Обречен тобой (СИ) - Резник Юлия

– Да нет же!

– Да-а-а-а, – часто-часто кивает она.

– Ладно. Если только немного, – сознаюсь я и с психом щелкаю по экрану: – Вот почему он молчит?!

Стоит этим словам вырваться изо рта, как в мессенджере всплывает сообщение с незнакомого номера.

«Твоя машина в ремонте. Как будет готова – пригонят. Вышли адрес».

Давление моментально подскакивает. Какой же самодовольный гад, а?! Даже не соизволил представиться. Думает, я сразу пойму? И ведь правильно думает.

«Не стоило беспокоиться. Скинь номер карты, куда я могу перевести деньги за ремонт».

«Мы с твоим «парнем» уже все решили».

С моим парнем… Он же издевается, я правильно понимаю? Пальцы сжимаются. Будь корпус айфона хоть немного хлипче, я бы уже его в крошку стерла. А так лишь самой больно.

– Вик, что там? Кто пишет?

– Мир. Они с Валерой уже все порешали, оказывается.

Обхватив голову, давлю на виски. Может, офис у нас и крошечный, но вид отсюда – на миллион долларов. Все же локация очень важна для поддержания имиджа успешной компании. Даже если у большинства наших клиентов нет времени поднять глаза в гору. Я же частенько зависаю у окон. Картинки раскинувшегося внизу города отлично мотивируют и вдохновляют.

– Охренеть. И что ты теперь думаешь делать?

– Ничего. Плыть по течению.

– А если Валерка начнет задавать вопросы?

– О чем?

– Да откуда мне знать? Например, о том, зачем какому-то левому типу чинить твою развалюху.

– Отвечу, что понятия не имею. И, кстати, не совру.

– То есть ты не собираешься рассказывать Валерке о Мире?

– А зачем?

– Понятия не имею.

– Как и я, Наташ, как и я. Ладно, буду работать.

– Ох ты ж черт! Я тоже убегаю…

– Ага, давай.

– Ты только не вешай нос, Викуль! Прорвемся.

– Без вариантов, – киваю, разворачивая на экране AutoCAD. Вчера мне пришли кое-какие идеи, воплощение которых требует незамедлительного внесения изменений в посадочный план для рабочих. И существенный перерасчет. Вроде даже получается не напортачить, хотя мысли то и дело перепрыгивают на личное. Валера так и не звонит, заставляя думать о том, что ему наплел Тарута. А он сам все никак не угомонится:

«Неожиданно, малышка».

Даже уточнять не хочу, про что он. К тому же я просила не называть меня так. Но в голове, конечно, возникает с десяток вопросов. Например, что неожиданного? То, что я, как и он, нашла себе партнера помладше? Уж не знаю, чем руководствовался Мир, а я просто хотела легкости. Когда у партнера нет истории за плечами, с ним гораздо проще. Это как сравнивать купание на прогретом солнышком мелководье с погружением в Марианскую впадину. Первое приятно и безопасно. Второе… Неясно, зачем вообще среднестатистическому человеку. Особенно если ты однажды уже там побывал.

Думаю, Миру понятны мои мотивы. И потому не нахожу ни одного логичного объяснения тому, что он до сих пор продолжает писать.

В костюме. Он был в костюме. И в туго повязанном галстуке. Считается, что мужчина спит и видит, как бы этот самый галстук стянуть при первом же удобном случае. Но Мир так хотел сменить поскорей военную форму на итальянский шелк, что тот его, видно, совершенно не душит. У него даже пуговицы на пиджаке были застегнуты…

Смешно, но я думаю о том, как бы все сложилось, если бы я перетерпела тот страшный период жизни. Если бы я доверилась. Он так часто мне повторял: «Малышка, я знаю, что делаю, просто подожди!» А я ждала. Год, второй… И еще ждала бы, сколько бы не потребовалось, если бы он… Я не знаю. Отправился в экспедицию на северный полюс. Или в джунгли, изучать редкие виды обезьян. Для меня проблема заключалась не в ожидании как таковом. А в том, что отлучки Мира всегда были связаны с риском для жизни. За эти два года его дважды ранило. И я даже вспоминать не хочу, что чувствовала, обрывая телефон приемной минобороны. Потому что других номеров не знала. Господи, да я не знала даже, в какой части света его искать, если что случится.

