Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А - Альфред Ван Вогт

Но это значения не имело. Ведь у нас было оружие, с помощью которого мы могли наказать любое предательство. И потом было вполне возможно, что так называемый великий вождь исчезал из дома, чтобы оценить, какую опасность мы для него представляем. Я намеревался убить его в тот момент, когда он решит, что вполне может рискнуть вернуться. Такой ум у аборигена мог стать источником опасностей для нового владельца, то есть меня, если оставить его в живых.

Взять дом оказалось проще, чем мы предполагали.

У нас было восемь пушек, и, расположив их за каменными ограждениями вокруг основания холма, мы взяли под прицел всю местность. Уже через неделю у нас были такие успехи, что, пожалуй, только хорошо вооруженные европейцы могли бы попробовать выбить нас с занятых позиций. Мы не встретили сопротивления. Вассалы таинственно исчезнувшего „великого вождя“ восприняли наше прибытие совершенно нормально и, казалось, ни один из них не посчитал странным, что я займу спальню бывшего владельца.

Проходили недели, и становилось ясно, что мы там обосновались надолго. Хорошо зная капитанов двух других моих кораблей и помня, как мы договаривались разделить добычу, я не сомневался, что они и не собирались меня искать, если им удалось избежать крушения. Поэтому было очевидно, что они держат курс на Мыс Рога и Испанию и что могут пройти годы, прежде чем какой-нибудь корабль бросит якорь у этого берега. Основываясь на этом предположении, я решил как-то нормализовать жизнь команды в деревне.

Я лично спустился в деревню и жителей — мужчин, женщин и молодых девушек — выстроили передо мной рядами. Это было нетрудным делом — выбрать тридцать привлекательных женщин, а затем казнить немедленно и похоронить их мужей. Из этих вдов (и нескольких незамужних девушек) каждый член команды отобрал себе женщину и женился на ней по христианскому обычаю и поселился в уже занятой хижине. Понятно, что какое-то время была проблема с ублюдками, которых эти женщины родили от аборигенов, но эту проблему я предоставил решать самим мужьям. Через месяц жизнь в деревне вошла в обычное русло.

В течение следующего года мои основные проблемы были связаны с возделыванием земли. Чтобы достичь максимальных результатов, я решил не использовать местных жителей, а вместо этого послал отряд за пленниками из дальних селений. О том, что надо делать, инструктировали жители нашего села, которое назвали Альмирант, они и работали в качестве надсмотрщиков. Казалось, они не понимали, что работа, которую заставляли выполнять пленников, выполнялась по моей воле, и это было моей заслугой, а не их. Иногда случались неприятности, но все же земля, возделанная к концу года, была как данью новой системе.

К концу второго года прежний владелец дома так и не появился, и я сделал вывод, что он правильно оценил ситуацию и что его решение уступить дом было в конечном счете продиктовано его желанием не допустить, чтобы дом разрушили. Мы не нашли никаких следов тольтекских храмов, которые, как гласила легенда, когда-то окружали дом. Должно быть, их разрушили, а все следы их присутствия были тщательно устранены. Но мне казалось, что сам дом представлял образец архитектуры майя. Стиль этот явно вырисовывался как во внешних очертаниях дома, так и в его внутренней планировке, хотя он несколько отличался от всего, что я видел до тех пор в Центральной Америке.

Но эти проблемы не волновали меня в то время. Они совсем ушли на задний план в течение шестого года, когда начались покушения на убийства. Нас спасло то, что мы достаточно быстро сообразили: все происходящее не было серией случайностей, а направленными попытками прежнего обитателя дома избавиться от перехватчиков. Нож, который Тезлакоданал всадил мне в спину, мог бы убить меня, если бы у него хватило силы прикончить меня сразу после этого. Стрела, которая пронзила Кахуньо, прошла на расстоянии волоса от его правого легкого, Алонсо не повезло. Его любовница, которую звали Жико Эйн, зарезала его. На женщин никто не нападал, из чего было ясно, какая судьба им уготована.

Жико и Тезлакоданал (индеец, который первым пришел в наш лагерь) исчезли одновременно. Два других индейца тоже сбежали, но одного из них мы поймали и казнили по подозрению в соучастии, хотя доказательств у нас и не было. Это были первые попытки убийств, и их я опишу во всех подробностях в одной из следующих глав, потому что они стали неотъемлемой частью того пути, который привел нас к открытию тайны Большого дома. Этот секрет, который…»

В этом месте половина страницы была оторвана. Она была разорвана поперек и потом вниз по внутреннему краю. Стивенс просмотрел книгу в надежде найти оторванную часть страницы. Но все, что он обнаружил, были семь Других изуродованных страниц. Быстро пробежав их глазами, он понял, что это происходило всякий раз, когда в тексте упоминался «секрет Большого дома».

Стивенс попытался найти другие причины этого вандализма. Ничего не обнаружив, он опять сосредоточился на главе, которую читал и где упоминалось имя Тезлакоданала. Было интересно узнать, что у него были предки. Ему казалось, что он все еще думает об этом, когда он, вздрогнув, проснулся.

VI

Слабый предутренний свет наполнил комнату. Он был такой неяркий, что Стивенс с трудом различил силуэты двух людей, которые стояли с ним рядом. Он всматривался в темноту с болезненной напряженностью человека, удивленного тем, что посреди ночи его вдруг посетили незваные гости.

Мужской голос произнес:

— Не двигаться, Стивенс!

Стивенс напрягся, услышав этот голос. В нем звучала неподдельная угроза. Стивенс сглотнул, и теперь, когда его глаза привыкли к неясному свету, он увидел в комнате по крайней мере с десяток людей.

Странно, но он почувствовал облегчение. Он подумал, что его сейчас убьют двое. Он не ожидал, что этим займется такое множество народу. Ему подумалось, что все это невозможно объяснить.

Он вдруг расслабился и понял: «Это те, кто бил хлыстом Мистру!»

Двое мужчин, которые стояли с ним рядом, отступили назад. Тот, который произнес первые слова, сказал:

— Стивенс, не делайте резких движений. У нас специальные ночные очки, мы все хорошо видим.

Затем последовала пауза и вопрос:

— Стивенс, кто вы?

Стивенс, который в этот момент пытался представить себе, что такое ночные очки, непроизвольно произнес:

— Кто я? Что вы имеете в виду?

Он хотел продолжить, но остановился. До него вдруг дошла необычность вопроса. К нему опять вернулось чувство страха. «Банда» не стала бы задавать этого вопроса. Они знали, кто он такой.