Золото Советского Союза: назад в 1975 (СИ) - Майоров Сергей

— Семнадцать, наверное. Вроде бы нынче должен был. Доберёмся до посёлка, выясним. И к матери тебе надо будет показаться. К твоей, нынешней!

— Да ты чего! Рехнулся? Что я ей скажу? Сын ваш не вернётся, я за него?

— Имей совесть! Извелась баба, сын в тайгу ушёл и сгинул, как и отец. С двумя младшими на руках осталась без мужика в доме. И на деверя надежды мало. Дядя Фёдор твой, нет бы чему путному пацана научил, но вы же потомственные старатели, и батя твой такой же был, дремучий копач.

— Погоди, Федька — мой дядя?

— Ну да, брат отца.

— Неплохо. А он меня застрелить обещался, когда я уйти хотел.

— Вот! Уже что-то! Эксплуатация детского труда. Принуждение несовершеннолетнего к преступной деятельности под угрозой расправы. Да плюс самородок, который ты сдал. Любой суд встанет на твою сторону. Ты главное, без меня никакой фортель не выкини. А уж я постараюсь хоть кого-то из них изловить. Позарез надо.

— Зачем?

— Плавает тут в мутной воде крупная рыба. А ловить не на что. На тебя-то вряд ли кто клюнет.

— Ты осторожнее там. Они вооружены все.

Уходя, отец обернулся, и как бы между прочим спросил:

— Так коммунизм-то построили у вас там?

— Не-а. Оголтелый капитализм.

— Тьфу на тебя, чёртов сказочник! — махнул он рукой и скрылся за деревьями.

— Прости, батя, мы всё просрали. Страну тоже, — вполголоса сообщил я и позвал сопровождающего. — Налымов! Веди меня, куда там велено.

Налымов, весёлый мужичок лет под сорок, непрерывно балаболил и мешал мне думать. Наконец я плюнул на гиблое дело и включился в беседу, к вящей радости сопровождающего. А тот, как оказалось, интересные вещи рассказывал, направо и налево разглашал служебные тайны. Или неслужебные. Не похоже, что он в милиции работает. Скорее, из лесничества или ещё каких смежных отраслей.

— Там, где золото, всегда находятся люди, которые хотят получить его, минуя закон.И при царе так было, и при концессии тащили с приисков, и за спирт скупали в своё время. Ты слыхал про спиртоносов?

— Нет, — честно покачал я головой.

— Ну слушай. До революции спирта рабочим выдавали строго ограниченное количество. Это даже в бумагах прописывали при найме. С пьянством боролись, а то иной работяга меры не знает, в запой уйдёт и вся работа. Ушлые дельцы это быстро смекнули, и что стали делать: заявят прииск по соседству с богатой компанией, для виду наймут артель, чтобы те ковырялись, вроде как работы идут. А хозяин тем временем лавчонку на прииске своём откроет и слушок среди рабочих пустит, дескать, за золото готов обеспечить честных трудяг спиртом без ограничений. А цена на него ой какая кусучая. Спирт в тайге — дефицитный товар. Так и притекает к нему соседское золотишко, утаённое рабочими при промывке. Бороться с таким стали, поприжали негодяев. От одних избавились, другие смекнули, как дело поставить. Придумали спирт на себе приносить, в горбовиках. Станут лагерем недалеко от прииска, спирт разведут, на перце настоят и по четвертям разольют. Через своего человечка передадут весточку: кому спирту, приносите золото в такое-то место. Бойко идёт торговля, распродадут запас и только их и видели. Уйдут тайными тропами, ищи свищи среди тайги-то. Китайцы этим промышляли в основном. Сколотят шайку и переходят от прииска к прииску. Даже исправника не боялись, если без казаков едет. А при случае и открытым грабежом не брезговали, если золото с приисков везут без должной охраны. Настоящий бич божий были эти спиртоносы. Сколько золота в Китай ушло, никем не считано. Но уж если попадётся такой спиртонос, несдобровать ему. Сами же рабочие помогут хозяину повязать и к исправнику доставить. Понимали, что грабят ихнего брата, под монастырь подводят. Пьяницу могли и без всякого расчёта уволить. Или к себе исправника вызовут и показательный суд устроят, чтобы другим неповадно было. Выпорют при всех, а потом уж в жилуху везут, если жив останется, властям сдают.

Казалось бы, сто лет прошло. Всё переменилось. И страна другая, и нет скупого хозяина, угнетающего простого работягу. Всё народное. Ан нет, крепко владеет золото людскими сердцами и душами. И чего вам надо? Чего тянет на старые прииски и в шахты? В грязи и холоде добыть, в бесчестии потом жить. Честных людей с пути сбивать.

