Безымянные - Игорь Дмитриевич Озёрский

Время текло неумолимо медленно. Бессердечное и безжалостное, оно словно издевалось над умирающим, а непунктуальная блудница смерть, готовая прийти к каждому, всё никак не появлялась. Чего нельзя было сказать о боли. О безумной, страшной, непрекращающейся боли. Она была крайне верна военному и не покидала его ни на мгновение.

Оставалось только ждать. И он ждал. Секунды, минуты, часы… И только в тот момент, когда Хаим Кац подумал, что это мучение никогда не прекратится, всё закончилось.

Он умер.

Рав-серен понял это, потому что боль отступила. Просто исчезла. Ведь, как известно, боль не терпит смерть и пропадает каждый раз, когда та приходит.

Больше ничего не изменилось. Вокруг было всё так же темно и тихо.

– Приветствую тебя, Номер Пять.

Номер шесть

– Господин Окумура, самолёт готов.

Низкий утробный голос ворвался в сознание Кенджи. Дверь автомобиля, в котором он сидел, открылась. Перед ним возвышался его телохранитель, облачённый в чёрный костюм, с зонтом в вытянутой руке. Тонкие капли дождя разбивались о его массивную, гладко выбритую голову. Струйки воды стекали по грубой обветренной коже, цеплялись за щетину и срывались с грозного квадратного подбородка.

Из Rolls-Royce вышел невысокий худощавый молодой человек с волосами необычайно белого цвета и такой же кожей, что было особенно заметно в пасмурную погоду. Верхнюю часть лица скрывали большие тёмные очки.

Альбинос поспешил спрятаться от дождя под зонтом, который держал его телохранитель. Несколько особо ловких капель всё же упали на белое, как мел, лицо Кенджи Окумура, и он сразу же стёр их тыльной стороной ладони, словно они доставляли ему особый дискомфорт. На руке сверкнули крупные золотые часы.

– Идём, – тихо произнёс Кенджи и направился в сторону трапа огромного самолёта. Весь необъятный бок боинга занимал товарный знак корпорации Окумура – каллиграфическая надпись в форме символа бесконечности.

Дождь усиливался и всё громче барабанил по металлической скорлупе самолёта.

Не дойдя несколько метров до трапа, Кенджи остановился. Он замер так внезапно, словно его ноги пустили корни. Руки прилипли к бокам, а лицо застыло.

Телохранитель невозмутимо остановился рядом с Кенджи. Он не выказал ни обеспокоенности, ни удивления. Только в тяжёлом взгляде телохранителя можно было заметить едва уловимую печаль.

– Всё нормально, – вскоре произнёс Кенджи и продолжил путь. Его лицо не выражало каких-либо эмоций, лишь скулы альбиноса на мгновение напряглись.

Телохранитель коротко кивнул и ничего не ответил.

Альбинос в сопровождении телохранителя поднялся по трапу и зашёл в самолёт. Миновав холл и гостиную, он устроился в кожаном кресле кабинета.

За пять лет до этого дня – дня смерти известного каждому японцу Кенджи Окумура – молодому человеку исполнилось двадцать четыре года. Именно в этом возрасте он попал в число самых богатых людей мира. Уже на тот момент организация Окумура, которая первоначально задумывалась как консалтинговая компания, занимающаяся в основном аудитом, международным комплаенсом и инвестиционными проектами, захватила всё экономическое пространство Японии.

По сути, Кенджи Окумура, единственный полноправный акционер Корпорации, в свои двадцать девять лет был одним из самых значимых и влиятельных людей в стране.

К Кенджи подошла бортпроводница и поинтересовалась, не желает ли он чего-нибудь выпить. Она была привлекательна и, по всей видимости, надеялась, что Кенджи обратит на неё внимание. Она улыбнулась, но её руки выдавали волнение: тонкие пальцы напряжённо сплелись между собой, что не укрылось от альбиноса.

Кенджи, который обычно не употреблял алкоголь, в этот раз решил сделать исключение. Он снял очки и посмотрел на стюардессу. Леденящий душу взгляд альбиноса пронзил девушку. Она вздрогнула, и улыбка на мгновение исчезла с её лица. Бортпроводнице стоило немалых усилий вернуть самообладание.

– Виски, пожалуйста, – сказал Кенджи, не отводя лишённого эмоций взгляда. Улыбка вновь исчезла с лица девушки и больше уже не возвращалась. Стюардесса сдержанно кивнула и поспешно удалилась.

Раздался телефонный звонок. Кенджи достал из внутреннего кармана пиджака Vertu и, вновь надев тёмные очки, посмотрел на экран. Мгновение альбинос размышлял, а затем выключил звук и положил телефон на стол экраном вниз.

Звонил отец. Видно, хотел поздравить его с днём рождения. Но из всех праздников именно этот Кенджи не любил больше всего. В этот день он невольно вспоминал события, о которых мечтал забыть навсегда, хотя именно они сыграли в его жизни самую значительную роль.

Кенджи попытался вернуться к размышлениям, прерванным телефонным звонком, но не смог. Вновь появилась стюардесса. На серебряном подносе блестел хрустальный рокс с золотистой жидкостью, а рядом возвышалась металлическая чаша на длинной ножке, наполненная крупными кубиками льда.

Девушка аккуратно взяла бокал тонкими пальцами и осторожно опустила на стол перед Кенджи. То же самое она собиралась проделать с чашей.

– Спасибо, только виски, – остановил её альбинос.

Стюардесса дёрнула уголками губ, стараясь изобразить улыбку, и покинула кабинет.

Двигатели взревели, заглушая шум дождя, и самолёт сдвинулся с места. По мере того, как он набирал скорость, вибрация в салоне возрастала.

Кенджи сделал большой глоток и почувствовал, как густая жидкость обволакивает горло, а затем обжигает пищевод. Его тело вжалось в спинку сиденья. Шасси оторвались от земли, и самолёт начал набирать высоту. Кенджи поставил бокал на стол и закрыл глаза. Тем временем самолёт уже погрузился в густые облака.

Кенджи задремал и увидел сон.

Он в парке развлечений. С ним родители. Мальчик впервые оказался в подобном месте, и его глаза разбегаются. Внимание привлекает игрушка, которая стоит на прилавке в качестве приза.

Вывеска гласит, что это динозавр Дино. Он стоит на задних лапах, которые торчат из-под увесистого жёлтого пуза, туго набитого ватой. Динозавр опирается на массивный зеленый хвост, усеянный тканевыми шипами фиолетового цвета. Зелёное на спине и жёлтое спереди тело плавно переходит в длинную и тонкую шею. На ней улыбающаяся голова с большими глазами. Фиолетовые шипы, которые