Прыжок рыси - Олег Приходько

— Город на ушах стоит, три ведомства круглосуточно ищут убийцу Козлова, а тебе все трын-трава!.. Ждать он, видите ли, намерен. Не ждать! Не ждать, а искать. Искать!.. Чтобы через три дня об этом «однокашнике» тебе было известно больше, чем ему самому о себе. Понял?

— Понял, — сник Джарданов.

— Ни черта ты, брат, не понял. Зреет очень неприятный конфликт, если конфликт вообще может быть приятным. В результате него нам с тобой не поздоровится в первую очередь. Почему — догадайся сам. Дело пахнет не просто выговором или погонами, а переменой власти. Вот так. Ни много, ни мало. Подробности я опускаю, но обо всех подозрительных личностях, которые крутятся возле этого трупа, ты должен знать раньше, чем об этом узнают люди Давыдова.

Майор наморщил лоб, подбирая слова, но слов не находил. За полгода до командировки в распоряжение Ленциуса он обретался в среде уголовников, выполняя задание, и общепринятый слог давался ему теперь с трудом.

Шофер со знанием дела остановил машину напротив дома, где жил Джарданов. Свет упал на лицо агента, блеснула широкая полоса шрама на левой щеке.

— Что Ленциус?

— Артур-то? Рвет и мечет.

— Передай, пусть помечет. До выборов. Если все кончится хорошо, я ему подходящую кандидатуру подберу. Удовлетворим кровавые инстинкты общественности.

Джарданов улыбнулся, поставил ногу на асфальт:

— Я передам…

Улицы опустели. Струя сырого воздуха ползла за ворота из щели в левом боковом стекле: водитель выветривал перегар, оставленный опером в салоне. Кое-где на пути попадались стационарные посты. Милиционеры, не столько узнавая «мерседес» начальника, сколько соотнося его со следовавшим позади «ниссаном» охраны, козыряли издалека.

«Это мой город», — уверенно подумал Дворцов и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза.

Когда-то он едва не покорил Москву. Работа в ГУВД под покровительством самого Юрия Михайловича Чурбанова снилась ему в цвете до сего времени. Рахимов, Теребилов, Дорохов, Гришин, Щелоков — какие были имена, какие люди! — куда там нынешним.

С Москвой не вышло, но не по его вине. Главное — не забыли, выдернули из воронежской дыры.

Генерал-майор закурил, с содроганием вспомнив, из какого сложного переплета помог ему выпутаться Хализев пять лет назад. Все произошло из-за девчонки, которую пришлось спрятать на время, пока ее папаша-фермер искал деньги для погашения долга. Долг — он ведь и в Африке платежом красен. Когда этот фермер брал у начальника районной милиции подполковника Дворцова три миллиона, он ведь знал, что через полгода придется отдавать шесть? Знал. Сам долговое обязательство подписывал. Кто же виноват, что к оговоренному сроку денег не оказалось? Пришлось проучить новоявленного фермера, удвоив и эту сумму. А если человек берет восемьдесят гектаров земли и при этом не может отдать каких-то двадцати пяти миллионов рублей, значит, он вор. Пусть расплачивается квартирой. Его спалить следовало к чертовой матери, а Дворцов вместо этого предложил на правлении колхоза выделить в помощь фермерскому хозяйству еще четырнадцать миллионов. А что вместо благодарности? Обвинение в вымогательстве? Так ведь фермер и с колхозами не рассчитался! Что осталось делать?.. Ну, переусердствовал молодой тогда еще лейтенант Джарданов, было. Зато люди Дворцова ребенка нашли и вернули. А то, что похищали девчонку «неизвестные в камуфляже и масках», как утверждали свидетели, ни о чем не говорит: лиц-то никто не видел. И принадлежность их к Управлению по борьбе с оргпреступностью доказана не была.

И все же кто знает, как обернулось бы тогда для Дворцова это дельце, не вмешайся Хализев, не пришли он телеграмму о назначении его начальником РУОП Приморска. Не сам, конечно, Хализев это решал, тесть Константина Григорьевича Дорохов Иосиф (по паспорту — Иван) Вениаминович, земля ему пухом, в Москве провернул. Жаль только, не удалось всех из воронежской команды с собой перетащить. Но и на оставшуюся пятерку милицейских офицеров, четверо из которых сейчас возглавляли работу ОВД центральных районов Приморска, можно было положиться.

Пятый, самый сильный из всех, майор Джарданов оставался пока в тени.

