Предатель. На осколках лжи - Наталия Анатольевна Доманчук

ты немного не в себе, – Морозова отпустила голову, но сразу снова подняла. Она хотела видеть его реакцию: – Сказал, что ты хочешь меня проверить перед тем, как сделать предложение. Типа, сейчас как раз прекрасный шанс узнать, настоящие ли у нас чувства. Предупредил, что ты скажешь мне, что получил травму и навсегда останешься инвалидом. А я, естественно, должна сказать, что ты мне нужен любой!

Пока Даша все это говорила, взгляд Давида с каждым ее словом становился все мрачней, а потом он спросил:

– И почему же ты этого не сказала?

Глава 13

Десять лет назад

Давид приходил в сознание несколько раз – на пару секунд, но затем терял его снова. Ему снились страшные и очень странные сны, но когда он очнулся, понял, что все это случилось с ним на самом деле.

Мысли путались, память приходила частями. Вот грузовик слева его подрезал, и он вылетел на обочину. Машина неслась на большой скорости, он пытался затормозить, а ног почему-то не чувствовал.

Жизнь пролетела перед глазами за секунду, а потом – только белый потолок.

Он повернул голову и понял, что лежит в больничной палате. За окном день, шумный город и жизнь.

К нему почти сразу подошел врач, что-то говорил, но этого Давид не помнил. Кажется, он опять потерял сознание или просто заснул. Боль была адская, все тело будто горело огнём.

Когда он очнулся второй раз, то на кресле, возле его кровати, сидел отец.

Как ни странно, но он не стал обвинять Давида в том, что тот плохо вел машину или был невнимательным.

Он просто сидел, смотрел на сына и молчал.

– Жить буду? – спросил хриплым голосом Гуревич-младший.

– Будешь, – ответил отец и спросил: – Больно?

– Терпимо.

Генрих Владленович на этом встал и вышел из палаты. Пришла медсестра, что-то вколола, и Давид снова заснул.

Проснулся уже утром. Во всю светило солнце, и его лучи пробивались сквозь темные занавески, создавая причудливые блики на потолке.

Как ни странно, но почти сразу появился отец и опять присел рядом. Потом брали какие-то анализы, проводили процедуры, приходило еще два доктора, а вот вечером Генрих Владленович все же заговорил с сыном, но, как оказалось, совсем о другом, а не о том, чего с ужасом ждал Давид.

– Видишь, какая хрупкая наша жизнь, – начал он, – и в любой момент может закончиться.

Он помолчал, встал со стула, походил взад-вперед по палате и снова присел рядом:

– Ты делаешь много ошибок. И не только в аварии дело, хотя и тут тебе просто повезло. Могло быть все намного хуже. Да, я понимаю, что ты молод еще, но я очень хочу, чтобы ты не совершил еще одну.

– Какую? – Давид не понимал, о чем говорил отец.

Генрих Владленович снова встал, подошел к окну и громко, показательно вздохнул:

– Я раньше думал, что самое главное в жизни – это состояться как мужчина. Что главней того, чтобы иметь свое дело, зарабатывать хорошие деньги и обеспечивать свою семью – ничего нет. Конечно, не считая здоровья, – он обернулся и снова подошел к кровати сына.

Давид молчал и слушал. Кажется, впервые отец говорил с ним как с равным.

Генрих Владленович даже хлопнул по ладонью по кровати, слегка задев сына.

– Самое главное – это выбрать правильную женщину. Ту, которая пойдет за тобой, куда бы тебя судьба ни повела. Ту, которая не предаст, когда в твою жизнь придет беда.

– К чему ты клонишь, папа? – спросил Давид.

– К тому, что сейчас самое время проверить твоих женщин.

Давид нахмурился:

– У меня одна девушка. И я собираюсь на ней жениться. Ты это знаешь.

Гуревич-старший помотал головой:

– У тебя не одна женщина. Еще есть Регина, которая давно любит тебя и готова на все.

– И ты готов на все, чтобы она стала моей женой. Только не можешь понять одного – я не люблю ее!

Генрих Владленович выругался и резким, грубым тоном произнес:

– Любви для брака мало! Рядом должен быть надежный человек, как ты этого не понимаешь?

– Регина – надежный? – уже не сдержавшись, выкрикнул Давид.

Гуревич-старший развел руки в стороны:

– А я не знаю! Поэтому и предлагаю тебе проверить!

– Как?

– Давай скажем и Даше, и Регине, что у тебя серьезные проблемы со здоровьем после аварии, и ты никогда не сможешь ходить. Еще лучше – сказать, что и сидеть даже не сможешь, – поднял указательный палец мужчина.

– Папа, ты бредишь! Я не буду этого делать! Зачем врать?

Генрих Владленович снова выругался и обозвал сына безмозглым идиотом.

Чуть помолчав, он успокоился и пообещал:

– Если ты сейчас выполнишь мою просьбу, то я обещаю никогда больше не вмешиваться в твою личную жизнь. Я благословлю твою Дашу, если она согласится быть с инвалидом, и буду сдувать с нее пылинки.

– А если и Регина согласится быть со мной?

– Тогда сам выберешь. Значит, все правильно ты делаешь, и обе женщины тебя по-настоящему любят, – заверил его отец.

И Давид сдался. Да, чувствовал, что всё это как-то неправильно, но обещание отца, что он благословит их с Дашей, очень уж прельщало.

Да и в любимой своей он был уверен на все сто! Не предаст его Морозова! Никогда!

– Хорошо, давай! – согласился Давид, и обрадованный отец тотчас же вышел из палаты.

Через минут пятнадцать зашла Даша.

Она выглядела хмурой, внимательно рассмотрела его и спросила:

– Ну ты как?

– Плохо, Даш, очень плохо, – тихо ответил Давид.

Девушка кивнула как-то обреченно и пролепетала:

– Главное, что жив…

– Жив, но я инвалид. Ходить не смогу, даже сидеть не смогу.

Она кивнула. Значит, отец ей уже все рассказал, и, заметив как она прячет глаза и смотрит по сторонам, а не на него, Гуревич добавил:

– Шанса встать нет.

Она снова кивнула и опустила взгляд в пол.

Неужели и правда испугалась?

Неужели отец прав, и она не хочет связывать свою жизнь с калекой?

Давид разозлился! Она должна была сразу же броситься к нему в объятия, успокаивать, говорить, что все будет хорошо, что они со всем справятся, а она стояла и прятала глаза!

– Я думаю, что тебе лучше прямо сейчас уйти, – продолжил Гуревич. – Зачем тебе инвалид? Ты красивая девочка, найдешь себе еще здорового мужчину, и будет у вас семья, о которой ты мне когда-то рассказывала. А я… я уже почти овощ. Даже руками не могу пошевелить.

Она посмотрела на него:

– Ты прав, Дав. Я мечтаю иметь совсем другую семью. И инвалид мне там совсем не нужен.

И улыбнулась! Улыбнулась так, что Давид понял, что никогда не простит ее!

– Прощай, любимый! – она развернулась и вышла не только из палаты, но и из его жизни.

Ей казалось, что навсегда.

Глава 14

– И почему же ты не сказала, что я нужен тебе любой? – спросил Давид. – Тем более, что ты наверняка знала, что я не инвалид!

Даша опустила голову:

– Я была молодой и очень глупой. Я и представить себе не могла, что ты мне не доверяешь и