигурку подбористую.

Нет, насчет «пожилой», пожалуй, резковато сказано. Даже слишком резковато.

«Парусник» Гаврила не ради красного словца в ресторан приглашал. А он мужчина зрелый, в женщинах толк понимает. Не то что некоторые юнцы.

Накаркала красавица. Часа не прошло, появился в кабинете здоровенный бугай со зверовидной харей. Не здороваясь, буркнул под нос:

— Это вам, — поставил на стол почти не видное под огромным букетищем ведерко алых роз. Вышел молча, не попрощавшись.

Онемевшая от изумления Александра с минуту разглядывала грандиозный подарок неизвестного сумасшедшего. Вытянула осторожно двумя пальчиками белеющий посреди шипов квадратик записки.

Прочла вслух, подсознательно рисуясь перед тоже оторопевшим мальчишкой:

— «Примите это скромное ведро в дар от нового поклонника. Гаврик».

Господи! Идиот-то какой! «Ведро»! Еще бы «лоханка» написал! Оскорбленная до глубины души красавица изорвала в мелкие клочья дурацкую писульку. Хотела было и цветы выкинуть. Да раздумала. Розы-то в чем провинились?

Расставила по всем вазам чудные в природной красоте небольшие букеты. Остальное велела Роберту девчонкам в отдел отнести. Вместе с ведром.

А к концу дня объявился и сам «новый поклонник».

Костюм добротный на мужике. Галстук, со вкусом подобранный. Мокасины из натуральной кожи. С одеколоном только чуть-чуть переборщил. Не рассчитал, видимо. Или с нюхом не все в порядке.

Сияет жизнерадостно Гаврик. Розы свои увидел. Еще шире рот растянул. Ни следа от былой приниженности. Расселся по-хозяйски, сразу в наступление пошел:

— Александра Вадимовна! Я все же рискну повторить свое предложение. Насчет ресторана…

Замахал протестующе руками:

— Знаю, знаю! Есть у вас кавалеры. Но дайте шанс! Один-единственный!

Выпрямилась надменно красавица. Все в один момент припомнила. И «ведро», и попытку запугать помощницу. Инстинкт верный подсказывал: этот лощеный бизнесмен не только внутренне грязен и невежествен, он еще и опасен.

Но всплыли тут в памяти строчки из списка учредителей Володиного банка. И — пропала презрительная гримаска с породистого лица. Улыбка чарующая на свежих губах заиграла, в глазах синих искорки брызнули.

— Вы разве не женаты? — пропел ставший вдруг доброжелательным звонкий голосок.

Как и предполагалось, прозвучавший ответ был удручающе расхожим, стандартным и скучным:

— Увы… на грани развода.

Если б только «новый поклонник» знал, сколько почтенных отцов семейства безнадежно набивались в любовники к скучающей в одиночестве молодой женщине! Каждый утешить собирался. Лишь одному удалось. Володеньке… Но то особый случай. Совершенно особый…

Удержала на лице улыбочку Александра. Кивнула головой благосклонно:

— Я подумаю… Ведь вы же все равно не отстанете, верно?

И опять купился самоуверенный коммерсант. Затряс башкой, напыжась:

— Я настойчивый, Александра Вадимовна. Все знают — у Гаврика хватка мертвая! Следом ходить буду, под дверями вашими ночевать! Кстати, а можно называть вас просто Александра? Без отчества?

Еще обольстительней женская улыбка. Голос томный, обещающий:

— Хорошо, Гаврик. До встречи.

Наученная горьким опытом Александра сама выбрала подходящий ресторан. Вытаращившийся на умопомрачительный наряд дамы Гаврик безропотно отдал распоряжение водителю.

Всю дорогу фирмач отчаянно вертелся, разрываясь между понятием о приличии и неодолимым желанием еще раз взглянуть на ничего не скрывающие воздушные одежды почти что обнаженной прелестницы.

Просто сесть на заднее сиденье он не догадался. И взгляда красавицы не понял. Надулся неожиданно спесью, будто это он сам лично приобрел изысканнейший наряд очаровательной спутницы.

А Александра мысленно аплодировала сама себе, поняв, что расчет оказался верен.

Все мужчины влюбляются глазами. А самодовольный сердцеед Гаврик с его глубоко скрытым комплексом неполноценности — тем более.