Шпаргалка для грабителей - Валерий Гусев

И вот сегодня вечером Алешка не выдержал. Он подобрался к папе поближе – тот сидел в кресле и бездумно смотрел в пустой экран телевизора – и сказал:

– Пап, давай маме позвоним. А то ты какой-то грустный.

Папа вздрогнул, будто его будильник разбудил, и спросил:

– Что? А... Нет, Лех, я не грустный, я озабоченный.

– Проблемы? – Алешка сочувственно вздохнул. – Пошли завтра на речку. Я тебе свою удочку дам. И свои плавки, так уж и быть. Искупаемся, рыбку половим. У нас там в песочке недопитый пакет с соком закопан. Он, может, не прокис еще. Попьешь – и сразу станет легче.

– Кто станет легче? Пакет?

Стало ясно, что папа еще не врубился. Не отвлекся от своих трудных мыслей. Тогда Алешка переменил тактику:

– Пап, а мы тут историческое достояние спасаем.

Тут папа встрепенулся:

– Какое еще достояние? На речке? Пакет с соком?

– Мы там еще ракушек набрали и гвоздь нашли. От копыта боевого всадника. Мы этот гвоздь уже в надежные руки пристроили.

– Да, – сказал папа, – я сейчас позвоню маме и обрадую ее.

– Это чем? – осторожно спросил Алешка. – Речными ракушками?

– Тем, что завтра она сможет заключить вас в свои материнские объятия. Мне только вашей самодеятельности не хватало.

– Знаешь, пап, – сердито сказал Алешка, – пусть лучше завтра она тебя заключит в свои материнские объятия.

– Да, – добавил я, – а то ты что-то совсем расклеился без материнской заботы.

– Ладно, пап, оставайся, – решил Алешка. – Мы с Димкой тебе заботу устроим. Мало не покажется.

Папа не то рассердился, не то растерялся – и сдался. И рассказал нам о своих проблемах.

В этой мирной знаменитой области, которая славилась замечательными людьми, завелся, как червяк в яблоке, один криминальный авторитет. И он, как сейчас говорят, взял под свой контроль строительство, торговлю, даже местную эстраду и все остальное. Это не значит, что он сам строил или торговал за прилавком липовым цветом. Или танцевал на сцене волосатыми ногами в коротенькой юбочке. Нет, ничего этого он не умел и не делал. Просто он заставил всех, кто строил, и торговал, и пел песни, платить ему деньги. Если они отказывались, то тогда они уже не строили, не торговали и тем более не танцевали в театре.

В общем, ничего новенького в этой ситуации не было. Как всегда и как везде. Но ему этого было мало. И милиции стало известно через агентуру, что этот авторитет по кличке Пасюк готовится ограбить областной банк на все деньги, которые там есть. Когда произойдет ограбление, каким образом и все остальное – неизвестно. Но меры нужно принимать. Местная милиция сбилась с ног, но ничего не могла сделать. Тем более что человек, который сообщил о готовящемся преступлении, бесследно исчез.

Тогда обратились за помощью в Москву. И Москва прислала в Липовск опытного полковника Оболенского и двух его сыновей.

Сыновья погрузились в развлечения, а полковник Оболенский и майор Шишкин погрузились в работу. Сыновья развлекались удачно, у сыщиков удачи не было. Единственное, что удалось уточнить – да, подготовка к преступлению велась. Тайно и активно. Вот и все. Но ведь, чтобы отразить нападение, надо знать – куда и когда ударит враг. А враг был хитер и коварен. Вообще, этого Пасюка папа знал еще по Москве, когда тот там разбойничал. Потом его выдавили из столицы бандиты-конкуренты, и Пасюк неплохо устроился в области. Но он был глупый человек и поэтому жадный. Ему все было мало. Он мечтал стать олигархом. Чтобы никого не бояться. Потому что он был не только жадный, но и очень трусливый. Он боялся милиции, боялся партнеров по бизнесу, боялся конкурентов. Он даже боялся собственной охраны. Потому что не доверял ей. Он никому не доверял. Он даже боялся жениться – а вдруг его жена с ним разведется и оттяпает у него половину состояния. Как-то его секретарь в добрую минуту посоветовал:

– Герасим Андреич, вам пора бы уже подумать о личной жизни. Детишек бы вам надо завести. Дети – наше будущее.

Пасюк вспылил и взорвался:

– Дети – наше страшное будущее! Они будут поджидать, чтобы я поскорее помер, чтобы размотать наследство по дискотекам. Фиг им!

Конечно, ничего особо секретного папа нам не сообщил. Да он и не собирался это делать. Я думаю, он просто вслух проговорил всю эту ситуацию, чтобы она как-то прояснилась, чтобы нарисовалось какое-нибудь решение проблемы. Я ведь тоже иногда решаю задачки вслух. Повторяю несколько раз условие – и решение приходит само собой.

И, конечно, папа не ждал, что мы ему что-то умное посоветуем, но мы-то от этого удержаться не могли.

