Гауптвахта - Владимир Полуботко

Ещё только утро, а все уже смертельно устали.

Двор комендатуры. Уже совсем светло.

Арестанты выстроились вдоль забора и ждут, когда их распределят по машинам. Форма одежды: шапки, шинели, РЕМНИ (заметим это!), рукавиц нет ни у кого.

Начальник гауптвахты старший, лейтенант Домброва, и начальник караула — вчерашний молодой лейтенантик, торчат перед строем, держа в руках листки с разнарядками на работу.

Арестанты стоят усталые, подавленные, ничего не соображающие, но чётко выполняющие любые команды.

Домброва говорит:

— Эту группу бандитов отправим пешком, тут не очень далеко… так-так… Из этого списка — всех на автобусе доставить на овощную базу… А вот этих бандюг пошлём в войсковую часть номер… (шум мотора заглушает последующие слова начальника гауптвахты).

А губари стоят вдоль забора и терпеливо (а разве можно иначе?) ждут своей участи.

Полуботок, Принцев, Косов и ещё трое стройбатовцев из других камер садятся в машину, именуемую в народе «чёрным вороном».

Охранника с голубыми погонами проглатывает та же самая птица.

Водитель машины — рядовой из конвойного полка; его прислали сюда по разнарядке начальника гарнизона. Он привычно и равнодушно запирает за конвоиром дверь — с помощью специальной приставной ручки, после чего отсоединяет эту ручку и прячет её у себя в кармане, как ключ. Таков порядок. Затем он садится в кабину и едет по просторам большого и мрачного города, что стоит на трёх красивых реках. В кабине у него играет транзисторный приёмник, а на дверце бардачка красуется надпись: «Счастливого пути!»

Где-то в городе.

Шофёр выходит из кабины. Достаёт из кармана дверную ручку и, приставив её к двери, за окошком которой виден охранник, выпускает на свободу всех пассажиров — охранника и шестерых губарей.

У шофёра и у рядового Полуботка — одинаковые красные погоны и петлицы. На погонах у них — буквы «ВВ» — Внутренние Войска.

Откуда-то появляется замухрышистого вида прапорщик.

Старый, пропитый и в валенках.

— Значится так, ребяты: вон от того угла улицы и вот аж до этих вот пор — чтобы тротуар был весь очищён от снежного покрова. Лопаты и рукавицы сейчас выдам. Усекли?

Улица перед войсковою частью.

Арестанты очищают от снега отрезок тротуара, закреплённый городскими властями за военным учреждением.

Часовой прохаживается неподалёку. Карабин и штык.

А губари работают, работают…

Маленькая передышка.

Принцев и Полуботок стоят несколько отдельно ото всех.

— Смотри, какая погода выдалась! — восторженно говорит Принцев. — Солнце, весна!.. Хорошо, хоть разрешили нам взять с собой ремни, а то ж, если бы без ремней, были бы мы сейчас похожи на каких-нибудь чуть ли не арестантов, что ли… — сказав эту чушь, он смеётся счастливым, юным смехом.

Полуботок протрезвляет его:

— Ремни у нас — потому, что так по Уставу положено. Если на виду у гражданского населения, то непременно, чтоб с ремнями. Чтоб не возбуждать общественного мнения. А гражданское население, глянь-ка, оно всё видит и всё понимает. Часовой-то — он НАС охраняет, и это каждому прохожему ясно.

И точно: прохожие всё видят и всё понимают. Из-за того губари и стараются почаще смотреть под ноги, а не по сторонам. Стыдно. Ох, как стыдно!

Появляется Замухрышка и переводит губарей с улицы во двор войсковой части.

И вот уже — огромный плац, по краям которого расположены склады, гаражи, мастерские, контейнеры. Несколько десятков грузовиков, бронетранспортёров и прочих машин. Всё — новенькое, всё в отличном состоянии, включая и снегоуборочную технику. Большой пятиэтажный дом — штаб войсковой части. И всё. Кругом — ни души.

Полуботок спрашивает Косова:

— Куда это мы попали?

— Законсервированная войсковая часть. На случай войны. Своих солдат у них нету, у них тут только штаб с офицерами, а офицеры не будут же снег очищать. Они там по кабинетам сидят и бумаги пишут…

Часовой кричит:

— А ну хватит болтать! Если не успеете всё очистить, мне за вас влетит! Самого на губвахту посодют из-за вас! Гляньте, сколько тут работы!

Косов отвечает:

— Успеем, браток, не бойся!

Огромный двор законсервированной войсковой части.

