Небо выше облаков - Янина Логвин

желания уходили слишком глубоко, чтобы от него отказаться.

Мы оба были пьяны, это так. Но понимал ли я сам до конца, чем для нас двоих может окончиться вечер? Чего добиваюсь, когда давал волю рукам? Когда соблазнял тихим шепотом. Понимал ли, что готов шагнуть за границу дружбы?

Да, понимал. От того и пробуждение не показалось ошибкой. Мне хотелось Светку с первой встречи – вот что было правдой.

Я всегда любил женщин, а Уфимцева еще в школе обещала стать лучшей из них. О ней были первые подростковые фантазии, первая ревность и первая досада, что вновь и вновь выбирала не меня. О ней думал вчера, когда стояла близко, когда смеялась и обнимала, лаская голубым взглядом. Желание просто затмило голову.

И сейчас, после нашей общей ночи, я все еще не могу отпустить ее из памяти.

Я убираю презервативы в ящик комода, раздеваюсь и направляюсь в душ. Но мысли не уходят, и при воспоминании о голой Светке, кончающей подо мной, тело вновь наливается желанием и напрягаются бедра. Если бы она не ушла, мы бы на многое решились. В моей жизни были женщины, которых я легко забывал, были те, к кому возвращался. Уфимцеву я не мог отпустить сам. Даже из мыслей.

Моя жена, надо же. У меня теперь есть жена, и ее темперамент мне полностью по душе. От ее тела можно свихнуться. С ней можно посмеяться и поговорить.

Я наклоняюсь к зеркалу и вижу на шее след от ее губ, а на плече царапины от зубов. Мы оба слетели с катушек. Не понимаю, почему друзья не могут быть любовниками. Ведь ей определенно понравилось.

Нам обоим понравилось. Мы могли бы повторить это еще много раз, но…

Друг. Она нуждается во мне, как в друге. Че-ерт.

А я люблю баб. Да, твою мать, я люблю баб, а они любят меня!

Нет, Светка не настолько циник, чтобы закрыть на это глаза. Да и наш уговор был о другом.

Я вздыхаю и отворачиваюсь. Она права, нам лучше остаться друзьями и все забыть.

Друзьями, у которых случилась первая брачная ночь.

Что ж, бывает.

* * *

– Андрей Павлович, что мне сказать Кравцову из шестой палаты? Он уже полчаса ждет под перевязочной. Жалуется на боли в области паха и на то, что его беспокоит дренаж. Это больной Гарькушина.

Я возвращаюсь в свой кабинет после осмотра послеоперационных больных, когда меня на пороге окликает медсестра.

– Температура есть?

– Тридцать семь и семь. Андрей Павлович, если честно, он неважно выглядит.

– А этот Кравцов в курсе, что Сергей Витальевич на работе?

– Конечно, но он хочет только вас.

– Анна Ивановна, мы здесь не девицы на выбор. Есть внутренний вопрос врачебной этики, вам ли не знать.

– Да я-то знаю! Но этот Кравцов грозит написать жалобу главврачу и в Здравнадзор! Он какой-то там районный депутат. Стала бы я вас беспокоить!

– Хорошо, я посмотрю его, но мне нужна история болезни, анализы и снимки. И пока ни слова Гарькушину. Если понадобится, я с Сергеем Витальевичем сам поговорю.

– Андрей Павлович! У нас экстренная – двойное ножевое ранение в брюшную полость! Срочно в операционный блок!

– Как ты, Андрей? Устал?

Операция закончена, я снимаю маску, перчатки и споласкиваю руки в хирургическом умывальнике. Операция длилась три часа – мы все устали.

Рита стоит рядом и смотрит с интересом. Больного только что увезли в реанимационную палату, можно и расслабиться.

– Есть немного. Слава богу, конец рабочей смены. Сейчас домой.

– Как прошли выходные? Судя по тому, что ты меня второй день не замечаешь – хорошо?

Я замираю на мгновение, а затем пожимаю плечами.

– Да, отлично.

– Ну и кто она? Еще одна твоя победа, а? Доктор Шибуев?

Бровь приподнимается, и я поворачиваю голову к молодой женщине. Улыбаюсь краем рта, удивившись собственному ответу.

– Скорее уж поражение.

Рита замечает недвусмысленные следы на моей шее и с обиженным смешком сторонится.

– Что-то не похоже. И сколько лет твоему поражению? Восемнадцать-то хоть есть? Что она у тебя такая несдержанная!

– Не переживай, есть.

– И что, неужели зацепило, Андрюш?

– Как всегда. Прямо в сердце.

Рита смеется. Ну да, ей ли меня не знать.

– Так я тебе и поверила! – снова подступает ближе, задев бедром. Обещает игриво: – Ничего, придет время, и ты снова будешь мой. Я дождусь.

Она говорит это уверенно, и у меня чуть не срывается признание, что я женат.

Удивление удается скрыть, плеснув воду в лицо. Я вытираю руки бумажной салфеткой и бросаю ее в ведро. Оборачиваюсь, чтобы уйти.

– Ритуля, лучше проверь еще раз операционную и иди домой.

* * *

Ворота в детский дом закрыты. Высокий кирпичный забор скрывает от любопытных глаз внутренний двор, но я слышу из-за забора голоса детей и собачий лай. Нажимаю на кнопку домофона в надежде, что мне кто-нибудь, да ответит.

Отвечают не сразу, но динамик все же оживает:

– Здравствуйте. Вы что-то хотели, молодой человек? Это территория детского дома.

Ясно. Значит, здесь есть видеокамера. Я нахожу ее взглядом и улыбаюсь.

– Да, хотел. Мне нужна Светлана Шибуева – ваш сотрудник. Я могу ее увидеть?

Черт, я наверняка наглею, называя свою фамилию, однако у меня есть причины злиться. И пусть эта злость неявная… Я почему-то оказался не готов к тому, что за неделю с момента нашего расставания Светка ни разу мне не позвонит.

– Простите, но в нашем рабочем штате нет сотрудника с такой фамилией. Вы ошиблись.

– А я уверен, что есть, – настойчиво возражаю. – Отсюда мне хорошо видна ее машина. Возможно, вам фамилия Уфимцева о чем-нибудь скажет?

Мне не отвечают, но через минуту дверь в воротах все же открывается, и в просвете появляется немолодая женщина. Окидывает меня строгим взглядом.

– Возможно, и скажет. Но прежде могу я поинтересоваться, кто вы такой? И по какому вопросу хотите увидеть Светлану?

С признанием не возникает проблем, и это даже не кажется странным.

– Можете. Я ее муж. А увидеть хочу по личному вопросу.

В женщине борются два чувства – человеческое любопытство и профессионализм. Но, в конце концов, она разрешает мне войти.

* * *

– Наташа, это замечательно, что ты все-таки решилась написать письмо старшему брату и рассказать ему о своих успехах. Я уверена, для него это очень важно – получить весточку от младшей сестренки. Узнать, что у тебя все хорошо, что ты учишься и помнишь о нем. И рисунок твой мне нравится – какой красивый дом! Конечно, я с удовольствием помогу тебе отправить письмо, но ты вовсе