Сбежавшая невеста для Грозного - Елизавета Найт

заправке. Придумала хуйню какую-то, повсхлипывала и вот уже мужики побежали ее защищать. Идиоты! Чуть не упустил, если бы…

Промах номер два. Люди Амирова. Как они смогли так быстро ее отыскать? От телефона я избавился. Тачку у нее спиздили. Где я прокололся?

Это надо еще обмозговать.

Поворачиваю ключ в замке зажигания и втыкаю передачу.

Стараюсь не смотреть на эту… Аглаю.

По венам обжигающим и сносящим башку огнем все еще струиться адреналин. Ну и зараза! Ее родакам никаких бабок не хватит расплатиться за девчонку!

Включаю поворотник и выворачиваю руль.

— Я хочу в туалет, — заявляет она.

Что, бля? Я аж воздухом подавился.

— Ходила уже, на заправке, — цежу зло.

Совсем что ли сдурела? При мне про толчок может больше не вспоминать.

— Я… — мнется, ладошки в замок сцепила. — Я… не ходила… я убегала.

— Значит, сама виновата! — отрезаю строго.

— Да ты! Да я… Ты хочешь, что бы я сделала все это у тебя в машине?

Резко поворачиваюсь к ней.

В бело-голубом свете приборной панели она кажется неестественно бледной, ярко-синий взгляд лихорадочно горит, соблазнительно пухлые губы упрямо поджаты.

На пару секунд дольше, чем надо задерживаю на них свой взгляд. А ведь они такие от природы. Розовые, манящие, соблазнительно выступающие одна над другой.

Я видел сотни накачанных какой-то херней баб, эта девчонка совсем не была них похожа.

Встряхиваю головой. Ебать, нашел о чем думать!

— Мне плевать, что и где ты будешь делать, но из машины ты больше не выйдешь до самой Москвы! — рычу раздражённо и снова смотрю на ночную дорогу.

— Значит так? — ее голос дрожит от раздражения и страха.

О, я чувствую, что она боится меня. Она так мило вздрагивает, когда я хватаю ее за руку.

Стоит моим пальцам сомкнуться на ее запястье, как она ее бьет дрожь. Под моими пальцами отчаянно и неровно бьется ее пульс. Я чувствую его. Это ни с чем не перепутать.

Страх. Что-то темное, опасное. Если смог однажды почувствовать его в своем противнике, уже сложно остановиться. Становишься наркоманом Фобоса (*Божество в древнегреческой мифологии, олицетворявшее страх).

Ее страх особенно сладок. С легкими нотками лимонника и вербены.

Делаю глубокий вдох и прикрываю на секунду глаза.

Внутри разливается дикая сместь из презрения к девчонке, раздражения этим чертовым заданием и острых ноток ее страха. Она меня боится. И это заводит, в какой-то степени.

Встряхиваю головой.

Совсем что ли поехал?

— Да, — опускаю голос до зловещего шепота. — Именно так.

Она резко отстёгивается и пытается на ходу перелезть на заднее сиденье.

Копной своих струящихся волос задевает мое лицо. Меня обдает ее запахом.

Сердце все это бившееся ровно неожиданно ускоряется.

— Куда? — одной рукой сжимаю руль, другой пытаюсь вернуть на место эту долбанутую.

— Писать! — кричит она мне в лицо.

— Ты ебанулась?

— Нет, — выдыхает она мне в лицо. — А ты? Что мне еще делать? Я видела у тебя на заднем сиденье бутылку! Сделаю свои дела в нее!

— Да, блядь! — рывком возвращаю ее на место.

Девчонка падет на кресло и подтягивает колени к подбородку. Обиженно обхватывает ноги руками.

Ее фигурка кажется такой хрупкой, беззащитной. Внутри неожиданно возникает порыв протянуть руку и положить на ее ладонь.