Вся честна компания убирает снег. Чья-то лопата весело прохаживается по длиннющим сосулькам, свисающим с крыши гаража; сосульки звенят и сверкают; сверкает на солнце и штык часового, искрится снег, а уж про капель и говорить нечего — чего только она не вытворяет: и сияет, и переливается всеми цветами радуги, и бултыхается в прозрачные лужи, и попадает за шиворот…

Принцев, которого всё время тянет быть с Полуботком, почти счастлив: весна, солнце, молодость, надежды, предчувствия…

Опираясь на лопату, он и говорит:

— А всё-таки, жизнь прекрасна, правда же?

— Конечно, — отвечает Полуботок. — А кто сказал, что это не так?

— Я сам так говорил. Когда на гауптвахту попал… А теперь я так уже не думаю. Знаешь, оно ничего, что мы на гауптвахте. Ведь и на гауптвахте жить всё равно нужно. Жить, а не прозябать.

— Как ты сказал: нужно или можно?

Принцев не отвечает. Улыбаясь чему-то своему, говорит:

— Весна!.. И вот ведь взять хотя бы и меня… Я пришёл — ну ведь никому же не известный паренёк! — а меня вот взяли да и выбрали старшим по камере, — сказав это, он улыбается — чисто, ласково, по-весеннему.

Полуботок с интересом смотрит на него.

— Тебя как зовут-то?

— Сергей! — По-матерински нежно повторяет: Сергуня, Серый, Серенький… А затем с вежливым интересом спрашивает: — А тебя?

— А меня — Владимир! Послушай, Сергей, я не знаю, где ты вырос, где ты учился жизни, где и как служишь… Но я хочу просветить тебя: старший по камере — это козёл отпущения. В случае чего, виноватым всегда считается ОН. ЕМУ положено отвечать за всё происходящее в камере, и потом: с чего ты взял, что тебя ВЫБРАЛИ на этот пост?

— Как же… А коллектив?

— Никакой коллектив тебя не выбирал. Тебя НАЗНАЧИЛ Злотников. По праву сильнейшего в камере человека.

— Ну вот же! Самый сильный — а такое доверие мне оказал! И ведь заметил же меня, и выдвинул, и назначил!

Полуботок посмеивается и ничего не отвечает.

Оба продолжают работать.

Крыша гаража.

Полуботок и Принцев сбрасывают с неё сугробы снега. Часовой где-то далеко, а здесь, перед ними, — городская улица, гражданская жизнь, опять же — весна. А вон так даже и девушки идут! Настоящие, живые, весенние девушки!

Принцев кричит:

— Смотри! Смотри! Какие красавицы! — Шлёт им воздушный поцелуй. — Я таких ещё никогда не видел! — От восторга у него слёзы наворачиваются на глаза. — И ведь они не знают, что мы с тобою арестованные! Мы ведь с ремнями, а часового они не видят! Мы совсем как настоящие солдаты! Правда же?

Крыша гаража.

Полуботок и Принцев кидают снежки куда-то вниз, на улицу. Обоим весело, но они вовремя замечают капитана, вышедшего из здания штаба части.

Капитан приближается к ним.

— Увидел! — ужасается Принцев. — Ой! Что теперь со мной будет! Ведь продлят же срок!

Капитан, который на самом деле только то и увидел, что эти двое солдат работают ближе, чем все остальные, подходит к гаражу.

Самым учтивым и канцелярским голосом он говорит:

— Товарищи солдаты, мне нужен один из вас. Спуститесь, пожалуйста, кто-нибудь.

Принцев стоит к капитану ближе, чем Полуботок, но так побледнел и растерялся, что Полуботок решает взять всю ответственность на себя и спрыгивает с крыши в мягкий сугроб и предстаёт перед капитаном.

— Товарищ рядовой! — спрашивает капитан. — Вы не боитесь покойников?

— Никак нет, товарищ капитан! Чего их бояться?

— В таком случае, следуйте за мной!

Капитан подводит Полуботка к стене дома и указует туда, где в кирпичном углублении тоскует решётчатое окошко с грязными разбитыми стёклами.

— Там, на дне, — дохлая кошка. Извлеките её оттуда и перебросьте в мусорный ящик. А то ведь здесь у нас — штаб, всё-таки.

Полуботок спускается в яму, поддевает кошку лопатою и выбрасывает дохлятину наружу. Капитан поспешно возвращается в штаб — подальше от неэстетичных кошек. Полуботок, выбравшись наверх, снова поддевает кошку лопатой. Подбрасывает кошку высоко в голубое солнечное небо и весело кричит:

— Эх, покойница!

Двор гауптвахты.

Арестанты — в шинелях и с ремнями — выстроились перед старшим лейтенантом Домбровою.

— Поработали неплохо, — Домброва потрясает в воздухе пачкою разнарядок. — Отзывы о качестве выполненной работы — положительные во всех ведомостях. Итак, бандиты, кому из вас сегодня освобождаться, — шаг вперёд!