Никогда не говори мне «нет». Книга 4 - Лариса Чурикова

Утром будит поцелуй любимого. Блаженно потягиваюсь, обвиваю его шею руками, прижимаюсь к лицу, открываю глаза. Судя по яркому свету – часов девять утра. Вскакиваю с постели, как ненормальная, отпихивая новобрачного. Проспала! Сейчас от свекрови получу нравоучительную лекцию! Это первая мысль. Вторая – какого чёрта! Я новобрачная, могу я хоть одно утро поваляться в постели, тем более что всё здесь для счастья мужчины, а он будет счастлив, если сейчас буду с ним. Оборачиваюсь, смотрю в недоумевающие глаза Рустама.

– Ты чего дерёшься? Куда собралась бежать от мужа?

– Уже никуда! – ныряю обратно в постель.

– Ты теперь моя законная жена по обычаям двух стран. И я хочу получить то, что мне по закону положено, если уж не ночью, то хотя бы с утра, – шепчет муж, приподнимая мою нарядную ночную сорочку.

Следующая неделя проходит относительно спокойно. Я продолжаю упорно постигать основы натурального хозяйства. То, что родители Рустама, как и все прочие в этой деревне, ведут натуральное хозяйство, я вскоре поняла. Здесь всё своё: овощи, фрукты из собственного сада и огорода, который нужно тщательно поливать водой из арыков, иначе солнце спалит всё за несколько дней. Здесь своё мясо и молочные продукты – держат большое стадо овец и коз, и я учусь делать масло и местный сухой сыр – курут. Хлеб пекут тоже сами, покупают только муку. Огромное хозяйство требует постоянного внимания, работать приходится с утра до вечера и переделать всё просто нереально. Особенно когда понимаешь, что всё домашнее хозяйство лежит на женских плечах. Не могу понять, чем здесь занимаются мужчины. Я спросила как-то у Рустама, он ответил, что братья занимаются бизнесом, каким, не уточнил, сказал, я не пойму. А их отец вообще ничем не занимается. Постоянно вижу его сидящим на айвоне под виноградником. Постоянно у него в руках пиала с неизменным в этих местах зелёным чаем. Иногда к нему присоединяются такие же, как он, старики, они о чём-то тихо беседуют, а мне или свекрови приходится следить, чтобы не пустел чайник. Со мной свёкор всё так же немногословен, хотя я уже знаю, что он понимает и даже немного говорит по-русски, но, видимо, я ещё не заслужила того, чтобы со мной разговаривать. Поэтому наше общение ограничивается словами «доброе утро» и «спокойной ночи», которые я с трудом, но уже говорю по-таджикски.

В конце второй недели я самостоятельно могу заняться стиркой. Это целая эпопея для меня, потому что постирать вещи можно в ванной комнате, конечно, руками, используя обычное мыло и стиральную доску. А вот чтобы прополоскать, нужно идти на речку. Это недалеко, метров пятьсот от дома. Речка у них кажется очень мелкой, так как везде из воды торчат камни, даже на средине. Но очень быстрая и очень холодная. В первый же раз, когда я отправилась туда самостоятельно, у меня течением вырвало из рук простынь и в один миг унесло на несколько метров в сторону. Она зацепилась за камни, я попыталась достать, но стоило мне ступить в воду, как ноги свело судорогой. Меня выручили мальчишки, которые играли неподалёку, они бесстрашно бросились в ледяную воду и вытащили мою потерю. В следующий раз я старалась держать вещи очень крепко.

