Нестандартный ход (СИ) - De Ojos Verdes

— Ты не кобель, Сэмик, ты — сука![1]

С этим, безусловно, не поспоришь. Он еле сдержался, чтобы не хмыкнуть, настолько его забавляла прямолинейность девушки и отчаянность натуры.

Понадобилось еще полминуты, чтобы она начала успокаиваться, а её нещадное сердцебиение, которое Рома ощущал под собственными ладонями, — постепенно утихать.

— Всё, отпускай. Поняла я, поняла, ты сильный, могучий и все дела… Спасибо.

После продемонстрированного ею запала последние слова прозвучали неправдоподобно жалко и еле слышно. Мужчина даже не сразу понял, что она сказала. Будто из неё вышибли нереальную энергию, опустошив до невозможности. Осторожно разжав объятия, он встал рядом, с каким-то странным чувством наблюдая за тем, как Элиза, несколько раз потерянно моргнув, внезапно наткнулась взглядом на Еву, и тут же начала храбриться, наигранно беспечно интересуясь при приближении:

— Как прошло?

— Замечательно. Ничего нового.

— Наша боксерша не собирается порадовать ранним рождением?

— Нет, она еще потренирует свою грушу…

Они улыбнулись друг другу и обнялись. Роме стало немного неловко, он отвернулся и заблокировал припаркованную чуть дальше машину неспешным нажатием.

— Элиза, родная… — голос Евы снова звенел от слез.

— Не надо, Ев. Пожалуйста. Хорошо, что родителей нет дома.

То, как жестко её перебила Элиза, говорило о том, что девушка собирается скрыть новость о нападении.

— Но они должны знать, — твердо прервал их мужчина. — Этим парнишка не ограничится. Давно он твой сталкер?

— Давайте поднимемся в квартиру? — настояла Ева, что было вполне разумно.

Уже в доме ему предложили кофе, от которого Рома не отказался, и, усевшись в гостиной, усиленно размышлял о сложившейся ситуации, которая однозначно требовала неотложных решений, попутно отвечая на звонки и просматривая отправляемые ему документы.

— Во сколько возвращается Спартак Арсенович? — спросил, с благодарным кивком принимая свою чашку.

— Где-то к половине восьмого. Иногда пораньше, — ответила Ева, присаживаясь напротив.

— Значит, максимум через полтора часа. Я подожду.

— Зачем? Не надо вмешиваться в наши семейные дела… — резко вклинилась в разговор вошедшая Элиза, успевшая привести себя в порядок и переодеться.

— Они касаются и меня, не находишь? — парировал спокойно, осознавая, что на пережившую стресс девушку лучше не давить.

— Не нахожу, Роман Аристархович. Спасибо Вам еще раз помощь, но дальше мы сами разберемся.

— Я думаю, если бы могла, разобралась бы раньше. Он восстановился после падения с лестницы и снова явился за тобой. Еще раз спрашиваю: как долго это длится?..

Она весьма красноречиво поджала губы, демонстративно вздернула подбородок и отвернулась в сторону. Ну до чего же строптивая, а! Он же только помочь хочет, зачем такое ярое проявление гордости?..

Мужчина посмотрел на Еву в ожидании, старшая сестра явно сговорчивее младшей. И не разочаровала, поведав:

— Самвел влюблен в неё весь отрезок времени, что я знакома с Кареном. Изначально это были лишь поглядывания в таком-то возрасте — обоим по пятнадцать. Но уже года три-четыре он никак не уймется. Не принимает отказа. Вот месяц назад пришел свататься, как помнишь…

— Зачем ты ему это рассказываешь? Я же сказала! — Элиза, присевшая в дальнее кресло, возмущенно перебила её, всплеснув руками.

— Элиза, прекрати, — Рома обдал девушку строгостью укоризненного взгляда. — Естественно, я буду вмешиваться. В моих интересах, чтобы племянница родилась здоровой и в свой срок. А с такими выкрутасами мы имеем риски. Тоже будешь отрицать? Или, может, всё же справедливо рассудишь и примешь ситуацию?

Возражений не последовало, но в ответ она просто заживо сожгла его полыхающим в глазах огнем.

— Вот и отлично, — невозмутимо продолжил он, — мы все осознаем, что такие рейды будут повторяться, пока не достигнут цели. То есть, я так понял, Самвел на тебе помешан.

