Наследник для бандита (СИ) - Серж Олли

Отхожу от двери в темноту ниши стеллажей и с замирающим сердцем жду развития событий.

Засов скребёт металлом. Мои мышцы стягивает судорогой. Дверь со скрипом отъезжает в сторону, и в дверном проёме появляется Валерий. Он, моргая, вглядывается в подвальные сумерки после яркого света.

Пульс разгоняется в висках, я чувствую, как удушающая волна эмоций подкатывает к моему горлу. Все закончилось…

— Ну что там? — слышу ледяной голос Миши и зажимаю рот руками, сдерживая рвущуюся истерику, — Ты мразь ещё живешь только потому, — далекие слова сопровождаются звуками ударов и матом, — Что я ее не нашёл… — голос Бурова становится глуше. Я чувствую, что он отходит от лестницы. И в панике, что он уйдёт без меня, вылетаю из своего укрытия прямо в руки Валерия.

— Марья… — мужчина вздрагивает от неожиданности, но в следующее мгновение облапывает все части моего тела. И только убедившийся в их целостности, — подхватывает мое стекающее по нему тело на руки.

— Валера…

— Ну тихо, Машунь… — он прижимает меня к себе, — Она здесь! — он отзывается на вопрос и несёт меня в сторону лестницы, — Сама идти можешь? — обеспокоенно вглядывается в мое лицо, и я киваю в ответ.

Валера отпускает меня на каменные порожки и, поддерживая за талию, ведет вверх. Я смотрю на свои ноги и зрительно измеряю каждую ступеньку перед тем, как сделать шаг. Напряжение нескольких часов начинает меня отпускать. Тело становится непослушным, чужим, ватным.

— Маша… — я слышу надрывный выдох Бурова и поднимаю глаза вверх.

Миша слетает по порожкам вниз и с силой вырывает меня из рук Валерия.

— Машка… — трогает дрожащими руками лицо, волосы, плечи. Ловит мои руки и проносит к лицу, целуя пальцы, — Прости меня… — горько, лично, больно…

Меня срывает истерикой. Я вырываю свои руки и начинаю рыдать, пытаясь залепить ему пощёчину.

— Ненавижу! — мотаю головой, размазывая слёзы по его ветровке, под которой явно одет бронежилет. От него терпко пахнет кровью, и меня моментально начинает мутить.

— Выводи ее, — даже не пытаясь меня успокоить, кивает Валерию, — И увози. Мы здесь все вычистим и догоним. Всех не тащи за собой.

— Понял…

Я, глотая горечь, послушно переставляю ноги в ту сторону, куда ведут. Во мне пусто.

— Маш, тебе что-то давали? — тормошит Валерий, — Кололи?

— Нет… — качаю я головой.

Мы пересекаем большую гостиную, на полу которой лицами в пол лежит охрана Зорина. Тут точно больше десяти человек. Сложно сказать живы или нет. Сам Тимур пристегнут наручниками к лестничной балюстраде. Его лицо разбито в кровавую кашу. На несколько мгновений мы встречаемся глазами, и меня начинает трясти. Я осознаю, что Миша действительно убьёт их, убьёт их всех. Оглядываюсь через плечо и вижу, что Буров только ждёт, когда за моей спиной закроется входная дверь.

Я вростаю, как вкопанная, ногами в пол. Должен же быть какой-то выход из этой бесконечной череды бессмысленных смертей.

— Марья, идём, — настойчиво подталкивает меня Валерий.

Но я качаю головой.

— Нет…

— Выведи ее! — стервенея, отдаёт приказ Миша.

От его тона меня покрывает липким потом. И я второй раз за день мысленно обращаюсь к ТОМУ, в кого врачи советуют верить только тогда, когда сами бессильны…

Живот скручивает спазмом. Я сгибаюсь пополам и сейчас начинаю по-настоящему бояться за ребёнка. Ребёнка…

— Ммммм…

— Маша! — ловит меня Валерий, — Ты ранена? — он пытается отодрать мою руку от живота, а в моей голове появляется совершенно безумное решение.

— Марья, — гремит над моей головой подошедший Миша и пытается развернуть к себе лицом, — Тебе надо в больницу?

— Миша… — я сама впиваюсь своими глазами в его, — Не убивай этих людей…

— Ты бредишь… — его глаза только сильнее вспыхивают ненавистью, — Тебе придётся смириться, — заканчивает жестко, но я вцепляюсь пальцами в его предплечье.