Вот был у нас участковым Николай Иванов. Ты его не помнишь, наверное. Лет двадцать тому назад. Ну да, тебя и в проекте не было тогда, хе-хе. Дед твой был ещё жив. И батька как раз с армии пришёл. Так приехал этот товарищ Иванов, весь важный, на груди орден милицейский сверкает, за раскрытие особо важного дела. Приехал, мужиков собрал и решительно объявил войну с хищничеством и копачеством. И что ты думаешь? Пятилетки не прошло, погорел на взятке. Поговаривали, что увяз по самые уши, да отмазали друзья в областном центре. Спешно уехал из района. И каждый участковый почитай сдавал позиции быстро. Один Шарипов выискался борец за правду. Они к нему, а он их за жабры. Боюсь, не убили бы. Боцма́н всплыл опять, а давненько о нём не слышно было.

— Вот и я ему говорю, осторожнее надо быть. А он что? За мужиками рванул, а у них у каждого по ружью. Дай бог вернётся, ты уж Налымов, поговори с ним, меня он не хочет слушать.

— Ещё бы ему тебя слушать. Не забыл поди, как в прошлом году ты ему крови попортил.

Да, репутация у меня ниже плинтуса, спасибо прежнему владельцу тела. Надо как-то исправлять ситуацию.

— Это было давно и неправда. Я с тех пор изменился.

— Так уж и изменился?

— Да.

— Позволь полюбопытствовать, с чего бы это?

— Ну… попал я в одну передрягу и всё осознал. Можно сказать, стал другим человеком.

Причём в буквальном смысле.

— Что делается! А я-то думаю, чего с Сашкой случилось. С Шариповым как закадычный друг обсуждает мировые вопросы.

— Какие ещё мировые вопросы?

— Ну, про капитализм и коммунизм.

— А, это. Так это я про книжку ему рассказывал.

— Ого! Что за книга? Как называется?

— Фантастика «Королева солнца». Автор Андрэ Нортон.

— Королева-солнце? Это жена французского короля, что ли? — блеснул «осведомлённостью» в истории Налымов.

— Нет. «Королева» — это название корабля вольных торговцев.

— Перескажи, про что?

— Значит, молодой парень после окончания вуза попадает по распределению на космический корабль вольных торговцев. На купленной ими с аукциона планете…

— Точно, оголтелый капитализм! Разве ж можно целую планету купить? Где бы эту книжку раздобыть?

— Не знаю.

— А ты где брал? В библиотеке?

— Нет, я в зимовье.

— Это в каком же зимовье такие книги валяются?

— Не могу сказать. Меня же дядя Федя водил по тайге.

— Ну, озадачил. Буду теперь искать эту волшебную книгу.

— Угу, — буркнул я и задумался, издавалась ли Нортон в СССР? А когда вообще «Королева» была написана?

Надо бы мне аккуратнее с культурой. Не хватает напороться на какого-нибудь принципиального знатока, который не успокоится, пока не выяснит происхождение книги или фильма. Или не выяснит, по причине того, что они появились позже лет так на дцать. Без того на меня косятся все, с кем ни столкнёшься. Видимо, на настоящего Сашу Шведова я так же мало похож, как его физиономия на мою. А батя меня ещё к его матери хочет заслать. Да она меня с порога раскусит.

— Так что же, Саня, ты твёрдо решил изменить жизнь? Похвально. Чем думаешь заняться?

— Да мне бы с делами разобраться.

— Дела, это понятно. А дальше? Работать пойдёшь?

Ну и вопрос. Я пока даже не думал, что там дальше. Да и не уверен, что оно будет.

— Задумался? Молодец, это полезно. По-хорошему учиться бы тебе. А что, стал бы инженером или энергетиком. Или геологом, раз уж ты такое пристрастие к золоту имеешь. А то станешь начальником драги, у-у-у, сколько золота через твои руки проходить будет. Парень-то ты башковитый, всё от тебя зависит. Учись, пока молодой, потом не до того станет. Обженишься, детишки пойдут. Успевай.

Учиться? Мне? Да я кроме денег и смет на поездки забыл, как считать. А кем я вообще могу стать в этой советской реальности? Голова категорически отказывалась думать об этом. Мне батю бы вытащить. А как это сделать, если я сопливый пацан с тёмным прошлым, а он милиционер, у которого долг службы прежде всего? Кто знает, не приблизил ли я его смерть своим появлением? А то вдруг его мои архаровцы и пристрелят в то время как я, как пай-мальчик буду сидеть и ждать его на участке.