Графиня Монте-Кристо - Александр Дюма

— Если ты действительно любил меня, Эркюль, — мягко перебила его графиня, — и если любишь меня до сих пор, то почему причиняешь мне такие страдания? Мне известны муки безнадежной любви, ибо я и сама в полной мере испытала их. Хоть ты и причинил мне много зла, но я прощу тебе все. Стань же снова тем, кем всегда должен был бы быть — моим другом. Если нельзя загладить ущерб, причиненный тобою, то я примирюсь с этим, но если есть какие-либо другие средства, то давай воспользуемся ими.

Элен замолчала. Поскольку Шампион ничего не ответил ей, то она заговорила вновь:

— Эркюль, ты гонишься за двумя химерами и химеры эти — любовь и богатство. Я не могу дать тебе любви, ибо сердце мое мертво, но богатство ты еще можешь получить, если это хоть отчасти может утешить тебя. Если бы ты сейчас не завел со мной этот разговор, то избавил бы нас от многих проблем, ибо я хотела поручить тебе все управление Нуармоном, уступив в твою пользу половину всех доходов. И если ты не против, — добавила она, помолчав несколько секунд и протягивая ему маленькую белую руку, — то намерение мое не изменилось.

— Как! — вскричал Эркюль, — так значит ты согласна?

Гордо посмотрев на него, Элен твердо проговорила:

— Вы меня неправильно поняли, господин Шампион. Супруг мой умер и его вдова никогда не согласится взять себе имя мошенника и вора. Из тебя вышел бы неплохой комедиант, тебе удалось тронуть меня и я уже готова была забыть и простить все, о чем только что услышала, но ты оказался гораздо злее, чем я предполагала. Уходи! Графиня де Ранкон скорее примирится с нищетой и голодом, чем согласится и дальше терпеть тебя под своей крышей.

С минуту Шампион стоял в полной растерянности, униженный и совершенно уничтоженный словами своей кузины. На лбу его выступили капли пота, дважды он пытался заговорить, но язык не повиновался ему.

Наконец он глухо пробормотал:

— Еще два года назад твоей жалости было бы вполне достаточно, чтобы навеки превратить меня в твоего раба, Элен, но сегодня слишком поздно. Я стал плохим человеком и мне нет пути назад. Любовь — вот мое несчастье. Я так много выстрадал, что должен отомстить за свои муки. Элен, ты должна стать моей женой — либо по доброй воле, либо по принуждению.

— Никогда!

— Ты должна стать моей, ибо я слишком далеко зашел, чтобы остановиться на полдороге.

— Ты настоящее чудовище!

— Так значит, тебе суждено стать женой чудовища! Только что я предлагал тебе сделать выбор между нищетой и богатством, а теперь говорю тебе: выбирай между уважением и бесчестьем.

— Бесчестьем было бы продолжать выслушивать твои угрозы.

— Нет, — спокойно ответил Шампион, — в данном случае бесчестье для тебя означает каторгу или гильотину.

— Гильотина! Каторга! Похоже, я брежу…

— А разве отравителям не отрубают голову, разве их не посылают на каторгу? Не пройдет и месяца, как тебе, если я только этого захочу, будет предъявлено обвинение в отравлении твоего мужа, графа де Ранкона!

ГЛАВА VI

Что иногда можно увидеть сквозь ставни

Жозеф, стоя на коленях у постели старого Биасона, читает отходные молитвы по молитвеннику, подаренному ему Розой. На сердце у бедного мальчика тяжело, в глазах стоят слезы. С потерей Биасона он утратит одного из немногих, кто питал к нему хоть какую-то привязанность.

После смерти старой Жанниссон, устроившей его на службу к графу Жоржу, кто относился к нему, как к родному сыну? Старик был гораздо умнее, чем о нем думали, и научил Жозефа чтению, письму и многому другому.

Думая обо всем этом, Жозеф продолжал читать отходные молитвы. Неожиданно дверь тихонько отворилась и в комнату заглянуло хорошенькое личико Розы.

Бедняжка была очень испугана и вся дрожала от возбуждения.

— Ах, Боже мой! — вскричала она, опускаясь на колоду, где раньше сидел Жозеф, — что происходит сегодня ночью в Нуармоне?

Со двора по-прежнему доносился унылый вой Нуаро.

— Ради Бога, Роза, что с тобой? — спросил Жозеф, поспешно закрывая молитвенник.

— Мне страшно, Жозеф! Над нами нависла какая-то опасность, послушай только, как воет Нуаро!

— Говорят, собаки всегда воют, когда чуют в доме покойника, — заметил Жозеф, показывая взглядом на постель умирающего.

— Папаша Биасон прожил долгую жизнь, — прошептала Роза, — а вот бедная графиня так молода, красива и добра! Знаешь, я видела дурной сон. Лежа одетой в своей постели, я внезапно услышала крик, казалось, доносившийся из спальни графини. Быстро вскочив с кровати, я побежала к ней в комнату и хотела войти, но дверь была заперта изнутри, хотя я точно помнила, что оставила ее открытой. Прислушавшись, я уловила шепот двух голосов, один из которых принадлежал графине, а другой — господину Шампиону. Графиня, казалось, о чем-то просила, а ее кузен разговаривал с ней повелительным тоном. Испугавшись, я прибежала сюда.

— Если мы залезем на садовую ограду, то сможем заглянуть в комнату, — задумчиво пробормотал Жозеф.

— Ты прав, Жозеф, — воскликнула обрадованная Роза, — скорее бежим туда! Нельзя терять ни минуты. Посмотрим, что происходит в комнате, а в случае необходимости сломаем дверь.

Они устремились к выходу, но на пороге взгляд Жозефа упал на примитивное ложе умирающего.

Роза сразу же поняла все и, став на колени там, где стоял Жозеф, открыла молитвенник на том месте, где он остановился, и продолжила чтение.

— Я пошел! — крикнул ей Жозеф, поспешно выбегая из комнаты.

В спальне графини между ней и Шампионом все еще продолжался разговор.

Страшная угроза, которая, по замыслу Эркюля, должна была напугать Элен, не достигла цели. Разве можно было обвинить ее в смерти собственного мужа? Подумав об этом, она пожала плечами и рассмеялась.

— Шампион, ты просто сошел с ума, — презрительно заметила графиня.

— Вовсе нет, моя прелестная госпожа! Смейтесь, сколько вам будет угодно! Бомба подложена, стоит мне дать знак, как она тут же взорвется. Конечно, я не так глуп, чтобы самому поджечь фитиль, напротив, дорогая Элен, я стану изо всех сил оправдывать тебя, я стану плакать, я приду в ярость, я начну защищать тебя. Но доказательств будет так много, что ты неминуемо получишь самый суровый приговор.

— Доказательства! — негодующе вскричала Элен. — Какие доказательства? Доказательства того, что я отравила Жоржа? Кажется, кто-то из нас сошел с ума!

— Мы оба в здравом уме, — отозвался Шампион, — и тебе прекрасно известно, что одного твоего слова будет достаточно, чтобы все снова стало на свои места. Из такой ловушки тебе все равно не выбраться, голубка моя! Попробуй рассказать кому-нибудь о нашем разговоре! Да тебе не поверит ни одна живая душа. Однако я буду последним, кто отвернется от тебя, хорошенько подумай об этом!