И если Мир думает, что эта его… оказалась бы в той ситуации мудрее, то у меня для него плохие новости. Нет, я не сомневаюсь, что она его искренне любит. Но одно дело – любить его таким, какой он есть сейчас, и совсем другое – прежним. Тут я вообще не питаю иллюзий. Да он и сам их не питал. Потому и отпустил.

Я даже нашей следующей встречи ждала почти два месяца. Наговорив мне кучу всего и сбив окончательно с толку, Тарута просто пропал. День, два еще было терпимо. А вот потом у меня начало медленно срывать крышу. Хорошо, что началась учеба, на которую я как могла налегала. И впервые в жизни, пожалуй, не выбивалась из общей массы. В конце концов, преподы в универе не зря говорили – забудьте все, чему вас учили в школе. Там мы действительно как будто начали обучение заново. И вдруг оказалось, что когда тебе не надо бесконечно менять школы, мотаясь по стране за отцом-военным, или болеть, потому условия нашей жизни зачастую оставляли желать лучшего, то учиться наравне со всеми не так уж и сложно. Что я вовсе не тупая, как всю жизнь о себе думала. Что в моей голове рождаются какие-то умные мысли, к которым даже прислушиваются другие. Это был шок. Приятный, конечно, но все же! Чуть расслабиться мне удалось, лишь когда я с довольно неплохими результатами прошла промежуточную аттестацию. Точнее, расслабилась я тогда так сильно, что меня тупо размотало по подоконнику. Так и сидела там, напротив аудитории, слепо глядя перед собой, когда наши решали, где им отметить успешную сдачу. Заслужили ведь!

– Эй, малышка! Завьялова, блин!

– А?

– Ты че, как пыльным мешком прибитая? – загоготал один из немногочисленных парней нашей группы, толкая меня в бок. – Не веришь, что отстрелялись?! Так все.

– Если бы. Это же промежуточная.

– И че? Промежуточная – это уже полдела. Ты отмечать-то идешь?

– Нет, я…

– Возражения не принимаются! По пятихатке скидываемся.

– Да у меня и денег свободных нет.

– Скажешь мамке, что на ксерокопии надо. Все ей подскажи…

– Давай, и правда, Вик, чего ты ломаешься? Все идут, – гаркнула моя соседка по комнате.

Отставать от всех не хотелось категорически, потому что меня впервые в жизни куда-то позвали. Раньше я чувствовала себя белой вороной, но не знала, как это изменить. Трудновато влиться в сложившийся не за один год коллектив, а когда ты еще и постоянно позоришься у доски – вообще невозможно.

– Ладно. А куда хоть пойдем?

– В Бункер. Там для девочек вход бесплатный. А после девяти второе пиво наливают в подарок, прикинь?

Помню, я изобразила тогда восторг. И даже дала себе честное слово попробовать это самое пиво. Я как раз поднесла тяжелый бокал к губам, когда заметила у стойки знакомое лицо. С жадностью впилась взглядом в профиль Мира, обвела плечи, скользнула вниз по мускулистой руке и только тогда обратила внимание, что она обвилась вокруг тонкой талии какой-то… ужасной женщины. Собственно, если бы я на него не пялилась, Мир, вполне возможно, даже меня не заметил бы. А так я невольно заставила его озираться. И произошло неизбежное. Завидев меня, Мир сощурился. Обвел взглядом нашу шумную компанию, громоздящиеся на столе бокалы на фоне почти полного отсутствия закусок. Усмехнулся, что-то шепнул своей бабе на ухо и, лениво шагая, двинулся прямо ко мне.

– Айа-йа, малышка. Пиво? Клуб? Что скажет папа?

– Тебе? Не знаю. Может, отругает за то, что кое-кто забил на его приказ, – огрызнулась, вдруг осмелев.

– М-м-м. Дерзкая типа?

– Просто не люблю болтунов.

Настроение резко пропало. Я подхватила сумочку, намереваясь уйти.

Болтунов, блин. Так вообще говорят?

– Это я болтун? – сощурился Тарута.

– Ну, может, ты подберешь другое слово, способное охарактеризовать тебя как нельзя лучше. Извини, мне пора идти.

– Ты мне, что, сейчас предъявляешь?

– Ни в коем случае. Просто говорю, что ты мог бы ничего мне не обещать, если не собирался выполнять обещания. Отец бы никогда этого не узнал.