— Ой, ну прекратите произносить имя этого душевнобольного! — завопила Элиза.

Ева и Роман уставились на неё. Помолчали какое-то время, дав ей успокоиться. Он буквально сканировал каждую черту лица девушки. Она могла сколько угодно выплескивать агрессию на окружающих, укрепляя их во мнении, что весьма груба и своевольна, но мужчина чувствовал, что в этот раз основа этих эмоций — испуг, а не пресловутое высокомерие.

— Если я ошибаюсь, поправь меня, Ева, — повернулся к ней, отложив опустевшую чашку кофе. — Парень не оставляет её в покое и наверняка преследует в университете? Знает окружение, родственников и все адреса, по которым чаще всего Элиза бывает?

— Ну… Он даже поступил в тот же университет…

— Ясно.

Пауза привела к стойкому безмолвию. Элиза потащила Еву в кухню, явно верша над старшей сестрой расправу за «говорливость», и в это время Разумовский предпочел приступить к своим прямым обязанностям, переговаривая с сотрудниками и даже выходя на видеосвязь, чтобы принять участие в важных обсуждениях.

Немного позже с работы вернулась Римма Александровна, мать девушек. Искренне улыбнулась Роме, с которым они перекинулись несколькими вежливыми фразами, после чего женщина тоже ушла в кухню. Спустя еще час явился и отец семейства. Изумился, встретив Разумовского, но охотно пожал руку в приветствии.

— Я хотел с Вами поговорить, Спартак Арсенович, — не стал он откладывать насущную тему, заметив, что Элизы нигде нет. Видимо, она предпочла запереться в комнате. — Наедине. Это очень важно и срочно.

Когда они остались вдвоем, Роман как можно лаконичнее и объективнее изложил суть произошедшего, отмечая, как буквально на глазах каменеет мужчина, превратившись в изваяние. Разумовский не может знать, что испытывает родитель, осознающий, что его ребенку угрожает опасность, но четко представляет, насколько это болезненно.

Крупная ладонь прошлась по лицу Мамиконяна от лба к подбородку, медленно стирая с черт застывшую маску, на смену которой пришла усталость и читаемая уязвимость.

— Ром, — заговорил он подавленно, — я тебе очень благодарен за её спасение.

— Я ничего такого не сделал. Всего лишь оказался в нужное время в нужном месте. И, если позволите, я хотел бы помочь.

— Как? Этот отмороженный негодяй не понимает человеческого языка. Я говорил с его отцом, просил урезонить сына, объяснил, что дочь наотрез отказалась контактировать. Еще это сватовство дурацкое…всё не как у людей. Эх, Элиза… Кто бы мог подумать, что всё выйдет в такую паршивую историю…

— Учитывая, что парень настроен серьезно, следует найти рычаги давления как можно скорее, но до этого, как понимаете, лучше Элизу от него…

— Спрятать? — закончил за него Спартак Арсенович, потерянно сжав переносицу и вздохнув. — Девочка через месяц защищается. У неё учеба, которой она всегда кипела. Элиза очень своенравная и не согласится уехать…я бы мог отправить её на родину…

— Это слишком очевидный ход, — Рома покачал головой.

— То есть? — нахмурился собеседник в ответ.

— Вы только не поймите меня превратно, но, если у этого парня связи и богатая семья, ему ничего не стоит кинуться за ней следом. Он, скорее всего, сейчас даже ждет этого. Этим Вы дадите ему беспрепятственный доступ — там у него больше пространства для маневренности. Он нападет, когда никто этого не будет ожидать. Поэтому…как вариант, конечно, я предлагаю Вам отправить Элизу со мной. На днях я переехал в новую квартиру, её адрес практически никому неизвестен, элитная охраняемая высотка с видеонаблюдением по всей территории и усиленным пропускным пунктом. Вряд ли кто-то догадается искать девушку у меня, в этой истории я неизвестный элемент. И за этот счет мы сможем выиграть время, чтобы его урезонить. Я помогу Вам в этом вопросе.

Казалось, мужчина крайне озадачен. Рома с минуту подвергался пытливому взору, будто сканирующему его до самых потаенных углов души. Да, по сути, кто он такой, чтобы отец отпустил своё сокровище с ним? Такой же чужак. Быть может, даже хуже. Не свой. Да еще и после истории с Евой, где Руслана так и не приняли в качестве зятя…