Джем - Фредерик Пол

 Теплота охватила его, и сразу захотелось спать. А почему нет? — подумал он. Он выключил магнитофон, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и приготовился уснуть. Но вдруг Услышал свое имя.

 — Дэйлхауз! Кривитин! Ди Паоло! Все на корабле. По местам! 

Он стряхнул с себя сон, пожалел, что нет под рукой чашки кофе и пошел в рубку. Алекс Вудринг сказал ему:

 — Тебе нужно посмотреть это. Пипы передали еще один отчет Харриет записала его на ленту.

Дейлхауз придвинулся поближе к экрану, чтобы лучше видеть. На экране было растение красного цвета необычной формы с грушеподобными плодами, свисающими с его ветвей.

 — Перемотай ленту, Харриет,— нетерпеливо сказал Вуд. Изображение на экране подпрыгнуло и погасло.

 Затем на экране появилось новое изображение. Сначала Дейлхауз подумал, что он видит еще одно растение Кисига — вероятно, пустынное растение. Красные и желтые шары росли из чего-то, что Дейлхауз принял за губку... А затем это шевельнулось!

 — Боже! — прошептал кто-то. Дейлхауз почувствовал, как комок подкатил к его горлу.

 — Что это?

 — Мне кажется, что это похоже на белую мышь,—сказал Моррисей, биолог.

 — Но что произошло?

 — Произошло то,— сказал биолог с оттенком профессионального превосходства,— чего я сам еще не понимаю. Пипы передали речевое сообщение в зашифрованном виде.

 — Но ведь они обещали делиться информацией,— рявкнул Дейлхауз. 

 — Ну что же, они и поделятся. Я полагаю, что наследник Мао дал указание опубликовать отчет на сессии ЮНЕСКО. А затем, после того, как копия попадет в Нью-Йорк, она будет передана нам. Но это будет не скоро. Но то, что мы видели, достаточно для того, чтобы понять — Клонг не такая гостеприимная планета, как нам бы хотелось. Я...

 Он помолчал, затем продолжал:

 — Я не думаю, что то, что мы видели — то, что произошло с подопытной мышью,— инфекционное заболевание. Я не могу себе представить микроорганизм, так быстро приспособившийся к нашей биохимии. Я думаю, что мы также ядовиты для них, как и они для нас. Поэтому мы будем есть только свою пищу и ничего больше.

 — Значит, мы все же будем садиться? — спросила канадский инженер-электронщик.

 Капитан Капелюшников сказал по-русски:

 — Да!

 Он кивнул, затем пробормотал что-то переводчице, которая сказала:

 — Он говорит, что мы для этого прилетели сюда. Он сказал, что мы предпримем все меры предосторожности. Посадка будет со следующей орбиты.

 Дэйлхауз снова прокрутил странные песни зонда-комара, но вся аппаратура для серьезных исследований была уже упакована. Теперь уже не было смысла снова доставать ее. Как бы убить время? Засыпая, он думал о планете. Как же назвать ее? Кунгсон, Дитя Кунга, Сын Кунга. Клонг — Сын Кунга — так окрестил планету кто-то из американцев. Но это неудачное название.

 Когда Дэнни проснулся, ему вручили тюбик с густой желеобразной массой. Нужно намазать все тело и одежду. Это должно предохранить от инфекции на первое время, пока мы не сориентируемся, что и как.

 Затем он снова оделся и стал ждать. Электронщик засекал все источники излучения на планете и наносил их на карту солнечной стороны Клонга.

 — Кажется, передают две станции,—прокомментировал Дэйлхауз.

 — Да, я думаю, это базовый лагерь, а это поисковый отряд. Вот здесь база Пипов,— она коснулась ногтем до точки, расположенной на берегу большого залива.— А вот здесь другая станция.— Это было на другом берегу залива.— Мы знаем, что это их база. Мы фотографировали ее с орбиты. Кажется, что они даже еще не устроились по-настоящему. Это импульсно-кодовые сигналы научной информации, которые принимаются тахионными приемниками, а затем передаются на Землю.

 — А что на другой стороне залива?

 — Больше ничего. Есть стойбище каких-то антропоидов. Но радио у них, конечно, нет.

 Она сняла датчик с виска и протянула его Дэйлхаузу.

 — Послушай этот сигнал.

 Дэйлхауз прикрепил датчик. Звук оказался частью двутональным. Он повторялся снова и снова.

 — Печальный звук,— сказал он.

 Женщина кивнула.

 — Я думаю, что это сигнал отчаяния,— сказала она.— Только на него никто не откликается.

Глава 5

 Что можно сказать о человеке, подобном Шарн-игону, что сделало его бы облик четким и понятным? Может, сделать это кружным путем, методом аналогии? Примерно так? 

Представьте себе ласкового и веселого человека, которого любят дети, который танцует польку, читает елизаветинские стихи и знает, почему Тибальди величайший мим из всех, кто когда-либо жил на Земле.

Это и есть Шарн-игон?

Нет. Это просто аналогия. А предположим, что вас спросят, видели ли вы когда-нибудь этого человека. Вы задумываетесь, будете перебирать в памяти все свои встречи. Нет, скажете вы, приложив палец ко лбу, думаю, что мы никогда не встречались. И предположим, что мы вам скажем: но все же вы встречались! И это было неделю назад, в понедельник. Он ехал на автобусе А-37, на который вы сели от своей станции. И вы опоздали на встречу с налоговым инспектором, потому что этот человек не разменял вам пятидолларовую банкноту.

Что вы скажете тогда? Возможно, вы скажете: "Ну, конечно! Я прекрасно все это помню!" Но это был совсем не тот приятный человек, которого вы обрисовали. Это был водитель автобуса. То вот так это может быть, если говорить о Шарн-игоне. Достаточно легко представить себе, что вы встречались с ним. Давайте уставим мысленный эксперимент, к чему он приведет. Предположим, что вы находитесь где-то вне времени и пространства, как некий герой Уэллса. Вы смотрите на него со своего облака. Ткните своим пальцем в бесконечность. И вы притронетесь к планете Шарн-игона, вы откроете его для себя.

 Что вы увидите?

 Один попытается описать его, сказав, что он консерватор, глубоко моральный и фундаментально честный. Другой отвергнет все ваши заявления и скажет, что Шарн-игон буквально кричит от неизлечимой душевной боли.

 Но может случиться так, что вы при первом взгляде ахнете и отдерните палец. И скажете:

 — Боже! Это же не человек. Это чужое существо! Оно живет на планете, расположенной в тысяче световых лет от нас. Планета вращается вокруг звезды, которую мы никогда не видели. И кроме того, это существо ужасно! Если бы меня спросили, на что оно похоже, я бы сказал — и не погрешил бы против истины ни на йоту — что оно похоже на раздавленного краба.

 И, конечно, вы были бы правы.

 Однако точка зрения Шарн-игона на себя была совсем иной.

 Во-первых, он не был простой фантазией природы. Он был личностью. У него имелись родственники. Он жил в обществе. Он жил по строгим законам и повиновался жизненному укладу своего общества. Он не был похож ни на одного из кринпитов - так его народ называл себя - несмотря на то, что на взгляд человека все они были неразличимы. Он был Шарн-игоном.