Подонки - Фредерик Дард

— Не говори глупости…

— Это не глупости! Я же ничего не вижу!

Ал осмотрел рану. Она гноилась и выглядела скверно. Превозмогая отвращение, он раздвинул края. Пуля проникла глубже, чем он предполагал. По-видимому, она затронула глазной нерв…

— Сейчас промою. Тут немного гноя. Придется оставить повязку на глазах, Франк. Наверное, задет глазной нерв или еще что-нибудь… Думаю, в темноте станет полегче.

Франк не ответил.

Он стойко выдержал примитивную обработку, проведенную его товарищем. Ал плеснул на рану немного виски и положил сверху обрывок пиджачной подкладки.

— Ну вот, — сказал он, — теперь полежи спокойно, у тебя небольшой жар, это пройдет…

— Небольшой, — вздохнул Франк… — Да на моем лбу яйцо сейчас испечь можно.

Он улегся на водоросли. В хижине пахло йодом. Ал растерянно огляделся. Как все стало погано! Чудная свобода!

Он вышел.

— Эй! — заорал Франк.

— Чего тебе?

— Ты куда?

— Поищу что-нибудь съедобное…

— Где это?

— Ты забыл про дары моря.

— Я не голоден!

— Эгоист хренов! — проворчал Ал… — Тебе плохо и ты думаешь, что весь мир рушится. Но представь себе — я хочу есть… И даже очень! Одной воды мне мало…

Он взял старое парусиновое ведро, найденное в хижине.

— Давай дрыхни, это здорово помогает… Когда тело болеет, не надо мешать ему выпутываться из беды… Оно само себя вылечит.

Ал пошел к морю.

Одиночество, показавшееся ему накануне благотворным, сейчас действовало угнетающе. У него появилось дурацкое предчувствие, что над ним нависла опасность, посерьезней полиции.

Он добрался до камней, собираясь наловить крабов. До этого ему не приходилось заниматься ничем подобным. Все, что он знал о такой ловле, было вычитано им из книг… Этого было явно недостаточно.

Но голод делает человека изобретательным, а он страшно проголодался.

Ал подошел к берегу. Кругом летали морские птицы, отчаянно и противно крича.

Сначала он принялся приподнимать камни. Но у крабов оказались свои хитрости. Они либо быстренько зарывались в песок, либо следовали за перевертываемым камнем.

Вскоре Ал изрезал себе все пальцы, но не сразу понял почему.

Оказалось, каждый камень покрывала оболочка из мельчайших ракушек с чрезвычайно острыми краями. А в воде порезы не чувствовались.

Море полно неожиданностей и коварства. Придя к такой мысли, он стал более осторожен и вскоре обнаружил крабов.

Здесь они кишмя кишели. Ведро быстро наполнилось.

Окрыленный успехом, он вернулся в хижину. Франк дремал.

Ал поставил воду на примитивный очаг, а когда она закипела, бросил в нее крабов.

— Удачно порыбачил? — спросил Франк.

— Отлично, пальчики оближешь, обещаю…

— Говорю же тебе — я не хочу есть.

— А ты через «не хочу», если, конечно, не предпочитаешь умереть от истощения… Неважная смерть. Жизнь уходит, как вода из корзины…

Он заставил Франка съесть несколько приготовленных им крабов. Блюдо получилось чудесным.

— Надо жить здесь, чтобы прочувствовать эту вкусноту, — пошутил Ал.

День прошел незаметно. Ал организовывал их жизнь на островке так, будто собирался остаться здесь надолго.

При внимательном осмотре в домике нашлось немало полезных вещей.

Так, в куче старого хлама он обнаружил бидон отработанного масла, видимо, попавший сюда с какой-то моторки.

Эта находка его чрезвычайно обрадовала, так как решала проблему освещения, по крайней мере, на ближайшее время.

Из пустой банки из-под сардин и куска хлопчатобумажной ткани, скрученной в фитиль, он соорудил масляную лампу.

А на пляже, на камнях под водорослями им были найдены морские блюдечки. Он их отдирал с помощью старого ножа и, когда их набралось достаточно, вернулся, чтобы испечь.

— Мы что, вечно будем здесь жрать ракушки и крабов? — спросил Франк.

— А что делать? Курицу по-охотничьи придется отложить на после… И потом, ракушки полезны, в них много фосфора…

Жалкий ужин не принес должного удовлетворения их желудкам. Рана Франка пребывала в прежнем состоянии. Ал вновь промыл ее виски.

— Приходится портить хороший продукт. Идиотизм, — сказал Ал. — Ну хорошо, оно хоть твою сволочную рану дезинфицирует.

Франк казался подавленным: он по-прежнему ничего не видел! И чувствовал себя как в глубоком черном колодце… Ему было больно и страшно.