Одергиваю себя. Манипуляторша хренова! Она только что с удовольствием настроила против тебя толпу злых и голодных мужиков на заправке. Она точно знала, что мне прилетит от них по ебалу. А сама сбежала.

— Хочешь в туалет? — рычу раздражённо.

Она кивает, не удостоив меня обиженным взглядом.

— Отлично, — мои губы сами собой расплываются в улыбке. — Прошу!

Резко бью по тормозам и сворачиваю на обочину. Фары выхватывают темный остов автобусной остановки.

— Что это? — она расширенными от удивления глазами смотрит за окно.

— Твой туалет.

— Это? — она кивает на заброшенную остановку где-то на трассе.

— Почему нет? — откидываюсь на сиденье и поворачиваюсь к ней.

— Это же остановка.

— Пиздец, ты проницательная.

— Я серьезно, — злится она. — Я не вижу здесь туалета.

О, она уже взяла себя в руки.

— Если ты собиралась ссать в бутылку при мне, то присесть за остановкой — это уже роскошь.

— Сдурел? Я не буду там… — она задыхается от возмущения и смущения одновременно, — писить…

— Не хочешь за остановкой, можешь добежать до деревьев, — киваю на чахлую лесопосадку, что черными корягами торчит метрах в двадцати от дороги. Прямо за небольшим оврагом.

— Я не пойду, — качает она головой с округлившимися глазами.

— Не хочешь идти — не хочешь в туалет, — поворачиваю ключ в замке и завожу мотор.

— Ты, ты! — взвизгивает она. — Ты… Пожалуйста…

Добавляет совсем тихо.

— … мне очень надо в настоящий туалет, — опускает голову, длинные локоны рассыпаются по плечам и шелковистой волной закрывают ее лицо от меня. — Кажется, у меня начались эти дни…

Глава 15. Алексей

— Что? — рычу, а сам чувствую, как кровь приливает к шее.

Да что за..? Почему я должен нянчится с этой?…

Закрываю глаза.

Вдох, выдох.

Вдох…

Аромат вербены щекочет ноздри. Мягко и ненавязчиво растекается внутри меня.

Выдох.

— Прошу… — ее голос серебрянным колокольчиком звенит рядом со мной. — Мне очень — очень надо. Я больше не буду убегать.

— Врешь, — бросаю резко.

Она дергает как от удара. Но упрямо молчит. Мозгов хватает не спорить и не пытаться меня переубедить.

Набираю на навигаторе вводные, ищу ближайшую заправку или кафе.

— Через двадцать километров будет поселок, так есть круглосуточный магазин, — включаю поворотник и выруливаю обратно на трассу.

— Это долго? — она вскидывает свои длинющие ресницы и смотрит на меня затравленной овечкой.

Играет?

— Не больше двадцати минут.

— Хорошо, — выдыхает она. — Меня Аглаей зовут…

Она что, решила познакомиться поближе? Лучше бы молчала или обиженно поджимала свои пухлые губки.

— А тебя как зовут?

Не собираюсь отвечать. Друзьями нам не быть.

— Я же должна как-то к тебе обращаться, — не унимается она.

— Никак! — рыкаю раздражённо. Бесит. Как она меня бесит. — Никак не надо ко мне обращаться. Ты должна сидеть и молчать. Все!

— Да что я тебе сделала такого? — вспыхивает она. В ее звонком голоске звенят обида и слезы.

Вдох. Выдох.

Еще крепче сжать руль и не поддаваться.

Вдох.

— Отвечай! — кричит она и дергает меня за рукав.

Движением, доведенным до автоматизма, перехватываю ее руку и выкручиваю. Это рефлекс, выработанный за годы тренировок.

И снова под моими пальцами девчонка вздрагивает. Ее бархатистая, нереально нежная кожа покрывается мурашками.

— Ааа! — кричит она. — Пусти! Мне больно!

Включаю мозги и отпускаю ее руку. Блядь!

— Сильно больно?

— Не твое дело, — она бережно укачивает вывернутую руку.

— Никогда не