О ком грустит Пьеро - Патриция Хорст

Дэвид втайне даже от себя самого надеялся, что, возможно, осталась какая-то юридическая лазейка, которая поможет ему вернуть сына. Если нанять хорошего адвоката, сдать необходимые анализы, подтверждающие его отцовство… Но это было бы слишком жестоко по отношению к Кэтрин, которая искренне любила Эрни. Она-то ни в чем не виновата, как не виноват и малыш.

Когда он подошел к воротам коттеджа, огни в окнах уже сияли, на стоянке поблескивали в свете фонарей машины, а из сада доносились приглушенные голоса. Дэвиду не повезло: первыми, кого он встретил на дорожке, ведущей к дому, были родители Кэтрин. Увидев его, они на мгновение замерли, а потом переглянулись и прошли мимо, словно он был статуей или камнем, оказавшимся на пути.

Дэвид усмехнулся и покачал головой: до чего же иные люди бывают смешны! Ведь он не сделал им ничего плохого, не крал их бумажников, не угонял машин. И все равно они смотрят на него, как на мошенника и вора, который забрался в их дом. А может быть, они подсознательно чувствуют в нем опасность? Недаром же говорят, что родительские сердца прозорливы и чутки.

— О, вот и вы! — Кэтрин, хрупкая и очаровательная, в синем шелковом платье на тоненьких бретельках, спустилась по ступеням, придерживаясь обнаженной рукой за перила. — Я уже решила, что вы передумали.

Дэвид молча поклонился и прошел за ней в гостиную, где за круглым столом сидело несколько человек. Он не узнал никого, кроме Элис и Маргарет, улыбнувшейся ему слишком откровенно и призывно. Взяв бокал с виски, Дэвид отошел к окну и на секунду прислонился лбом к прохладному стеклу, прислушиваясь к обрывкам разговоров.

— Ты не поверишь, дорогая, но это ожерелье действительно единственное…

— Я купил эту машину и нисколько не жалею о потраченных деньгах…

— Нет, Европа нам уже наскучила, хочется новизны…

— Не советую его приглашать: мне сказали знающие люди, что он практически разорен…

Почувствовав на плече легкое прикосновение руки, Дэвид вздрогнул и оглянулся.

— Вам, кажется, здесь не очень весело, — негромко сказала Кэтрин. — Я и сама не люблю все эти вечеринки, но, если я перестану их устраивать, пойдут разговоры.

— Да, я понимаю. — Дэвид улыбнулся и отпил глоток виски. — Но каждому — свое. Не обращайте на меня внимания.

Он решил, во что бы то ни стало дождаться момента, когда гости разойдутся. А пока сидел за столом с застывшей на лице маской вежливости, отвечал на редкие вопросы и заставлял себя смеяться в конце глупых анекдотов. Маргарет попыталась напомнить о приглашении: она пересела поближе к Дэвиду и словно невзначай коснулась его руки.

— Вы такой загадочный, — сказала она, пристально, без тени смущения оглядывая его стройную фигуру. — Все молчите и пьете виски, ни с кем не разговариваете…

— А о чем бы вы хотели со мной поговорить? — равнодушно спросил Дэвид, искоса наблюдая за Кэтрин, которую слишком уж нежно обнимал за талию какой-то бородатый мужчина.

— Ну, существует множество интересных тем для бесед. — Маргарет усмехнулась и отвела со щеки прядь темных волос. — Но они, как правило, требуют более интимной обстановки.

Дэвид с трудом подавил вздох: обмен двусмысленностями с этой женщиной, похожей на нарядную куклу, никак не входил в его планы. А Кэтрин, казалось, ничего не замечала, кокетничая с пожилым бородачом, узкие глазки которого уже блестели, как у гурмана при виде неизвестного, но ароматного и завлекательного блюда.

— Да, возможно, — сказал Дэвид, чувствуя, к собственному удивлению, что начинает ревновать и злиться. — Простите, сегодня из меня никудышный собеседник.

— О, мне нравятся немногословные мужчины, — прошептала Маргарет, наклоняясь к нему. — За молчаливостью часто скрывается страстная натура.

К счастью, в эту минуту гости, словно по команде, начали собираться и прощаться с хозяйкой. Дэвид ощутил прилив бодрости, увидев, как они, один за другим, направляются к выходу, расточая на ходу комплименты и высказывая благодарность за прекрасно проведенное время.

— А вы разве не идете? — удивленно спросила Маргарет, явно рассчитывавшая, что у вечера будет продолжение. — Мы могли бы…

— Простите, мне необходимо кое-что обсудить с хозяйкой, — торопливо сказал Дэвид.

— Господи, о чем вы говорили с Маргарет? — Кэтрин, провожавшая гостей до ворот, вошла в гостиную с растерянным лицом. — Она просто вне себя от ярости.

— Да, я был невежлив и отказался от какого-то явно заманчивого предложения, — ответил Дэвид и с облегчением рассмеялся. — Никогда не встречал такой настойчивой женщины.

Кэтрин не удержалась от улыбки: всю усталость и раздражение от глупой, никому, в сущности, не нужной вечеринки как рукой сняло. Она разлила по бокалам остатки виски и протянула один Дэвиду.

— Давайте выпьем за… — Она на мгновение задумалась и продолжила торжественным тоном. — За нас. Мы это заслужили, честное слово.

— С радостью. — Он поднял бокал, словно салютуя. — Если вы не слишком утомлены, может быть, спустимся в сад? Там сейчас прохладно, а у меня уже голова кружится от дыма и духоты.

По узкой дорожке, едва различимой в бледном свете фонарей, они подошли к скамье, стоявшей среди кустов жасмина, и присели, с наслаждением вдыхая сладкий, напоенный ароматами цветов воздух.

— Как хорошо! — прошептала Кэтрин.

Она ощущала волнение, словно была еще совсем юной девушкой и ждала самого первого в жизни поцелуя. Пение цикад в траве, огромное черное небо, затканное звездами, еле слышные звуки музыки, доносившиеся откуда-то издалека, — все это создавало ту особую романтическую атмосферу, когда тянет делать признания, шептаться о тайных желаниях, мечтать вслух о несбыточном…

— Вот, я обещал вам. — Дэвид достал из кармана пиджака фотографии и протянул Кэтрин. — Такой красивый ребенок! Я не слишком огорчу вас, если спрошу: как случилось, что он остался без отца?

— Это долгая и не очень веселая история, — ответила она задумчиво. — Видите ли… Мы с Тимоти не могли иметь своих детей, точнее, он не мог. Из-за этого наши отношения становились все хуже и хуже, он начал пить. А потом однажды принес домой Эрни… — Кэтрин на мгновение закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. — Сперва все, казалось, наладилось: мы даже почувствовали себя счастливыми. Но в Тимоти, что-то надломилось, и постепенно он снова пристрастился к виски. Это были ужасные дни…

У нее перед глазами появилась фигура бывшего мужа: он возвращался поздно вечером из очередного ресторана, покачиваясь и еле держась на ногах, распространяя вокруг смешанный запах алкоголя и табака. Кэтрин, пытаясь скрыть отвращение, помогала Тимоти раздеться и укладывала его в постель, каждый раз опасаясь, что он не уснет и начнет снова и снова твердить о растоптанной любви.