И был вечер, и было утро… - Игорь Анатольевич Безрук

— Присаживайтесь на диван, — предложил ей сесть Роман. — Вам надо расслабиться, прийти в себя, вы всё принимаете чересчур серьезно. А тут, может быть, ничего такого страшного и нет. Через день, два, поверьте, вы забудете об этом злополучном вечере, как о каком-то кошмарном сне. Сколько раз бывало в жизни: мрачнее, кажется, дня нет, а утром проснешься, взглянешь на случившееся по-новому, и откуда ни возьмись — прорежется свет, яркий-яркий, и ваше сердце затеплится снова. Только не отчаивайтесь, отчаяние убивает волю к жизни.

Роман замолчал. Рита посмотрела на его озаренное каким-то тихим светом лицо и улыбнулась:

— Такое ощущение, будто мы встретились с вами, чтобы успокаивать один одного. То вы меня утешаете, то я вас.

— Вы находите? — несколько удивленный спросил Роман. — Со стороны, наверное, действительно смешно. Я не слишком переусердствовал? Ментор с меня, надо сказать, никудышный. Да и кого я чему могу научить? Сам по жизни бреду вперевалочку — то на темную сторону меня поведет, то на свет выгонит. Стоит ли вообще кого поучать?

Роман почувствовал, что ему стало легче, Рита словно успокаивала его. Такой душевной легкости он не ощущал даже с Мартой. Не удивительно ли?

— А почему бы нам не выпить? Вадим после себя оставил почти полную бутылку коньяка. Знает, чем порадовать друга. В коньяках он разбирается. Не желаете? Отменный коньяк.

Роман наполнил стоящие на столике бокалы, один из них протянул девушке, а потом будто спохватился:

— А я, собственно говоря, даже не знаю, как вас зовут.

Девушка улыбнулась: в который раз сегодня она уже представлялась.

— Рита. Меня зовут Ритой.

— Не хочу показаться банальным, но ваше имя мне нравится.

— Это комплимент? — Она, очевидно, привыкла к комплиментам.

— Как хотите, — сказал Роман. Мрачная атмосфера как будто начала рассеиваться.

— Тогда спасибо.

Рита взяла из рук Рогова свой бокал.

— А меня зовут Романом.

— Роговым, — сказала она.

— Роговым. Так меня называет Марта. Знаете, есть такой тип женщин, которые своих избранников во всех кругах величают по фамилии. Даже наедине. У них это отчего-то очень легко получается. Даже в приятельских беседах они говорят не иначе, как: «А вот и мой Рогов», — если хотят похвалиться (причем, хвалят, как правило, исключительно себя), или: «Этот Рогов…», — если представляют его в неприглядном свете (но тогда уж только его). И на удивление, мы все это терпеливо сносим.

Рита улыбнулась:

— А вы еще и юморист.

— Жизнь, увы, научает, — развел руками Рогов, — а юмор помогает выжить и глядеть на окружающие вещи проще. Вы не находите? Ваше здоровье.

Рогов залпом выпил свой бокал.

— Хороший коньяк. Закусывайте, закусывайте, не стесняйтесь, — предложил он ей бутерброды и стал закусывать сам. — Итак, вас зовут Рита, вы молодая симпатичная девушка, у вас интересная и захватывающая жизнь, полная опасностей и приключений.

— Скажете тоже, — улыбнулась Рита, — какие приключения. Всё, как у всех: детский сад, школа… Рассказывать нечего.

— Тогда не нужно. Я тоже не люблю, когда меня расспрашивают о моей жизни. Да, собственно, оглянешься назад, посмотришь внимательно, а остановиться не на чем. То ли попали в какую-то мышиную эпоху, то ли еще не можем понять, в какую эру живем: как-то всё лихорадочно, суетливо, ничего, кажется, яркого, примечательного в жизни. Где-то кто-то живет интересной, разнообразной жизнью — незабываемые встречи с удивительными людьми, поездки, путешествия, — а здесь одна серость, одна тишь да гладь, но божьей благодатью и не пахнет. А у вас, наверное, жизнь увлекательная, за день всякого хватает.

— Не знаю. Я как-то не задумывалась над этим. Но если признаться честно, и не хочу задумываться.

— Вот-вот, в этом вся современная молодежь: она ни над чем не задумывается.

Рита вопросительно посмотрела на него:

— Вы упрекаете меня?

— Упаси Бог, просто констатирую факты.

Но Рита была не согласна с таким утверждением.

— Что тут плохого? — насела она на Романа. — По крайней мере, это помогает избегать всяческих стрессов.

— С этим можно поспорить, — сказал Роман. — В наш безумный век скоростей и равнодушия стрессов не удается избежать никому. И разве ваша ситуация тому не пример? Разве ваше нынешнее положение не стресс? Даже я, человек, который, кажется, разуверился во всем и забился от всех, как вы говорите, в своей норе и то не избегаю их. А вообще-то я понимаю вас: вы просто плывете по течению жизни и редко задумываетесь, к какому берегу вас прибьет. По сути, я и сам обыкновенный фаталист и этим, скорее всего, и объясняется то, что я не бросился вдогонку Марте и не остановил Вадима. Судьба сама расставит все акценты.

— Но здесь я с вами не согласна. По-вашему, вообще ничему нельзя противиться, сложить руки на груди и ждать неизвестно чего? Я так не могу и жить так не буду.

— Я вас не переубеждаю. «Каждому свое», как говорили древние.

— А потом современники повесили над воротами Бухенвальда.

Рита глянула на Рогова с вызовом. Роман пошел на попятную:

— О, вам и эта сторона истории знакома. Я думал, молодежи вообще нет дела до прошлого.

— Кому-то, может, и нет.

— Тогда я склоняю перед вами голову. Выходит, не все так запущено, как мне казалось. В этом свете предлагаю оставить наш пустой разговор. Признаться честно, я ужасно проголодался. Да и вы, наверное, не прочь перекусить. Как на это смотрите? У меня давно готов ужин. С этими нервотрепками я совсем позабыл про него. Сейчас принесу.

— Вам помочь?

— Нет, нет, спасибо. На кухне я справляюсь сам. Холостяцкая, знаете ли, привычка.

Рогов оставил девушку одну и пошел доставать из духовки жаркое, которое еще парило и ароматно пахло специями. Рогов разложил жаркое по тарелкам, бросил сверху несколько веточек петрушки и понес в гостиную.

Рита с любопытством рассматривала комнату.

В свое время Рогов позаботился о том, чтобы его жилище было как можно скромнее обставлено, поэтому здесь, в гостиной, он поместил лишь диван-кровать, пару кресел, журнальный столик перед ними и телевизор на подставке. Одну стену, правда, у него занимали книжные