Разум и чувства - Джейн Остен

– Ну что, Марианна, – сказала Элинор, когда гость вышел за калитку, – для одного утра ты сделала очень много. Он не сводил с тебя глаз и говорил только с тобой. Ты уже изучила все его литературные пристрастия, знаешь, что он думает о поэзии Купера и Скотта, за что ценит Поупа и даже выяснила что, а может быть, кого, он считает красивым? Но как ты собираешься с ним общаться дальше? За одно утро вы исчерпали столько тем для беседы, что дальше вам и говорить-то не о чем. Очень забавно получается: в первый визит вы говорили о живописи, а во второй, наверное, обсудите предстоящую свадьбу. Не спеши, милая сестра. Не раскрывайся перед ним до конца, оставь несколько загадок на потом.

– Элинор! – рассердилась Марианна, – Что значит на потом? И что значит на сейчас? Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты считаешь, что я была слишком естественна, слишком счастлива, слишком открыта! Да, возможно, при первом знакомстве так себя не ведут, и я преступила общепринятую манеру поведения! Да, я знаю, что была откровенна тогда, когда надо быть скрытной, уступчивой и уклончивой. Но я не могу слышать разговоров о погоде или о дорогах, я буду говорить то, что чувствую, и никто мне этого не запретит!

– Моя милая, – ласково сказала ее мать, – не обижайся на Элинор. Она заботится о тебе и хочет, как лучше. По правде, я сама рассердилась на нее за то, что она не проронила сегодня ни слова, оставив нас один на один с Уиллингби.

Впрочем, сам Уиллингби, похоже, не сильно расстроился, так и не услышав, что же думает о творчестве Купера и Скотта мисс Элинор. С этого памятного утра у него в летнем домике появился иной предмет обожания, и он каждый день приезжал к Марианне под благовидным предлогом узнать, как ее самочувствие. Однако его так сердечно привечали, что еще до полного выздоровления Марианны он перестал искать благовидные предлоги для своих ежедневных визитов и приезжал в летний домик как близкий друг семьи. А когда Марианне приходилось оставаться дома, она уже не смотрела с тоской на далекие холмы, а ждала у окна Уиллингби. И он всегда был готов скрасить ее одиночество. Молодой человек обладал незаурядным умом, живым воображением, общался весело и непринужденно. Он словно был создан для того, чтобы завоевать сердце Марианны, так как был не только хорош собой, но и умен, что тешило самолюбие юной девушки. Она так быстро привязалась к нему, что уже не могла прожить без него ни дня. Они подолгу беседовали, читали вслух и пели дуэтом. Пел и играл он превосходно, а читал с тем чувством и выражением, каких, к сожалению, так не хватало Эдварду.

Миссис Дэшвуд восторгалась Уиллингби не меньше Марианны. Да и Элинор была о нем хорошего мнения, правда, она никак не могла привыкнуть к его откровенной манере общения, которая, впрочем, сближала их с Марианной. Чуть что, они во всеуслышание высказывали свои драгоценные мысли, чтобы привлечь к себе внимание и потешить самолюбие, и порой невольно обижали присутствующих дерзкими и несправедливыми замечаниями. Элинор не могла понять, как можно сбрасывать со счетов хороший тон, и считала, что Марианна и ее новый друг ведут себя беспечно и недальновидно.

Но Марианна, наоборот, считала себя дальновидной и даже строила планы на будущее. Она вдруг поняла, что поторопилась, заявив, что в свои шестнадцать с половиной лет навеки отчаялась найти своего избранника. Уиллингби как раз воплощал все качества, которыми, по ее мнению, обязательно должен обладать настоящий джентльмен. К тому же всем своим видом он демонстрировал Марианне свои серьезные намеренья, в которых уже никто не сомневался, впрочем, как и в его бесконечных достоинствах. Не прошло и недели с момента их знакомства, а обнадеженная миссис Дэшвуд уже подумывала о предстоящей свадьбе, совершенно не претендуя на немалое состояние жениха, и втайне поздравляла, как у нее сразу появятся два таких завидных зятя, как Эдвард и Уиллингби.

Шуточки по поводу полковника Брэндона и Марианны, которые щедро отпускали его друзья, вдруг прекратились. Всеобщий интерес к этой паре иссяк, впрочем, как поговаривали некоторые, и пылкие чувства самого полковника. Трудно было сказать, любит он Марианну по-прежнему или уже нет. Элинор казалось, что именно сейчас полковник испытывает то, что ему так долго приписывали окружающие, но тщательно скрывает свои чувства. К великому сожалению миссис Дженнингс идеальная пара, созданная ее богатым воображением, распалась, и ей оставалось только шутить об изменчивости человеческих чувств. Элинор не понимала своеобразный юмор миссис Дженнингс и никак не могла понять, как можно сравнивать шансы на успех тридцатипятилетнего полковника и двадцатипятилетнего Уиллингби! Полковник был симпатичен Элинор, она привыкла к его суровой и несколько холодной манере держаться и считала Брэндона настоящим джентльменом. А когда при случае сэр Джон с сожалением заметил, что его приятель в последнее время загрустил, Элинор жалела покинутого полковника и искренне посочувствовала ему. Марианну всё время видели в обществе бойкого Уиллингби, и было заметно, как от этого страдает Брэндон.

– Брэндон как раз человек такого типа, – сказал как-то Уиллингби, гордясь своей новой сердечной победой, – о котором все говорят хорошо, но никто не сделает ему ничего хорошего, которого все рады видеть у себя, но постоянно забывают пригласить.

– Я думаю о нем то же самое, – усмехнулась Марианна.

– Не смейтесь над ним, – сказала Элинор, – расстроившаяся помолвка – ваших рук дело. Его не зря очень уважают в Бартон-Парке.

– И это только благодаря вам, – усмехнулся Уиллингби, – Но и с кем он общается в Бартон-Парке? С леди Миддлтон и миссис Дженнингс? По-моему, это не делает ему чести, этим леди лишь бы поговорить и неважно с кем.

– Но тогда почему вы и Марианна с таким удовольствием бываете в гостях у леди Миддлтон и ее матери, если они так не разборчивы в отношениях? Если честь, которую они оказывают вам искренна, то ваша искренность могла бы быть и почестнее. Они не настолько двуличны. Как некоторые только что осудившие их.

– По-моему, защищая своего протеже, вы зашли слишком далеко?

– Мой протеже, как вы его только что назвали, очень разумный человек, а я уважаю умных людей. Не смотря на то, что ему уже под сорок… Он много повидал, служил за границей, начитан и умеет думать. Я всегда могу спросить его о чем угодно, и он обязательно исчерпывающе отвечает на любой вопрос. Я столько нового узнала благодаря ему.

– Это точно! – воскликнула Марианна запальчиво. – Он сообщил тебе с видом знатока, что в Западной Индии жарко, а москиты кусаются!

– Не сомневаюсь, что он так бы мне и ответил, если бы я об этом спросила, но я стараюсь не задавать глупых вопросов.