Чем больше я здесь нахожусь, тем больше понимаю, что люди тут живут очень просто, очень бедно, если сравнивать даже с сельской Россией. Исключение составляют мои новые родственники и ещё, наверное, несколько семей, чьи домовладения отличаются от общей убогости. На речку приходится идти почти через весь аул, и я понимаю, что домовладение Шагиевых одно из самых больших и ухоженных. А двухэтажный дом братьев выделяется среди общей массы хижин, слепленных в основном из глиняных кирпичей, как в российской глубинке выделяется, допустим, клуб или здание администрации. Но, несмотря на то, что родственники живут по сравнению с другими очень даже неплохо, жизнь здесь нелёгкая. И я рада, что скоро лето закончится, и мы сможем вернуться в Белгород, где я смогу ощутить такие блага цивилизации, как вода, бегущая из крана, горячая ванна, обычный чёрный хлеб и сливочное масло из магазина.

На следующей неделе день рождения у младшего сына Акмаля, ему исполняется пять лет. В честь этого намечается празднование с большим количеством приглашённых. Три дня мы с Надирой проводим в доме Зухры, помогая ей готовить, убирать, а заодно следить за тремя её детьми. По-другому нельзя, она же помогала готовить мою свадьбу!

Не успели отгреметь именины малыша, как приближается годовщина свадьбы старшего сына. Нурмат и Абигайль вместе живут уже пятнадцать лет. Для меня все праздники сливаются в постоянное нахождение на кухне в толпе не говорящих по-русски женщин. От этого я очень устаю и физически и эмоционально. Да и растущий ребёнок даёт о себе знать. А ещё меня очень тяготит то, что я практически не вижу мужа. Даже не знаю, где и с кем он проводит все дни. Мне сообщается, что с братьями. Я ничего не имею против его общения с родственниками, но иногда так хочется оказаться с ним рядом, поговорить, прижаться к плечу. Но днём, даже если я вижу его, позволить такую вольность по отношению к мужчине, да ещё на глазах посторонних, я не имею права. А в спальне либо я засыпаю, не дождавшись его, либо он уже спит, когда я возвращаюсь после того, как помогу убрать посуду с праздничного стола. И у нас остаётся только несколько минут для общения, когда я прихожу его будить утром, после традиционного подметания улицы и приготовления завтрака.

В один из таких моментов и состоялся разговор, который перевернул всё моё представление о нашем будущем.

– Рустам, уже август, думаю, нам пора возвращаться. Тебе ведь нужно устроиться на работу, – говорю я, подавая мужу рубашку.

– Возвращаться куда? – спрашивает он недоуменно.

– Как куда, в Белгород, конечно!

– Зачем нам туда возвращаться? – всё так же недоумевает Рустам.

– Чтобы жить, работать, – чувствую, как меня охватывает тихая паника.

– Нам есть, где жить, у меня уже есть работа, мы никуда не едем.

– Как!!! – я сажусь на кровать, так как ноги не держат.

– А с чего ты взяла, что я собираюсь возвращаться в Россию? Я никогда не говорил этого.

– Но я думала…

– Даша, думать должны мужчины. А женщины принимать их решения.

– Но ты не сказал мне о своём решении.

– И что бы это изменило? Ты не вышла бы за меня замуж? Не поехала бы со мной? Убила бы ребёнка? Что? – чувствую, он злится.

– Ничего, – вдруг понимаю я. – Но как же моя учёба?

– Зачем она тебе? У нас женщины не работают, они заботятся о детях и о доме, деньги должны зарабатывать мужчины.

– Но где ты будешь здесь работать? Я знаю, что отсюда люди уезжают, потому что нет работы.

– Вот именно поэтому у меня работа есть. Все едут в Россию на заработки, а языка не знают, у нас последнее время плохо было с преподаванием русского. Я специально получил эту профессию, чтобы преподавать в таджикской школе русский язык, место мне здесь уже гарантировано. Даже больше: вечером я буду вести курсы для взрослых. Так что без работы не останусь. И здесь я буду уважаемым учителем, «маллим», а в России кем? Одним из бюджетников, которому платят копейки, неудачником. Нет. Уволь. И, к тому же, я младший сын, по праву наследования этот дом принадлежит мне. Так что, Дарига, у нас здесь есть и дом и работа, и никуда ехать не нужно.