Всем сердцем - Патриция Мэтьюз

Ли По сурово кивнул.

– Я слышал нечто похожее и в других районах. Такое случалось даже у меня в Сан-Франциско. С этими «упрямцами» нужно обходиться построже.

– Ну, легко сказать – построже. – Страйкер пожал плечами. – Что с ними можно сделать, кроме как побить или содрать побольше денег? Если их много бить, они не смогут работать.

– Заставьте их бояться, мистер Страйкер. – Ли По злорадно улыбнулся. – Вот что я вам скажу. Я оплатил проезд с моей родины молодому человеку и его матери. Он был очень высоким для китайца, и я думал, что хорошо на нем заработаю. Однако он оказался строптивым и даже начал настраивать против меня других. Он стал объяснять другим рабочим, что я, их благодетель, наживаюсь на них.

– И что же вы предприняли?

– Я вырвал ему язык. И он больше не смог настраивать людей против меня.

Даже жестокий Страйкер был поражен. Он с изумлением взглянул на китайца:

– И что с ним случилось дальше? Ли По пожал узкими плечами:

– Откуда мне знать? Я не интересовался его судьбой. Он просто послужил примером для других, чтобы поменьше болтали.

– Да, конечно, – сказал Страйкер.

– Мистер Страйкер, вам тоже нужно быть с ними потверже, – с нажимом проговорил китаец. – Они как несмышленые дети, их нужно воспитывать.

Ли По затянулся опиумом и прикрыл глаза. Белый ждал, чувствуя себя немного неловко. Наконец его терпение лопнуло. Он громко кашлянул. Китаец открыл глаза.

– А, это вы, мистер Страйкер? Вы все еще здесь? Ну, может, вам это и будет интересно. Я привез для здешнего борделя четырех китаянок, одна еще совсем малышка – очень симпатична и девственна. Других я уже разместил, но эта еще здесь, в той спальне. Думаю, что в честь нашей дружбы могу вам ее предложить.

– Девственна, говорите?– Страйкер облизнул пересохшие губы. – И красива?

– Прекрасна и свежа, как роза.

Страйкер открыл чемоданчик и вытащил короткий хлыст и золотую китайскую маску. Он натянул маску и, сжав кулаки, поднялся.

– Должен вас предостеречь, мистер Страйкер. Это маленькое невинное создание прямо из Китая. Не причините ей вреда. – Ли По гаденько улыбнулся. – Кроме того, это товар, а мы с вами деловые люди. Товар должен сохранять хороший внешний вид.

Глава 4

Снаружи «Рай» легко можно было принять за дом богатого промышленника. Именно этого Хетти Фостер и добивалась. Здание стояло особняком в южном конце Ди-стрит. Окна прятались под желтыми ставнями. Стены блестели свежей краской – редкая вещь для Вирджиния-Сити. На широкой веранде стояло кресло-качалка. Но разве что ветры с гор качали ее – никто и никогда в Вирджиния-Сити не видел, чтобы в ней кто-нибудь сидел. Определить, что дом обитаем, можно было только по двум признакам. Первый – маленькая вывеска перед входом на веранду: «Рай». И второй – шесть уборных в ряд на заднем дворе; такого количества обычной семье не требуется. Ночью к этому добавлялись глухие звуки веселья – смех, разговоры, иногда пение и едва различимые аккорды пианино. И еще ночью у стен дома было привязано много лошадей. Мотая головами, они терпеливо ждали своих хозяев.

И никаких красных фонарей – ни больших, ни маленьких. Это было железное правило, установленное Хетти: «Я не желаю, чтобы какой-нибудь горняк в грязных сапогах и с долларом в кармане ошивался здесь. Если я не в состоянии сделать это место привлекательным, чтобы сюда приезжали лучшие люди города, то впору мне заняться чем-нибудь другим».

Мадлен Дюбуа продолжала политику Хетти и не делала никакой рекламы заведению. Она даже не использовала службу «Только по приглашениям», организованную Хетти. Это были визитные карточки с названием заведения, написанные ею самой, в нижнем правом углу стояли ее инициалы: «Х.Ф.». Эти карточки вручались избранным посетителям для свободного входа с разрешением привести с собой одного друга. Кроме того, владельцам карточек выдавалась иногда еще одна, чтобы они могли вручить ее кому-нибудь из друзей. Но если новый посетитель приходился в «Рае» не ко двору, оба они исключались из списка посетителей навсегда.

Когда Хетти организовывала это, ее конкуренты только фыркали: они были уверены, что затея провалится. Но время показало, что они ошибались. Посетители приезжали в «Рай» из Голд-Хилла, из Силвер-Сити и даже из отдаленного Карсона. Конечно, цены здесь были очень высокие, а девушек немного. Но они были хорошо подобраны. «Качество важнее количества», – частенько говаривала Хетти. И Мадлен Дюбуа после смерти хозяйки ничего не стала менять.

Время близилось к полуночи. Мадлен сидела в маленькой комнате, примыкавшей к большой гостиной, подсчитывая выручку. Это была высокая красивая женщина. Длинные черные волосы ниспадали на плечи. Как однажды заметила Хетти, изящными тонкими чертами лица она чем-то напоминала Мадонну. Ее взгляд просто сводил мужчин с ума. Сейчас пышные формы Мадлен – высокая грудь и широкие бедра – были скрыты под длинным широким балахоном с большими черными пуговицами. На груди сиял желтый, похожий на розу бант.

Сегодня было много посетителей. Но основной поток уже прошел, и сейчас только трое мужчин беседовали с девушками на веранде. Две девушки в ожидании клиентов пили в баре сарсапариллу. Так, по чуть-чуть: никто из девушек Хетти много не пил. Остальных Мадлен уже отправила спать.

Она не думала, что в такое позднее время приедет кто-то еще. Мадлен уже отослала домой Чака Джентри, пианиста. Фокси, совмещавший обязанности бармена и вышибалы, еще протирал стаканы в баре. Обычно именно он закрывал дом, когда уходил, и после его ухода они уже никому не открывали дверь. Мадлен нарушала это правило, только когда принимала любовника.

Закончив подсчеты, Мадлен заперла выручку в ящик и закурила небольшую сигару – она переняла эту привычку у Хетти. Господи, как же ей не хватало Хетти! Мать Мадлен сбежала с каким-то пьяницей, когда девочке было всего двенадцать. А отца она и вовсе не помнила. Хетти стала ей ближе родной матери. Мадлен начинала так же, как и остальные девушки, но Хетти сумела разглядеть в ней нечто особенное, и скоро все изменилось. Это не значило, что Мадлен перестала заниматься проституцией, просто Хетти придумала для нее своеобразный образ: «Мы оденем тебя как школьницу. Ты будешь выглядеть такой холодной, недоступной девственницей. Правда, будет сложновато с твоей пышной фигурой. Но увидишь, мальчики будут просто рыть землю копытом». Именно так и получилось. Мадлен превратилась в таинственную привлекательную особу, и посетители, желавшие побыть с ней наедине, должны были отстегивать приличную сумму.

Ну да теперь это позади, и все время уходит на то, чтобы удержаться на плаву. До тех пор, пока она возглавляет это дело, проституция ей не грозит. А как долго это продлится, зависит от брата Хетти. Как будто предчувствуя близкую смерть, Хетти за несколько дней до кончины сказала Мадлен, что она может оставаться здесь столько, сколько захочет.