Месть – блюдо горячее - Николай Свечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Раньше эти люди тебе попадались?
– Никак нет.
– Еще что имеешь сказать?
– Тот, высокий, Ваське выговаривал: пошто-де кричал, имена называл?
– Все?
– Все.
Лыков повернулся к поручику:
– Слышали?
– Да, но ничего не понял.
– Василий Полудкин вчера ночью был убит у себя в доме. Ему раскроили голову топором.
Поручик ахнул и перекрестился.
– …Я веду дознание. Нужно, чтобы завтра ваш виночерпий явился в сыскное отделение и под протокол рассказал то, что он сейчас сообщил мне.
– Будет, обещаю. – Гиждец смотрел настороженно, будто ждал подвоха.
Сыщик под локоть отвел его к окну.
– Жанно-Кристофор Янович. Вы ходите по краю ямы. Не верю, что проделки денщика для вас новость.
Офицер смутился.
– Мой вам совет: замените его. Верните обратно в роту, а взамен выберите кого-нибудь из крестьянского сословия, они не такие испорченные.
– М-м…
– Полковой командир ничего не узнает, – тихо проговорил командированный.
– Благодарю!!
– Честь имею.
Сыщики ушли. Фока уважительно пробурчал:
– Ловко вы их, ваше высокородие. Эти вояки такие гордые – на хромой козе не подъедешь. Тут признались без бою. А неужто в самом деле в полк не сообщите?
– Зачем же портить человеку аттестацию? Он напуган, денщика сменит, притона тут не будет. Ты заметил – главный был в папахе. Это они!
– Они, не ходи к гадалке. Четверо. Вот, значит, как ребята сторожа заполучили… Сам их в дом привел. На погибель.
Глава 6
Минус один
Питерец вернулся в номера и несколько часов поспал. К пяти утра он явился в управление полиции посмотреть на ночную добычу. Вдруг взяли четверых подозрительных? А один из них высокого роста, в папахе, и за поясом у него нашли измазанный кровью топор…
На Семинарской усталые надзиратели разбирали последних задержанных. Баулин увидел питерца и молча отрицательно покачал головой.
– Доложите.
– Так что, Алексей Николаич, хлопнули по пустому месту. Набрали полсотни всякого мусора, а наших нет.
– Так уж и мусор?
– Один только знатный попался, Вовка Сморчок. Сбежал осенью из арестантских рот и все это время спокойно жил в казарме возле мельницы.
– Давайте по порядку, с подробностями, – потребовал командированный.
Сергей Филиппович начал рассказывать.
Троицкая, иначе Ново-Александровская, слобода, сообщил он, штука своеобразная. Населения в ней больше, чем в ином уездном городе, – пятнадцать тысяч человек. Из них подавляющая часть – мещане. А по закону правят всем крестьяне, которых меньшинство. В административном отношении слобода представляет собой два отдельных сельских общества и управляется их соединенным сходом. Мещане, купцы, торговцы – по боку, они не имеют права голоса. В результате здесь нет ни водопровода, ни электричества, ни мощения улиц; отсутствует даже собственная пожарная команда. Весной и осенью на улицах Троицкой слободы топкое болото, в котором вязнут и пеший, и конный. И всякому сброду живется здесь вполне вольготно. Домовладельцы обратились в управу, просили подключить слободу к электросети и пообещали установить у себя до двухсот лампочек. Но сход не поддержал ходатайства, и дело затормозилось.
Согласно задумке полицмейстера вчера ночью шестьдесят четыре конных стражника окружили слободу со стороны полей и создали «карусель», а по-военному – подвижную завесу. То есть они парными пикетами ездили взад-вперед, отлавливая тех, кто пытался убежать от облавы в поля. Часть всадников патрулировала полотно Уральско-Рязанской железной дороги; они тоже поймали несколько нищебродов. А отряды городовых прочесывали улицы. Самое сложное было обыскать Михайловку – кварталы по ту сторону железки, вокруг Троицкого кладбища. Местность неустроенная, дикая, правят там мукомолы и босяки.
В целом облава дала очень скромный результат, подытожил Баулин. Попались люди с просроченными видами или вообще без документов. Этих после удостоверения личности пошлют к месту жительства этапным порядком. Двое были полиции известны – воры, отбывшие тюрьму, с запрещением проживать в губернском городе. Да еще вот Вовка Сморчок.
Задержанную шушеру уже собирались гнать для временного содержания в работный дом. Лыков остановил этап, приказал всем выстроиться в ряд и прошелся вдоль него, внимательно рассматривая задержанных. Потом взял одного парня за ворот и вытолкал из строя:
– Этого на допрос.
Губернский секретарь спросил шепотом:
– Почему его?
– Он чем-то напуган.
– Так молодой, не обвык еще.
– Возможно, он из нашей четверки, – не понижая голоса, ответил статский советник. И у парня дрогнула щека…
– Видели? На допрос, немедля.
Задержанного повели наверх. Алексей Николаевич придержал начальника отделения и сообщил свои открытия. Услышав кличку атамана, сообщенную денщиком, Баулин разволновался:
– Точно Князь?
– Точно. И в папахе.
– Князь… Но который?
– У вас их много, что ли? – съязвил статский советник.
– Двое. Один липовый, второй другого фасону.
– Объяснитесь.
– Алексей Николаич, это надо с бумагами в руках. Давайте сейчас этого допросим, вдруг он с перепугу сознается. А после пойдем в картотеку, я вам про наших князей расскажу.
Парень, чернявый, с оспинами на щеках, стоял под лампой и щурился. Было видно, что он сильно нервничает. Статский советник с порога заорал:
– Где Князь?
– К-какой князь, ваше благородие?
– А ты не знаешь?
– Нет. Я плотник, на заработки пришел…
– А паспорт где?
– В ночлежке украли.
– Как зовут?
– Михайла Якимов, крестьянин деревни Нашатыркиной Рязанского уезда. Да вы волость запросите, там подтвердят. Мой тятя старостой был два срока, фамилия известная.
– Неужели? – грозно выпучил глаза питерец. – А тебя видели с атаманом. Всех четверых видели, в ту ночь, когда вы сторожа убивали. Сначала денщик, что вам спирт продал, а потом и прохожие на Новой Стройке. Учти, за убийство полагается каторга. Устроим тебе очную ставку, люди опознают, и тогда все – кандалы. А если добровольно сознаешься до опознания, получишь облегчение участи. Думай прямо сейчас, потом поздно будет. Судьбу свою решаешь… Ну, звать денщика?
– Не надо, – после длинной паузы сказал чернявый. – Я сознаюсь. А снисхождение какое будет?
– Суд решит. Но или каторга по низшему пределу, или вообще арестантские роты.
– Только, ваше благородие, меня в разные тюрьмы с ним посадите, иначе зарежет он, аспид.
Лыков приосанился:
– Будешь себя по-умному вести, много пользы от нас получишь. Ну, давай, рассказывай, как дело было. Про шайку вашу тоже сообщи: как остальных зовут, и где их искать. Ты в самом деле Михаил Якимов?
– Истинный крест! А где их искать, не знаю. Бросили они меня пьяного в биллиардной на Вокзальной улице и ушли. И деньги из кармана выгребли, сволочи!
– Зачем же ты их тогда покрывал?
– Со страху, ваше благородие…
– Зови меня ваше высокородие господин статский советник. А это их благородие господин Баулин, начальник сыскного отделения.
– Слушаюсь.
– Начни