— Послушай меня, пожалуйста… — я сглатываю, — Это бесконечная война. Через неделю снова придут к тебе. А я дам тебе другое оружее… Которое принесёт мир.

— Не время для пацифичного бреда, — зло сплёвывает Буров, — Он посмел тронуть мою семью. Я такого простить не могу, — показательно достаёт из-за ремня пистолет и передёргивает затвор, — Просто вынеси ее… — шипит Валере.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Парень дергает меня на себя, исполняя сказанное. Но я резко вывернувшись из его захвата и потеряв равновесие, падаю Мише в ноги.

— Пожалуйста…

Буров грубо поднимает меня и с силой сжимает плечи.

— Не мешай, я сказал… — рычит, разворачивает к себе спиной и ведёт к двери, как преступницу.

— Там в подвале есть девушка, которую обвиняют в смерти старшего Зорина, — говорю, зная, что он услышит, — Она в тяжелом состоянии. Нужно в больницу. У Вали от него сын. И если ты ей поможешь, то навсегда получишь контроль и над бизнесом Тимура и над всей его семьей. Только на условиях безопасности, Валя скажет, где мальчик.

— Ты знаешь, кто заказал Зорина? — Миша рывком разворачивает меня к себе лицом.

— Он сам умер… — сглотнув от неожиданности, говорю, глядя Мише в глаза, — Смешал алкоголь и клофелин.

Чувствую, как Мишу начинает трясти. Он перехватывает меня сзади за шею и втыкается губами в кромку моего ухо.

— Никогда! — хрипит и тяжело дышит, сдерживая злость, — Никогда не смей мне врать, — я чувствую, как его пальцы начинают давить на шею сильнее.

— Миша… — шокировано пытаюсь отодрать от себя его пальцы, но он сам их разжимает, толкая меня в руки Валерия.

— Убери ее! — рявкает, разворачивается и быстрым шагом удаляется в сторону гостиной, — Без приказа не стрелять! Подвал проверить и вызывать скорую…

Дальше распоряжений я не слышу. Потому что Валера, уговаривая не трогать Мишу и не мешать ему делать дела, выталкивает меня на улицу и захлопывает дверь.

Глава 13. Не отпускаю

Михаил.

По моим ещё разгоряченным мышцам хреначит холодным «тропическим дождем». Каждая новая подача воды- это тысячи игл по затылку, плечам, спине… Вот только меня ничерта не отпускает. Ночной беспредел сильно подорвал выдержку. И как, блять, теперь объяснить девочке, что иначе было нельзя. Шакалы понимают только безусловный авторитет, приправленный запахом крови и показательной поркой. Но перед глазами так и стоит испуганная Марья, упавшая в мои ноги. Пиздец! И ведь на самом деле эта женщина снова сотворила невозможное. Даже без белого халата спасла всех убогих. А я — самый главный из них. И без неё не выживу, и не хочу, хотя понимаю, что по доброй воле Марья в моем доме больше не останется… Я построю новый! Наш, общий. А сейчас у меня есть минимум сутки, пока будут решаться дела с пацаном. Потом можно ещё время потянуть и… Черт! Должна же она оттаять!

Обматываю бедра махровым полотенцем и выхожу из душа. Тело охватывает порывом ветра от открытого балкона, но одеваться не хочется. Вот такой своеобразный мазохизм. Зато до одури хочется прикоснуться к Марье, лежащей в кровати. Накрыть ее тело своим и каждый сантиметр почувствовать, чтобы глаза ее снова распахнутые прямо в душу. И чтобы будто не было ничего… Ночи этой чертовой! Но все признаки говорят о том, что мне больше ничего не положено, кроме игнора.

Нетронутый завтрак так стоит на тумбочке.

— Ты не ела… — с нажимом констатирую факт.

— Мне не хочется… — отзывается безразлично, — Да и не слишком ли шикарное меню для узницы, — добавляет с сарказмом.

— Ты — не узница.

— Ты запретил выпускать меня из дома. Я опоздала в институт.

— Ты бы не вернулась… — качаю головой, — Ведь так?

— Да…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему ты не разрешила врачу посмотреть тебя? — интересуюсь строгим голосом.

Я идиот? Но как это вообще по-другому делается? Ведь она же моя женщина! Она должна чувствовать, как все на самом деле…

— Я в порядке, — выдавливает упрямо, — И сама лучше других могу себя осмотреть.

В кармане моих джинс, сброшенных прямо на пол, вибрирует телефон. Поднимаю вещи и достаю трубку. Сообщение от Алексея.