Во имя справедливости - Джон Катценбах

— Пока не могу.

— Не валяйте дурака!.. — с деланым раздражением в голосе начал Кауэрт, но Фергюсон его перебил:

— Я вам все обязательно скажу, но только тогда, когда вы мне поверите.

— Что за нелепая игра?!

Подавшись вперед, Фергюсон грозно сверкнул глазами:

— Это не игра. Речь идет о моей жизни. У меня хотят ее отнять, а у меня остался последний козырь. Я выложу его, когда для этого настанет время.

Кауэрт промолчал.

— Поезжайте и проверьте все, что я вам рассказал. И тогда, когда вы поверите в то, что я ни в чем не виноват, когда вы убедитесь в том, что эти негодяи меня нарочно засудили, я вам все скажу.

Кауэрту припомнился совет Хокинса: «Когда загнанный в угол человек затевает с тобой игру, лучше играть по его правилам». Журналист кивнул.

Опять воцарилось молчание. Фергюсон сверлил глазами Кауэрта. Они не двигались, словно связанные незримыми узами. Кауэрт понял, что у него нет выбора. Он был журналистом. Он выслушал повесть о зле и несправедливости. Теперь он просто не мог не отправиться на поиски истины. Махнуть на все это рукой было выше его сил.

— Ну что, мистер репортер? — спросил Фергюсон. — Теперь вы все знаете. Вы поможете мне?

Кауэрт вспомнил тысячи слов, написанных им о смерти и умирающих, тысячи слов о страданиях и мучениях, каждое из которых оставляло в его душе маленькую рану. Со временем все эти маленькие раны превратились в незаживающую язву ночных кошмаров. И при этом всеми своими статьями он ни разу не подал ни малейшей надежды ни одному отчаявшемуся. И уж конечно, ни разу не спас никому жизнь.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — ответил он Фергюсону.

Глава 3

Пачула

Округ Эскамбиа находится на северо-западных задворках штата Флорида. С двух сторон этот округ граничит со штатом Алабама. Своим культурным наследием округ Эскамбиа обязан штатам, граничащим с ним с севера. Раньше его население занималось главным образом сельским хозяйством на разбросанных по склонам зеленых холмов многочисленных маленьких фермах, отделенных друг от друга густыми лесами виргинских сосен и непроходимыми зарослями ивы, оплетенной дикой лозой. Однако за последние годы, как и во многих других южных штатах США, здесь началось активное строительство. По мере расширения крупнейшего местного города и порта Пенсаколы окрестные поля стали превращаться в пригороды. На пустырях выросли торговые центры и бесчисленные жилые дома. Как и во многих других районах глубинки на юге Соединенных Штатов, здесь царит противоречивая атмосфера еще не изжитой бедности, гордости еще не вполне обретенным благосостоянием и своего рода патриотизма, питаемого воспоминаниями о поколениях предков, по мнению которых жизнь здесь была пусть ненамного легче, но, безусловно, ощутимо лучше, чем в других районах страны.

Полет из Майами до местного аэропорта запомнился Кауэрту постоянными рывками и тошнотворными скачками маленького двухмоторного самолета, летевшего вдоль куражившихся над ним гигантских серых штормовых облаков. Самолет то нырял в эти облака, то выныривал из них. В его салоне то сверкал солнечный свет, то воцарялась серая мгла. Тем временем где-то над Мексиканским заливом садилось кроваво-красное солнце. Кауэрт прислушивался к вою моторов самолета, боровшегося со встречным ветром, как запыхавшийся и утомленный долгой дорогой путник. Раскачиваясь вместе с самолетом в кресле, журналист думал о человеке в камере смертников и о том, что ждет его самого в Пачуле.

Встреча с Фергюсоном лишила журналиста душевного равновесия. Покидая тюрьму, он убеждал себя в том, что следует быть объективным и беспристрастно взвешивать все сведения и обстоятельства. Вместе с тем, разглядывая капли воды на стекле иллюминатора, Кауэрт понимал, что отправился в Пачулу, чтобы разыскать доказательства невиновности Фергюсона. В голове звучал гневный голос этого человека, но журналист тут же заставлял себя думать о зверски убитой одиннадцатилетней девочке…

Самолет приземлился в разгар бушевавшей над аэродромом грозы. Пока он, накренившись, катился по взлетно-посадочной полосе, Кауэрт разглядел шеренгу зеленых деревьев на краю летного поля. На фоне неба силуэты деревьев казались черными и зловещими.

