Джем - Фредерик Пол

 Например, Шарн-игон ненавидел Празднество Приветствия Кольца — а сейчас именно это время и наступило. Для него это было одиночество и самая худшая часть цикла. Он ненавидел бодрый шум, наигранную веселость, фальшь, загадочные сантименты. Все магазины и бордели были забиты народом, так как каждый старался приобрести подарок или стать беременным, но для Шарн-игона все это бесплодная суета, так как он был одинок.

 И если бы вы спросили его, он бы ответил, что ненавидит Празднество Приветствия Кольца. Он сказал бы, что всегда ненавидел его. По крайней мере, с тех пор, как он стал зрелым. Праздник Приветствия Кольца был для молодых, вступающих в половую зрелость. Но это не было полной правдой. Всего лишь за цикл до этого он и его муж-жена Чи-прюитт провели весьма приятно это Празднество.

 Но Чи-прюитт ушел. Шарн-игон послал вызов, споткнувшись о Привидение, лежавшее на его пути. Ответа не было. Он колебался. Что-то — может привидение — как будто назвало его имя. Но это было слишком невероятно. После некоторого времени нерешительности он пробился через толпу и... назовем это баром...— чтобы сжевать парочку возбуждающих.

 Посмотрим на Шарн-игона, запутавшегося в галлюциногенных сетях, пробирающегося через толпу кринпитов. Он был привлекательным с точки зрения соплеменников. Он был по-мужски широк — почти два метра от обода до обода, но удивительно строен — всего сорок сантиметров в узкой части панциря. Несмотря на его хмурый вид, встречающиеся самцы и самки обращали на него внимание. Он был молод, обладал достаточной сексуальной потенцией и имел успех в выбранной им профессии.

 Впрочем, это не совсем верно, так как тут опять возникал парадокс.

 Профессией Шарн-игона была социальная деятельность. И этом заключался парадокс: к таким, как он, кринпиты обращались только тогда, когда у них начинались неприятности. Кринпиты создали общество, в котором каждый зависит друг от друга, причем это не похоже на общество технологической культуры, развившееся на Земле. Может быть, аналогии их можно найти в тесных семейных кланах бушменов или эскимосов. Там жизнь племени зависела от каждого его члена. Так что Шарн-игон мог считать себя счастливым и успешно делающим свое дело, тогда когда к нему никто не обращается. Празднество Кольца всегда приносило ему урожаи ущербных личностей, уделом которых стало одиночество среди всеобщего ликования. Во время праздников Шарн-игон всегда был занят больше, чем обычно.

 Посмотрите повнимательнее на Шарн-игона со своего облака. Он наверняка может показаться вам странным, даже отвратительным. Его могучий панцирь был усыпан чем-то, похожим на хитиновые крылышки. Некоторые из них были несколько сантиметров высотой, другие меньше. И между ними бегали мелкие насекомые, похожие на вшей. Но это были не вши. И даже не паразиты, если конечно забыть о том, что каждый детеныш по сути паразит для своей матери. А это и были малыши, детеныши. Шарн-игон был в баре не единственным кринпитом, вступившим в пору воспроизводства рода. Из сотни кринпитов в баре у каждых восьми из десяти по панцирю бегали детеныши. Иногда кто-либо из этих суетящихся малышей падал вниз или перебирался на панцирь другого кринпита, когда они соприкасались, и тогда начиналась возня по возвращению малыша к родителю. Ведь если он не попадет обратно, он погибнет.

 Панцирь Шарн-игона по окружности крепился к телу с помощью подвижных хитиновых пластин, которые находились в постоянном движении — то сжимались, то расширялись, как меха аккордеона.

 Он прошел по утоптанному грязному полу на своих суставчатых ногах. Их было не меньше десятка. После того, как он принял три быстрых и почувствовал себя лучше, он вышел из бара и пошел, не торопясь, по дороге. Ничего определенного у него на уме не было. По сторонам дороги тянулось то, что вы могли бы принять за японские ширмы. Они не были укреплены ничем, но, соединенные между собой, тянулись тянулись вдоль дороги. Они скрывали дома и коммерческие здания. Некоторые из них, подобно бару, были забиты кринпитами, другие почти пусты. Ширмы тоже были покрыты маленькими крылышкоподобными выступами, но это было единственное их украшение. Можно было сразу же заметить, что ширмы даже не были покрашены. Кринпиты не знали, что такое цвет, живя в тусклом багровом свете Звезды Кунга. Так что, даже если бы ширмы были покрашены, этого невозможно было бы заметить в таком свете. Вот так бы видели это вы своими глазами землянина. Но каким представлялось это все взгляду кринпита? Это бессмысленный вопрос, потому что у кринпитов не было глаз. На их панцирях имелись светочувствительные элементы, но никакого хруста, лика, никакой радужной оболочки, ни мозаики чувствительных клеток, которые могли бы анализировать изображение и переводить его в информацию.

 Но хотя тут было темно, жизнь кипела. Здесь было очень шумно.

 Каждый кринпит постоянно произносил свое имя — разумеется, имя не в том смысле, который мы имеем в виду, когда говорим, что имя жены Рузвельта - Элеонора. Здесь имя было тем звуком, который был присущ каждому индивидууму из этого общества. Это был звук, который вел их, постоянно прощупывая пространство вокруг кринпита. Этот звук возвращался к кринпиту, пославшему его, и приносил информацию его чувствительному мозгу. Эти звуковые импульсы, которые кринпиты посылали вперед, и были их имена. Все звуки отличались между собою, характеризуя каждого отдельного индивидуума. Слуховой аппарат кринпита располагался на нижней поверхности живота и представлял собою туго натянутую барабанную перепонку. Перепонка крепилась к животу связками и с ее помощью можно было производить различные звуки во время ходьбы. Они не могли ходить в тишине. Причем это не были случайные звуки. Все они четко различались и контролировались. Это был язык, очень сложный для понимания. Самыми простейшими звуками языка были имена кринпитов. Эти звуки определялись чисто физическими параметрами тела кринпита. Но кринпиты могли производить и другие звуки в частотном диапазоне их слуха. И в этом их "голоса" были подобны человеческим.

 И куда бы ни шел Шарн-игон, он испускал этот звук: Шарн резкий усеченный звук с легким шипением, Игон — дробное стакатто, спускающееся на тонику ниже. Все кринпиты испускали присущие им звуки в то время, когда не испускали других, когда не общались с соплеменниками. Но звуки исходили не только кринпитов. Все вокруг них излучало звуки. Каждое строение был снабжено приводимой в движение ветром шумовой машиной. Это были трещетки, трубы, колокольчики, струны — все они был предназначены, чтобы испускать определенные шумовые сигналы, благодаря которым кринпиты могли бы ориентироваться в пространстве.