Архитектурные модели. Очерки истории и мастерства - Анна Шукурова

«Парадигма» и синонимы

В одном месте у Плутарха речь идет об обычае греческих городов устраивать конкурсы по случаю принятого решения возвести тот или иной монумент. В свое время писатель 2-ой половины I – первых десятилетий II в. н. э. вряд ли мог наблюдать нечто подобное, ведь тогда большинству полисов было не под силу самостоятельно осуществить крупные, общественно значимые проекты, а там, где шло большое строительство, как в благополучных Афинах, формы его организации были иными. Так что скорее всего сообщение Плутарха отражало практику былых времен. Он писал о том, что совет граждан полиса проводит конкурс, на который соискатели контракта представляют свои проектные предложения и «парадигмы», то есть образцы. Относительно того, какого рода образцы они представляют, у него не было сказано ничего определенного. Но в научной литературе приводилось достаточно аргументов, чтобы стало традицией признавать вероятность того, что у него под «парадигмами» подразумевались модели. Той традиции следует и русский перевод этого места из сочинений Плутарха в книге «Архитектура античного мира», полностью передающий слова древнегреческого писателя: «Города, обнародовав решение о постройке храмов или водружении колоссов, выслушивают мастеров, соревнующихся друг с другом ради получения заказа и приносящих проекты (logoi) и модели (paradeigmata), а затем выбирают того, кто то же самое сделает дешевле, лучше и скорее»[45].

Прямое подтверждение того, что в подобных случаях архитектор должен был продемонстрировать состоятельность своего проекта на модели, содержится у Витрувия, в его пересказе сюжета из какого-то греческого источника[46] События, о которых повествует Витрувий, происходят в конце IV в. до н. э. в Родосе, куда явился архитектор по имени Каллий с предложением соорудить хитроумный механизм для обороны города. Его предложение было рассмотрено на собрании граждан в следующем порядке. Так же, как и мастера у Плутарха, он изложил суть своего замысла и показал на небольшом образце то, что намерен сделать. Этот образец состоял из фрагмента городской стены, на которой был установлен вращающийся кран, и осадной башни, приближавшейся к укреплениям, как при наступлении неприятеля. С помощью крана Каллий ловко захватил башню и перетащил ее по другую сторону стены, чем совершенно покорил родосцев и обеспечил себе долгосрочный договор с городом. Он был не единственным претендентом на заключение договора. Подобно соискателям контракта на строительство храма или водружение колосса, Каллий выступал соперником местного архитектора Диогнета. И обошел его, убедив собрание, что сумеет обеспечить более эффективную защиту, чем Диогнет. Но в результате не смог сделать обещанный механизм в натуральную величину, чтобы противодействовать реальной угрозе разрушения стен Родоса[47].

Убедительность рассказу Витрувия придает то, что он относится к далекому прошлому, когда в Греции были сильны устои полисной демократии и обсуждение жизненно важных для города вопросов проходило в народном собрании, тогда как принципиальные решения по ним выносил всенародно избранный совет граждан. В демократических полисах контракт на строительство или реконструкцию общественных зданий нередко заключали на основании конкурсов, на которые претендующие на заказ архитекторы представляли модели всей постройки, но чаще – какой-нибудь ее наиболее значительной части, выполненные с уменьшением реальных размеров. Существование такого рода уменьшенных моделей, именуемых по-гречески парадигмой (образцом) или как-либо иначе, но близко по смыслу, прослеживается по литературным и эпиграфическим источникам. Так, Геродот в своей «Истории» (V, 62) рассказывал, что в конце VI в. до н. э. совет дельфийского союза заключил договор с афинским родом Алкмеонидов на сооружение храма Аполлона в Дельфах. А поскольку Алкмеониды были богаты и пользовались большим уважением, то воздвигли храм «еще более великолепный, чем парадигма» – согласно договору, они должны были построить здание из известкового туфа, но сделали его фасад из паросского мрамора.

Рассказ Геродота позволяет уточнить обстоятельства дела. Вероятно, советом была утверждена «парадигма», которой надлежало руководствоваться строителям. Между тем Алкмеониды, пользуясь своим богатством и влиянием, решили превзойти ее и употребили благородный дорогостоящий камень. По логике вещей, эта «парадигма» должна была давать более или менее полное представление о возводимом здании, коль скоро построенный храм получился великолепнее, чем она. Рисунком плана она не могла быть и едва ли могла иметь вид какой-либо другой графической схемы, не способной передать вид здания в трех измерениях. Так же трудно допустить мысль и об идеальной парадигме.