И я сразу же предложил:

– Пап, у этого Пасюка ведь наверняка есть в банке свои люди?

– Боюсь, что так...

– Тогда элементарно: нужно распустить слух, что дирекция банка очень встревожена и приняла решение отправить все деньги в Москву, в какой-нибудь главный банк...

– Здорово, – похвалил меня Алешка. Он молодец, не завистливый. – А дальше?

– Пусть все деньги погрузят в инкассаторский броневик, а ты его тайно прикроешь своими бойцами, – вовсю фантазировал я. – На трех машинах, с автоматами. Бандиты нападут, а вы их прихлопнете.

– Я тобой горжусь, Дим, – сказал Алешка. Довольно искренне.

– Не пойдет, – сказал папа. – Слишком велик риск.

– Никакого риска! Пусть они в броневик не деньги погрузят, а какое-нибудь барахло в коробках.

– Я не о деньгах, я о людях. Такая операция не обойдется без стрельбы, а значит, могут быть жертвы. К тому же очень трудно определить, в каком месте они спланируют нападение. Не пойдет.

– Да, Дим, – тут же переметнулся Алешка. – Плохо ты придумал. Я тобой не горжусь.

– Придумай лучше, – с обидой буркнул я.

– Легко! Нужно к этому Пасюку нашего человека приставить. И ты, пап, все будешь знать.

– Пробовали. Не получается. – Папа нахмурился. – Он очень осторожен.

– Вы неправильно пробовали, – нахально заявил Алешка. – Надо сделать так, чтобы он сам этого человека выбрал и уговорил. И еще, пап, этот человек должен быть немножко знаменитым, и чтобы он никак не был похож на агента милиции.

Папа одобрительно кивнул – идея хорошая. А Лешка добавил:

– И я знаю этого человека.

– Немножко знаменитый и на агента не похож, – усмехнулся папа. – Этот человек ты, что ли?

– Не совсем, – как-то туманно выразился Алешка.

А я вот и не подозревал, что это предложение будет иметь... продолжение. Да не на словах, а на деле.

С подозрительным упорством Алешка стал вертеться возле будочки Кистинтина. Он даже, кажется, немного исправил с ним отношения. Мне это, конечно, не шибко нравилось. Но я терпел, я знал, что Лешка ничего просто так не делает. Я знал больше: если Алешка вдруг сближался с плохим человеком, то этому человеку очень скоро не позавидуешь.

Но пока ничего особенного, на мой взгляд, не происходило. Кроме того, что несколько раз в день Кистинтин выходил из гостиницы и под большой липой с кем-то таинственно, с жаром, говорил по мобильнику. По тому самому, который ему передал тонкоголосый пассажир черной иномарки.

Алешка, как я заметил, старался во время этих разговоров подобраться к Кистинтину. Но тот каждый раз замолкал и смотрел на него сердито.

И вот как-то после обеда, когда я пытался в нашем «люксе» немного почитать «Физику», врывается Алешка. И с порога:

– Дим! Он будет звонить в три!

– А я тут при чем?

– При том! Я, Дим, этому Кистинтину уже примелькался. Он при мне разговаривать не будет. А при тебе...

– Он и при мне не будет. – Я спустил ноги на пол.

– Будет, Дим! – горячо зашептал Алешка. – Он же тебя не будет видеть!

– О! – Мне стало весело. – Ты шапку-невидимку нашел?

– Бочку, Дим! Ты будешь в бочке сидеть!

Мне стало еще веселее. И я сунул ему под нос сразу обе фиги.

– Ты что, Дим? Не соображаешь? Ты мне брат или не брат?

– Брат. А бочка здесь при чем?

– Дим, он будет в три часа разговаривать со своим шефом! Понял? И мы все узнаем. Все очень просто: ты спрячешься в бочке и подслушаешь. А я потом все придумаю.

Я усмехнулся:

– Давай наоборот. Ты подслушаешь, а я придумаю.

Алешка неожиданно успокоился и тоже усмехнулся. И тихонько сказал:

– Давай думай. Только не очень долго. Не получается? Тогда лезь в бочку пока не поздно. Можешь взять с собой «Физику». И не скучно тебе будет, и полезно.

Я послушно взял «Физику», и мы спустились в холл, вышли на улицу.

За большой липой каким-то чудом сохранился пожарный щит на ножках. Когда-то на нем висели багор, топорик и ведро. Все это уже давно растащили. Осталась только железная бочка с песком. Песок из нее, правда, тоже растащили – осталось немного на дне. Можно даже сказать, что вообще его там не было, одни окурки.

– Ты залезай так, чтобы никто не заметил.

Очень интересно. И как же это сделать? Среди бела дня, перед фасадом гостиницы?

– Ладно, – Алешка махнул рукой, – и так сойдет: подумают, что ты за окурками полез. Забирайся.

Я огляделся по сторонам – вроде бы никого, взялся за край бочки, подтянулся и бухнулся внутрь.