Водитель подвез Геннадия Матвеевича к дому на Новой набережной в час сорок пять. Несмотря на позднее время, усталости генерал не чувствовал. Напротив, сегодня впервые за пятьдесят три своих года он осознал, что значит быть хозяином положения. Не сельского района, не города даже, а именно положения, когда от тебя зависит не пресловутый «покой граждан» и не судьба отдельного взятого за шиворот гражданина, а политическая ситуация. То, что за какую-то неполную пятилетку удалось отладить сложный правоохранительный механизм, чего-нибудь да стоит. Для этого вес средства хороши. Только глупые и недальновидные прут на рожон, огульно окрестив всех наркоманов, бомжей, проституток, дезертиров, беженцев, рэкетиров и прочих возмутителей обывательского спокойствия врагами демократии. А где их нет?..

Из подскочившего к парадному «ниссана» высыпала охрана. Один остался внизу, двое помчались по лестнице, в соответствии с инструкцией «зачищая» подъезд. Последний пропустил генерала вперед и последовал за ним на третий этаж к квартире номер пять, в которой проживали Дворцовы. «Шестая» предназначалась для охраны.

«Где их, преступников-то, нет? — думал Дворцов, легко преодолевая ступеньки. — Есть страна, есть правительство, должны быть и силовые ведомства. Чем, спрашивается, им заниматься, если преступников не будет?.. Придется создавать, воспитывать — не оставаться же без работы? Другое дело, ко всем нужно подходить дифференцированно, иначе возврата к культу не миновать, начнутся репрессии, да и только…»

— Все спокойно, товарищ генерал-майор, — негромко доложил рослый охранник, распахнув перед хозяином дверь квартиры.

«А Приморск — это та же страна, маленькая модель России. Значит, и здесь должна быть преступность».

Глава третья

1

Убаюкивающий плеск волн, чистый воздух, непроглядная темень и тишина за окном, которую лишь изредка нарушал перестук колес старого рабочего трамвая, ничем не напоминали о суетной столице. Как и в лучшие свои времена, Евгений проснулся с восходом солнца, проснулся сразу, с чистой, ясной головой, чувствуя себя по-настоящему отдохнувшим. Проделав комплекс дыхательной гимнастики, он облачился в спортивный костюм и отправился на пробежку.

Еще было холодно, кипела серая, металлического оттенка вода, выбрасывая на каменистый берег грязную пену, но уже через минуту Евгений согрелся, почувствовал, как в мышцы вливается сила, приходит спокойная уверенность, и уже по одному этому поездка сюда была вполне оправдана.

Информация, почерпнутая из разговора с вахтерами общежития, никакой практической ценности не представляла. Он понимал: по таким крупицам не то что найти убийц Козлова — даже воссоздать сколько-нибудь достоверной картины преступления не удастся. К тому же и время сделало свое: такого рода дела раскручивают только по горячему следу. Основания не доверять спецам из местных следственных органов не было — наверняка те выжали из осмотра места происшествия, свидетелей, дактилоскопии, анализа крови, трассологической экспертизы все, что сделать в одиночку недостало бы ни времени, ни средств.

Пробежав километров пять, Евгений вернулся в гостиницу. Контрастный душ и горячий завтрак, собственноручно приготовленный хозяйкой, компенсировали энергетические затраты. До условленной вчера по телефону встречи с Полянским оставалось три часа, для полноты впечатлений стоило побродить по улицам, а там и об обратном билете позаботиться не грех.

Редакция «Губернских ведомостей» располагалась на девятом и десятом этажах в четвертом подъезде «Прессинформ». Полянский встретил Евгения у входа ровно в десять, с демонстративной веселостью посмотрел на часы и, разведя руками, улыбнулся.

Против ожидания, лет ему на вид оказалось около пятидесяти. Модный, с закатанными обшлагами свободный пиджак, слегка присыпанный перхотью, потертые вельветовые брюки дополняли облик этакого нестареющего комсомольского собкора, и Евгений ничуть не удивился, узнав, что он ведет рубрику «Диско-клуб», а по совместительству занимается рекламой. Все в нем было фирменным, добротным. Жеваная рубашка с этикеткой на отвороте, небрежно распущенный галстук, сменные парусиновые туфли лишь невнимательному глазу могли показаться свидетельством безразличия к собственной персоне. За каждой деталью костюма, за жестом, поворотом головы Евгений видел составляющие детально разработанного имиджа. И даже круглая оправа его очков «а-ля кузен Бенедикт» на самом деле была золотой.

Представившись полным именем, Полянский бросил милицейскому сержанту: «Это со мной», и протолкнул Евгения через турникет.