Сиракузовы против Лапиных - Яков Длуголенский

На мгновение в классе воцарилась мёртвая тишина. А потом, как по команде, все заорали: Сиракузовы хором — про шпионов, Ватников — про свою несостоявшуюся пятёрку, остальные про то, что карт нет.

Только я молчал.

— Алёша, — сбитый всем этим с толку, сказал Михайла Михайлович, — объясни мне: что здесь происходит?

Я объяснил.

Даже изобразил в лицах, как ходил к Ферапонту Григорьевичу, и как Ферапонт Григорьевич лазал по всему магазину, и как огорчился, когда увидел, что карт нет.

— А где они? — огорчаясь вместе с Ферапонтом Григорьевичем, спросил Михайла Михайлович, посмотрел на Сиракузовых и, вероятно, вспомнил про их вчерашнее предвидение.

— Не знаю, — сказали.

Потому что не я ведь заведовал магазином.

После уроков мы всей гурьбой пошли к Ферапонту Григорьевичу: впереди шагал Михайла Михайлович (и я подумал, что на этот раз Ферапонту Григорьевичу придётся туго), замыкали шествие оба Сиракузова.

Ферапонт Григорьевич как раз отпускал мебельной фабрике авоську скрепок.

Увидев всех нас, он радостно улыбнулся и попросил обождать немного. Наконец со скрепками всё было улажено.

— Чем могу… — начал ещё более радостно Ферапонт Григорьевич, но Михайла Михайлович одним шевелением брови остановил его.

— Товарищ Каменев, — сурово сказал он, — вы ведь прекрасно знаете.

— Знаем, — ответил Ферапонт Григорьевич, — знаем, товарищи, но помочь, увы, не можем ничем. Скупили ваши карты. Третьего дня, кажется… — И торжественно добавил: — Но в понедельник я новые привезу. А вообще с торгующей организацией надо заранее договариваться…

Мы слушали, открыв рты.

— Так, так, — многозначительно сказал Михайла Михайлович и посмотрел на нас, ожидая нашей поддержки. — Значит, вот так сразу скупили, двести штук, в один день?

— Очень интересно, — протянул Михайла Михайлович, — кто же это был: Колумб? Или в ваш магазин заходил будущий Америго Веспуччи?..

Мы захохотали.

— Не могу твёрдо сказать, — спокойно ответил Ферапонт Григорьевич, — но, может быть, это был и Америго Веспуччи. Дело в том, что скупивший был в маске.

Мы ахнули. Думаю, Михайла Михайлович тоже ахнул, но не подал вида. Он только посильнее опёрся о прилавок и заглянул внимательно Ферапонту Григорьевичу в глаза.

Тот отвёл глаза в сторону.

— Я не знал, что у тебя будет контрольная, — примирительно и мягко сказал он.

— Не знал… — с чувством произнёс Михайла Михайлович. — Так знай теперь!

И вышел из магазина.

Мы остались стоять.

«Ну, всё, — подумал я, — теперь они навечно поссорятся…»

— А вам что, дети, надо? — приветливо спросил Ферапонт Григорьевич.

И тут наш отличник, наш Митя Ватников, спросил охрипшим от волнения голосом:

— А может… это правда был Америго Веспуччи?..

— Не убеждён, — со вздохом ответил Ферапонт Григорьевич.

И мы по одному начали выходить из магазина.

9. Наши угрозы осуществляются

Вечером Сиракузовы доказывали дома, что это я подбил Ферапонта Григорьевича спрятать куда-нибудь карты, потому что я — всем известно — этих карт боюсь (будто они не боялись!).

— Он на этом не успокоится, — говорили Сиракузовы. — Они нам ещё свет выключат, а потом дом снесут!

— Кто? — отрываясь от газеты, спросил Сиракузов-старший.

— Лапины!

— Уфф… — сказал Сиракузов-старший. — Это невозможно: я вас выпорю! Мне уже на работе докладывают: Лапины ловят Сиракузовых, а Сиракузовы ловят Лапиных…

Он ещё что-то хотел добавить, и тут погас свет.

— Ну?! — заорали Сиракузовы.

— Что — ну? — шаря в потёмках, отвечал Сиракузов-старший.

— Ведь выключили!

— Выключили-выключили… Будто до их угроз никогда не выключали.

Тут появилась мама-Сиракузова и сказала, что на кухне перегорели пробки.

Пробки вставили.

Младшие сели немного пристыженные: такого поворота они никак не ожидали.

— Тут есть интересная заметка, — снова надевая очки, сказал Сиракузов-старший. — Роза написала… «О перспективах жилищного строительства в нашем городе»… Это я тебе говорю, Маша.

— Я слушаю, — сразу сказала мама-Сиракузова.

