Месть розы - Николь Галланд

Однако позже этим же днем он лишился своего железного шлема, и рыцарь, который завладел им — Ренард из Визола, — не хотел отдавать его ни за какой выкуп.

— Этот головной убор стоит в золоте вдесятеро дороже своего веса, — смеялся Ренард, водрузив шлем на копье и размахивая им, чтобы все обратили внимание. — Я второй рыцарь в Бургундии, но без шлема ты не можешь участвовать в турнирах, значит, я становлюсь первым!

Виллем, стараясь остаться в рамках благородного поведения, тоже улыбнулся, как бы признавая собственное поражение, но тут же велел Эрику попытаться выкупить шлем. Однако, вопреки всем усилиям, Ренард отказался продать его.

Сейчас, правда, Виллем об этом не думал, позволив себе, по крайней мере, радоваться возможности устроить на заработанные деньги сегодняшний праздник. Между тем, быстро произведя подсчеты, он пришел к выводу, что на пир уйдет почти все выигранное. Ну и что? Финансовые проблемы не помешают ему получать огромное удовольствие от уважения и понимания, которое проявляют его рыцари и их люди. Жаль только, что Жуглета нет с ними: местные артисты на его фоне выглядели бледно.

В небольшом, обшитом деревом зале находилось около двух дюжин рыцарей со своими оруженосцами; по большей части они уже изрядно набрались. Служанки, нанятые в городе по случаю праздника, все сплошь были молоденькие и подозрительно хорошенькие. Поначалу это даже неприятно поразило Виллема. Однако девушки знали свое дело. Флиртовали, конечно, но были прилично одеты, прислуживали с достойным восхищения проворством, а если и подрабатывали немного на стороне, то делали это тихо, быстро и, что важно, за конюшнями. В результате в зале сохранялась атмосфера вполне благопристойного, разве что пьяного разгула.

Откинувшись в резном дубовом кресле, Виллем с улыбкой отеческого удовлетворения наблюдал за пирушкой. Общий гвалт немного стих, когда подали огромное количество нашпигованных цыплят в остром соусе, так обильно политых жиром, что они запросто проскальзывали в глотку без разжевывания.

— Прошу прощения, господин. — Рядом с Виллемом возник мальчик, приставленный к двери. — Прибыл всадник с сообщением для вас. Говорит, скакал три дня, чтобы доставить его.

Виллем не знал никого живущего на расстоянии трех дней пути, кого еще не было бы на этом празднике.

— Приведи его сюда.

Мальчик вышел. Виллем почувствовал, как кто-то прикоснулся к его плечу, оглянулся и увидел мать, почти неразличимую в полумраке в своем сером вдовьем одеянии. Она устремила на него взгляд, смысл которого ему сразу же стал ясен.

— Нет, госпожа, — с извиняющейся улыбкой негромко сказал он. — Линор знает, что ей нельзя спускаться, пока в зале столько пьяных холостых мужчин. Обещаю сразу же рассказать новости, если они окажутся интересными.

Мария кивнула и растворилась в полумраке кухни.

Виллем и все, кто слышал сообщение юного привратника, ожидали, что посланец после трех дней пути окажется запыленным, голодным и измотанным. Однако молодой человек, в лучах закатного солнца вошедший в зал, был так изящно одет, так любезен в обращении, спокоен и собран, что шум голосов мгновенно сменился тишиной. Мужчины не сводили с него восхищенных глаз, пока он пересекал комнату: лицо чистое, черные волосы и бородка аккуратно подстрижены и, что в особенности удивительно для человека, проведшего три дня в пути, на отделанной горностаем накидке ни следа пыли. Если не считать этой роскошной накидки, курьер был одет так же, как любой рыцарь в комнате, но держался с достоинством, о котором большинство из них могли лишь мечтать.

— Достойный рыцарь, — произнес он на бургундском наречии с немецким акцентом и поклонился Виллему с изяществом, свидетельствующем о большой практике. В затянутой в кожаную перчатку руке он держал свиток. — Вы Виллем из Доля, хозяин этого дома?

— Да, — настороженно ответил Виллем. — Кто вы и с какой миссией прибыли? — И потом, не сумев сдержаться, добавил: — Вы в такой прекрасной форме после трех дней пути.

— Я остановился в гостинице в Доле. Прибыл задолго до того, как колокола пробили вечерню, и, прежде чем идти к вам, помылся и сменил одежду. — Увидев непонимающие взгляды Виллема и остальных, он любезно объяснил: — Хозяин оплачивает мои дорожные расходы и очень щедр во всем, что касается моих удобств.

Это заявление еще больше поразило собравшихся в зале провинциалов — посланец, которого так балуют, находился за гранью их воображения. Молодой человек понял это, но не подал виду и снова низко поклонился Виллему.

— Я немного отвлекся, позвольте перейти к делу. Я — Николас из Швабии, принес вам приветствия от моего господина… — Грациозным движением он откинул полы накидки, и взорам собравшихся открылась желтая туника с черным орлом на ней. — Его величества короля и императора.

Эта часть работы больше всего нравилась Николасу, и Виллем в полной мере оправдал его ожидания, потрясенно разинув рот. Сидящие за столами разразились изумленными возгласами. Николас протянул Виллему свиток, запечатанный золотым листком. Виллем взял его и внимательно осмотрел печать. Действительно из золотой фольги, она с помощью воска была прикреплена к листу бумаги (между прочим, прекрасной льняной бумаги). Маленькое изображение орла на печати в точности соответствовало вышитому на груди Николаса. Виллем почти страшился сломать ее.

— Его величество приглашает вас прибыть ко двору, — пояснил Николас, заметив колебания Виллема.

Это сообщение так напугало Виллема, что он протянул свиток Эрику, который, в свою очередь, восхищенно уставился на золотую печать.

— Что? — стараясь не выглядеть совсем уж глупо, спросил Виллем. — Будьте любезны, повторите сообщение.

Николас снова поклонился.

— Его величество император призывает вас в Кенигсбург, где этим летом соберется весь его двор. Он рассчитывает, что вы прибудете как можно быстрее. — Заметив, что Виллем все еще ничего толком не понимает, он успокаивающе добавил: — Вас ни в чем не обвиняют, господин. Король слышал хорошие отзывы о вашей рыцарской доблести и намерен рассмотреть возможность включения вас в свою свиту.

В зале воцарилось молчание. Едва не задохнувшись, Виллем издал сдержанный, недоверчивый смешок.

— Я ошеломлен, хотя, конечно, остаюсь покорным слугой его величества.

Он абсолютно не имел понятия, что надо делать в таких обстоятельствах.

— Я должен отправиться в путь немедленно?

Он встал. Некоторые гости из числа тех, кто еще мог держаться на ногах, поднялись тоже и окружили его, удивленно таращась на золотую печать.