— Давай, — сказал Ал, — ложись и постарайся заснуть.

— Я не хочу спать. И так весь день провалялся.

— У тебя еще приличный жар, нужен отдых… Сейчас ты можешь себе это позволить, так что пользуйся случаем… Как только поправишься, мы отсюда в один прекрасный вечер смоемся.

— И куда пойдем?

— Куда захочешь…

Они помолчали. Плохой фитиль давал колеблющийся свет, дымил, а отработанное масло сильно воняло.

— Что это? — вскочил вдруг раненый.

Ал, поддавшись чувству тревоги, нахмурился и прислушался.

Он не услышал ничего необычного: только грохот волн и скрипучие голоса птиц.

— По-моему, ничего…

— Мне показалось, я слышу…

— Что?

— Не знаю, крики…

— Это море и птицы, — равнодушно сказал Ал. — Какой ты нервный сегодня! Надо тебе встряхнуться.

— В темноте лучше не встряхиваться, — проворчал Франк. — Мне кажется, что в этой ночи меня подстерегают тысячи опасностей.

Протестующий голос Ала прозвучал фальшиво:

— Не бери в голову, парень. Я рядом… и пистолет тоже… У меня целых три патрона осталось.

— Они намокли, — заметил Франк.

— Еще чего… В пиджаке был нейлоновый кисет для табака… В него я и завернул пистолет…

— Догадливый… А с табаком что сделал?

— Выкинул. Он тебе нужен?

— Нет, я не курю…

— Я тоже, — сказал Ал.

Франк встал на колени на своей кровати из сушеных водорослей.

— Мне страшно, — признался он.

— Да я же тебе говорю, что я вооружен!

— Именно поэтому…

— Что?!

— Если бы тебе вдруг пришло в голову, Ал, ты мог бы вытащить свою пушку и направить на меня, а я бы даже не заметил… Ты прицелишься… У тебя будет много времени!

У Франка стучали зубы! Из-под повязки градом лился пот. Он дрожал.

Пораженный, Ал наблюдал за нервной вспышкой.

— Вот! — закричал Франк… — Сейчас! Сейчас! Я чувствую, как ты целишься в меня! Да! Я чувствую, чувствую черную дырку ствола… Не стреляй, Ал! Умоляю тебя!

— Не сходи с ума, — посоветовал Ал.

— Руки! — приказал Франк… — Дай обе руки, быстро!

Ал осторожно протянул ему руки. Франк лихорадочно их ощупал и, постепенно успокаиваясь, глубоко вздохнул и пробормотал:

— Фу!.. Как я испугался… идиотизм!

— Конечно, идиотизм! — проворчал Ал. — Испугался… после всего, что я для тебя сделал!

— Прости меня… Ты не можешь понять.

— Нет, я понимаю…

— Ты не можешь понять! — настаивал Франк. — Для этого тебе придется ослепнуть… Слепой! Ты думаешь, это надолго?

— Да нет… Просто рана гноится… Когда мы вернемся на материк, сходишь к окулисту.

— Ну, это будет не завтра…

— Может, и не завтра, но достаточно скоро! До сих пор дело шло хорошо, за исключением, конечно, твоего ранения. Подождем, пока все утрясется.

Франк, казалось, успокоился. Но по дрожанию его рук Ал понял, что жар не спадает.

«Как же я тогда не догадался взять эти таблетки! Только заражения крови не хватает».

Он прикинул, как поступить, если состояние Франка ухудшится… Оставить его умирать в хижине или, наоборот, бежать вызывать помощь по телефону? В последнем случае его вылечат только для того, чтобы посадить в камеру смертников… Убогий выбор…

— Сейчас ночь? — спросил Франк.

— Час, как стемнело…

— Ты зажег свою лампу?

— Естественно.

— Я не хочу! — закричал Франк. — Не хочу!

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты здесь освещал, Ал. Хватит тебе и дня. Я не могу запретить тебе видеть днем, но ночью, ночь… оставь ее мне…

— Да ты настоящий тиран.

— Погаси! Погаси, я тебе говорю! Мне плохо становится от сознания, что горит свет, а я не могу ничего увидеть!

— Боже ты мой! — воскликнул Ал, — что я буду делать в темноте? Я-то не слепой!

— Мы могли бы поговорить, — всхлипнул Франк…

Ал понял, что это очередной каприз больного человека.

— Ладно, — вздохнул он.

Он сильно дунул, будто бы гася пламя, но на самом деле мимо.

— Готово? — спросил Франк.

— Да, готово…

Франк хотел что-то сказать, но промолчал и сел на своем матрасе из водорослей. Ал взял пожелтевший от старости обрывок газетной страницы, валявшийся на полу, и принялся читать, в надежде убить время: ему не спалось.

— Что ты делаешь? — вдруг спросил Франк, прислушиваясь.