Тихая квартирантка - Клеменс Мишальон

предохранителе? Или он настолько уверен в своих стрелковых навыках?

Наконец он пожимает плечами.

– Располагайся.

Ты соскальзываешь с матраса. Медленно, осторожно, словно обезвреживая бомбу, укладываешься на пол. Узел в груди ослаб. Ты в привычных условиях. Как в сарае. Ты научилась выживать в сарае. Научишься и здесь.

Он опускается на колени, хватает твое запястье, поднимает руку и закрепляет свободный браслет наручников на железной дуге каркаса. Частички краски отлетают, когда он для надежности дергает механизм туда-сюда. Удостоверившись, что тебе не освободиться, встает.

– Если я что-нибудь услышу, что угодно, то не обрадуюсь. Понятно?

Ты киваешь, насколько это возможно лежа на полу.

– Моя комната через коридор. Если выкинешь какой-нибудь фокус, я узнаю.

Еще один кивок.

– Вернусь завтра утром. Надеюсь увидеть тебя на том же месте. В той же позе. Все то же самое.

Ты вновь киваешь. Он делает пару шагов, кладет руку на дверную ручку и замирает.

– Обещаю, – говоришь ты. – Не сдвинусь с места.

Он прищуривается. В нацеленном на тебя взгляде всегда неуверенность. Можно ли тебе доверять? В данную минуту? А через час? А через неделю?

– Серьезно, – добавляешь ты. – Я жутко устала. Вырублюсь, как только ты выйдешь. – Указательным пальцем свободной руки обводишь комнату. – Тут уютно. Спасибо.

Он поворачивает дверную ручку, и в эту секунду все происходит. Шорох по ту сторону стены, скрип половиц. Оклик с другого конца коридора: «Папа?»

В его глазах мелькает нечто похожее на ужас. Он смотрит на тебя так, словно ты мертва, у него руки в крови, а дочь направляется к вам.

Впрочем, он тут же овладевает собой. Лицо принимает расслабленное выражение. Взгляд как бритва. Молча наставляет на тебя палец, как бы говоря: «Не лезь. Веди себя тихо», – и одним плавным движением выскальзывает из комнаты.

Она его увидела? Или там слишком темно, а она слишком далеко? Самое трудное, что тебе когда-либо приходилось делать: не смотреть. Не поднимать головы, не разгибать шею. Держать рот на замке, пока закрывается дверь. Стремительный порыв воздуха обдает лицо. Ты кусаешь губы, щеки.

Сквозь стену просачиваются приглушенные голоса: «всё в порядке», «да», «уже поздно», «знаю, знаю», «я хотел написать», «не слышал» и наконец «возвращайся в постель». Вероятно, она делает как велено, потому что вскоре звуки стихают и ты остаешься одна. В комнате. В настоящем доме с мебелью, отоплением и множеством стен и дверей. Ты, он и кто-то третий в конце коридора.

Ты буквально чувствуешь ее. Сесилия. Как силовое поле. Светящийся уголек во тьме. Впервые за пять лет новый человек. Маленькая вспышка. Бесконечное обещание.

Глава 12

Номер два

Он помолвлен.

Вот что он сказал первым делом. После того как я закрыла магазин. После того как он потребовал наличные из кассы. После того как я поняла, что ему нужны не только деньги.

Он сообщил об этом, когда забрал мое кольцо. Мотивируя тем, что недавно обручился.

– С прекрасной женщиной.

И еще кое-что: он знал толк в узлах.

– Видишь? – спросил он, связав мне руки спереди. – Узел «восьмерка». Если потянуть, не развяжется. Нагрузка только затянет его. Так что даже не пытайся, мать твою.

Я все же попробовала, когда он не смотрел. Но этот человек не солгал. Его узел так и не развязался.

Последнее, что я поняла: он основательно подготовился. Думаю, он уже делал это. От него исходила уверенность, решимость. Спокойствие. Даже когда я начала сопротивляться. Он знал, что в итоге я сдамся. Что мир подчинится его воле.

Последнее, о чем я подумала: он похож на воина. Того, кто идет до конца, покуда соперник не перестанет дергаться.

Глава 13

Женщина в доме

Тебя трясут за плечо. Он склонился над тобой и будит. Когда ты заснула? Ты помнишь только, как лежала на деревянном полу, пытаясь найти удобное положение для прикованной руки.

Ты ждешь, пока он тебя освободит, поднимет на ноги. Протираешь глаза, разминаешь ступни. Во время его визитов в сарае ты всегда бодрствовала. К горлу подкатывает ком. Он проник в комнату незамеченным и стоял над тобой, пока ты лежала с закрытыми глазами, слегка приоткрыв рот, утратив связь с окружающим миром. Ни о чем не подозревая.

– Идем.

Он хватает тебя за плечо, открывает дверь, ведет по коридору. Свободным локтем ты прижимаешь к себе банное полотенце и комплект одежды. Он распахивает еще одну дверь слева – прошлой ночью ты ее не заметила – и тащит тебя внутрь. Ты бегло осматриваешь помещение: ванна, шторка, унитаз, раковина. Приложив палец к губам, он включает душ.

– Она еще спит. – Тихий голос заглушается плеском воды. – Но лучше поторопись. И ни слова.

Сесилия. Между вами витает воспоминание о прошлой ночи: вопросительная интонация дочери и паника в его глазах. Вы трое, взявшись за руки, стоите на краю обрыва.

Ты стягиваешь джинсы и трусы. Снимаешь свитер, футболку, дешевый спортивный лифчик, который он принес, когда крючки на прежнем наконец пришли в негодность.

Поднимаешь крышку унитаза. Ты настолько ошеломлена новой реальностью, что на миг забываешь о мужчине рядом. Он следит за тобой равнодушно, как за собакой, справляющей нужду на прогулке. Твоим вниманием целиком завладел хлопковый коврик под ногами; холодный ободок унитаза вжимается в заднюю поверхность бедер. Справа рулон туалетной бумаги, белой, двухслойной.

Слева в ванну плещется вода. Ты не спрашиваешь насчет Сесилии, не разбудит ли ее звук работающего душа. Он отец и лучше знает, что может нарушить сон его дочери. Вероятно, она привыкла. Насколько тебе известно, он обычно встает раньше, бреется и чистит зубы до ее пробуждения.

Ты присматриваешься к нему, сидя на унитазе. Бинго. На нем джинсы, чистая толстовка и рабочие ботинки на шнурках. Волосы причесаны, борода подстрижена. Встал пораньше и нашел время для собственных водных процедур, прежде чем позаботиться о тебе. Если она и услышит, то подумает, что новая квартирантка ранняя пташка, как и ее папа.

Ты встаешь, чтобы сдернуть, и уже собираешься залезть в ванну, когда что-то тебя останавливает. Отражение в зеркале. Женщина. Новая и незнакомая. Ты.

Несколько секунд оглядываешь себя. Волосы длинные и темные, как раньше, но у корней седина, а за плечами пара белых прядей, как на спине у скунса. Ребра выпирают, будто вот-вот проткнут кожу. Очертания твоего лица.

– Шевелись.

Прежде чем ты успеваешь рассмотреть остальное, он отодвигает шторку, хватает тебя за руку и заталкивает под душ.

Слишком горячо. Когда-то ты принимала душ каждое утро. Подолгу стояла под струями,