О распространенности практики конкурсов с участием моделей говорит пространная надпись из малоазийского города Кумы, датируемая концом II в. до н. э., где выражена признательность местной зажиточной горожанке Архиппе за то, что она вызвалась оплатить расходы на реконструкцию перекрытия и замену кровли в здании городского совета. Ее поступок был оценен тем более высоко, что, как сказано в надписи, «прошло состязание архитекторов, представивших модели (hypodeigmata), по рассмотрении которых выяснилось, что издержки будут весьма существенными»[48].

Таким образом, одобрив уменьшенную модель будущего здания или чаще – какой-либо значительной части постройки, заключали контракт, и строительство начиналось. Как и рисунки, нацарапанные на стенах возведенной части здания и обычно выполненные в масштабе 1:1 (на стене незаконченного храма в Дидимах близ Милета, в Приене), так и определенная часть моделей делалась в натуральную величину для изготовления архитектурных элементов скромного размера, обычно – для скульптурных деталей. Такого рода модели, необходимые строительным мастерам для воспроизведения, а не для утверждения властями, носили исключительно технический характер, они появляются много раз в надписях под именем «парадигма».

В конце V в. до н. э. в надписи с подробным отчетом об издержках на возведение Эрехтейона указаны выплаты скульптору Агафонору за восковую парадигму листьев аканфа для резных кессонов потолка. В Эпидавре в середине IV в. до н. э. счета Толоса сообщают об уплате мастеру за парадигму водосточного желоба в виде головы льва, серия которых затем должна была быть изваяна в афинской мастерской. Приблизительно в то же время знаменитый договор на строительство Арсенала в Пирее требовал соорудить сто тридцать четыре ларя для снастей в соответствии с парадигмой архитектора[49].

И на Делосе надпись того же века в связи с ионической колоннадой храма сообщает о доставке из Афин каменной парадигмы капители. Существует еще много других примеров. В целом они показывают, что парадигма в древнегреческом строительном лексиконе чаще всего означала объемную модель в масштабе 1:1, выполнявшуюся в ходе строительства, но сам этот термин – или один из его синонимов – мог прилагаться к уменьшенному изображению проекта, в том числе к простому рисунку, как об этом говорят надписи Делоса, в которых упоминается покрытая белой краской доска для парадигмы пропилона.

Уточним сказанное: поскольку греческий архитектурный канон состоял из строго определенных типов зданий, в большинстве своем повторявшихся и потому не представлявших собой ничего неожиданного, постольку модель в уменьшенном виде или общий план постройки не были в действительности необходимы для понимания проекта властями или подрядчиками. Все решалось на основании пояснительной записки (syngraphé), моделей и рисунков в натуральную величину деталей, особенно – скульптурных. Создание моделей или планов постройки или ее частей требовалось только в случаях более сложных конструкций и не таких обычных, как другие.

В подобной ситуации оказались мастера, работавшие в восточной провинции Римской империи во II в. н. э. Об их поисках архитектурного решения свидетельствует единственный до сих пор найденный экземпляр греческой проектной модели. Он обнаружен на раскопках у основания большой лестницы храма «А» в Ниха (селении, расположенном в долине Бекаа на территории современного Ливана). Модель представляет собой блок известняка размером 61 × 64 см в основании, в верхней части которого обозначены элементы священной части этого храма сирийского типа. Очевидно, она должна была наглядно и в масштабе 1:24 представить «подготовительный план (или проект) адитона» («prokentema adytou», как сказано в греческой надписи, вырезанной на ней). Модель эта существенно отличается от того, что было построено в действительности. В храмах сирийского типа в адитоне, располагавшемся в задней части храма, находилась культовая статуя. В Ниха два крыла лестницы ведут на платформу, разделенную колоннадами на три нефа, и с эдикулой в середине. Но если сравнить модель с руинами храма, то можно заметить, что система лестничных маршей, определенная в модели в футах (сокращенно по-гречески po или pod), сокращена и упрощена таким образом, что площадка при входе в среднюю эдикулу занимает практически всю ширину платформы. Более того, согласно граффито из небольших кружков, вырезанных на модели, эта эдикула, окруженная колонками, должна была быть восьмиугольной, но в действительности она была сделана шестиугольной. Таким образом, «проект адитона» играл роль не утвержденного образца для строителей, но был рабочим инструментом, способом изъяснения, дававшим возможность вести дискуссии между мастерами.