Взяв напрокат машину, репортер отправился в мотель «Адмирал Бенбоу», стоявший на окраине Пачулы, рядом с шоссе, ведущим в соседний штат. Оглядев скромный, удручающе-опрятный номер, он спустился в бар, протиснулся между двумя коммивояжерами и заказал пиво. У молодой женщины за стойкой были блеклые каштановые волосы, обрамлявшие такое крохотное личико, что, когда она хмурилась, все оно искажалось недовольной гримасой. Однако ее грубоватые манеры недвусмысленно свидетельствовали, что этой женщине приходится слишком часто наливать пиво слишком многочисленным и не слишком трезвым коммивояжерам, слишком часто пытающимся затащить ее в постель. Наливая пиво из бочки в стакан, женщина не сводила глаз с Кауэрта.

— Вы, кажется, не местный? — спросила она наконец.

Кауэрт покачал головой.

— Не говорите мне, откуда вы! — воскликнула женщина. — Я сама догадаюсь. Скажите-ка: «Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет»!

Рассмеявшись, журналист произнес скороговорку.

Женщина улыбнулась, и в ее взгляде промелькнуло нечто, отдаленно напоминавшее симпатию.

— Вы не из Мобила и не из Монтгомери, — заявила она. — И даже не из Таллахасси и не из Нового Орлеана. Остаются только Атланта и Майами. Но если даже вы из Атланты, вы там не родились. Может, вы родились в Нью-Йорке и живете в Атланте временно.

— Угадали, — сказал Кауэрт. — Я из Майами.

Самодовольно ухмыльнувшись, женщина продолжала разглядывать Кауэрта:

— Итак, посмотрим, чем вы занимаетесь. У вас хороший костюм, но очень строгий, как у адвоката. — С этими словами женщина перегнулась через стойку бара и пощупала лацкан пиджака. — Отличная ткань. Не то что синтетика, в которой ходят наши завсегдатаи, торгующие тут витаминными добавками к корму для телят… Однако волосы у вас длинноваты для адвоката. Кроме того, вы уже начали седеть, значит, вам лет тридцать пять. В этом возрасте у адвокатов уже бывают молодые помощники из недавних студентов, которых они и посылают в наше захолустье. На полицейского вы не похожи, на риелтора или бизнесмена тоже. Разумеется, вы не коммивояжер. Так зачем еще ехать сюда из Майами? Наверное, вы журналист, правда?

— В самую точку!

Нацедив еще стакан пива и поставив его перед другим посетителем, женщина снова повернулась к Кауэрту и сказала:

— Вы, наверное, у нас проездом. Не могу представить, что может заинтересовать у нас журналиста. Ведь у нас тут вообще ничего не происходит. Наверное, сами заметили.

Некоторое время Кауэрт колебался, не решаясь раскрыть причину своего приезда. Потом он пожал плечами и подумал, что, если женщина, разливавшая пиво в местном мотеле, за полторы минуты отгадала почти всю его подноготную, цель его приезда удастся сохранить в тайне лишь до первого вопроса, заданного местным полицейским и юристом.

— Я тут в связи с убийством.

— Я так и знала, — кивнула женщина. — Очень интересно. А что это за убийство? Я что-то не помню, чтобы здесь кого-нибудь убивали. Мы же не в Мобиле и не в Пенсаколе с их наркодилерами! Говорят, туда по Мексиканскому заливу каждую ночь доставляют тонны кокаина! Иногда и сюда заезжают латиноамериканцы. Вот на прошлой неделе появились трое в костюмах с иголочки, да еще и с пейджерами на ремнях. Расселись тут как у себя дома и потребовали бутылку шампанского перед ужином. Пришлось посылать мальчика за шампанским в винный магазин. Нетрудно догадаться, что они тут праздновали…

— Нет, дело не в наркотиках, — сказал Кауэрт. — А вы сами здесь давно?

— Уже пару лет. Сначала мы с мужем-летчиком приехали в Пенсаколу. Он все еще летчик, но больше мне не муж. А я приземлилась вот здесь.

— Тогда, может, вы не в курсе, что года три назад здесь убили девочку по имени Джоанна Шрайвер. Ее убийцей считают некоего Роберта Эрла Фергюсона.

— Вы о девочке, которую нашли у Миллерова болота?

— Да.

— Об этом я слышала. Это произошло как раз тогда, когда я приехала сюда с этим негодяем — своим бывшим мужем. Я тогда первую неделю стояла за этой проклятой стойкой, — невесело усмехнулась женщина, — и эта паршивая работа еще казалась мне интересной. А история с этой девочкой всех тут потрясла. Приезжали журналисты из Таллахасси и телевидение из самой Атланты. Тогда-то я и узнала, на что похож ваш брат журналист. Они все время сидели у нас в баре. А куда тут еще пойдешь? Два дня было настоящее столпотворение. А потом объявили, что убийцу поймали… Но все это было так давно! Вы, случаем, не опоздали?