— По генеральному плану… — начал Сиракузов-старший и вдруг замолчал.

— Я слушаю, — сказала мама.

Но Сиракузов-старший молчал.

— Видишь ли… — наконец сказал он и покосился на младших.

Те с интересом ждали.

— Ожидается большое… эээ… строительство. Часть деревянных домов снесут…

— И наш тоже? — подняла голову мама.

— Тоже.

— Ну?! — сразу заорали Сиракузовы. — Что мы говорили?! Они давно про это грозились… И вот теперь — начали!..

— Но они свой дом тоже снесут, — попробовал утешить их Сиракузов-старший.

Но младших это уже не волновало.

И то, что на нашей улице будут новые дома, это их тоже не волновало.

— Как палку искать, так все бросились! — говорили они. — А как дома сносят или карты исчезают…

— Уфф… это какой-то кошмар, — сказал Сиракузов-старший. И вдруг рявкнул: — Пишите заявление!

— ?

— На моё имя. В установленном порядке.

Сиракузовы-младшие, опешив, глядели на своего папу.

— Поскольку вы несовершеннолетние, дайте на подпись трём ответственным лицам, скажем: Михайле Михайловичу, тётке Розе и… бабушке Василисе. Этого, я думаю, будет достаточно. У вас есть вопросы?

— Нет, — сказали Сиракузовы.

И поскорее побежали к Михайле Михайловичу, чтобы вместе с ним писать заявление, поскольку он больше всех пострадал с контурными картами.

10. Заявление

Сначала Михайла Михайлович не хотел участвовать. Он ссылался на то, что не держит ничью сторону, а в истории с контурными картами ему многое уже понятно: он получил необходимые разъяснения от Ферапонта Григорьевича: карты действительно скупили, он видел чек, но скупивший пожелал остаться неизвестным.

— Зато нам непонятно! — сказали оба Сиракузова.

И, атакуемый с трёх сторон (оба Сиракузова плюс присоединившаяся к ним Бронислава), Михайла Михайлович сдался.

— Пишите, — сказал он и, ероша волосы, начал ходить по комнате. — «Начальнику милиции города Монетки подполковнику Сиракузову от его детей…» Написали?

— Написали, — с готовностью ответили оба Сиракузова.

— «Заявление. Настоящим ставим вас в известность, что тёмная история с контурными картами потихоньку начинает проясняться…»

— Да где она проясняется?! — заорали оба Сиракузова:

— Пишите, — сурово потребовал Михайла Михайлович, — или я не дам свою подпись.

Бронислава, сидевшая в своём углу, неожиданно хихикнула.

— Написали, — подозрительно глядя на неё, ответили Сиракузовы.

— «Как удалось выяснить путем косвенных улик, скупивший не был ни Колумбом, ни известным мореплавателем Америго Веспуччи…»

— Конечно, не был, — охотно согласились оба Сиракузова. — Но кем он был?

— «Невыясненными в этой истории остаются два момента, — не моргнув глазом, продолжал Михайла Михайлович, — а именно: имел ли право продавец писчебумажного магазина Ф. Г. Каменев продавать что-либо гражданину в маске — не нарушает ли это правила торговли, и кем был тот гражданин?..» Написали?

— Написали, — с готовностью ответили оба Сиракузова.

Бронислава вдруг засмеялась и, повалив по дороге стул, выскочила из комнаты.

Михайла Михайлович свирепо посмотрел в её сторону.

— Ну-с, давайте на подпись, а потом можете идти к бабушке и тёте Розе.

И подписал наискось: «Мих. Мих., не возражаю».

К тётке Розе они попали сразу, едва сказали секретарю, что несут бумагу на подпись. Тётя Роза была депутатом, и мало ли с какой просьбой могли обратиться к ней юные пионеры.

— А, — увидев обоих Сиракузовых, приветливо сказала тётя Роза и отодвинула папку. — Чему обязана вашим посещением?

Но Сиракузовы молчали. Они увидели в углу стол, на котором стоял игрушечный город.

— Что это? — спросили Сиракузовы.

— Макет, — ответила тётя Роза. — Макет нашего города. Лет через двадцать пять.

Сиракузовы переглянулись и, сунув тётке Розе заявление, коротко сказали:

— Вот.

Тётка Роза прочитала.

— Удивительно, — сказала, — во всех вот таких историях фигурирует почему-то фамилия Каменев…

— Хо! То ли ещё будет, — сказали Сиракузовы. — Ещё неизвестно, что дальше будет!..

Это не понравилось тётке Розе.

— Где я должна поставить свою подпись? — сухо спросила она.

— Вот здесь, — сказали Сиракузовы.

И тётка Роза размашисто написала: «Тов. Каменев! Не вносите сумятицу в правила торговли! Р. Каменева».

11. Контурные карты (окончание)