Живи и помни (СИ) - "jane_lana_doe"

— Заткнись, — Ленка, впрочем, шутки не оценила, и успокаиваться не собиралась, отдаваясь слезам с новой силой.

Поезд уже давно ждал, и отправление намечалось ровно на десять. Значит, было ещё десять минут. Это и много, и мало одновременно, и так странно было осознавать, что теперь не увидишь того, с кем виделась каждый день, целых два года…

— Саш, — Лизавета тихо позвала бывшего одноклассника, и тот обернулся, одной рукой приобнимая плакавшую Ленку, — ты только почаще пиши, ладно?

— Обещаю.

Почему-то девушке было очень важно услышать это самое Сашино обещание, и, услышав-таки его, Черкасова внезапно поняла, что тоска куда-то отступила, оставив вместо себя чувство какой-то трепетавшей лёгкости и волнения. Лизавета мягко улыбнулась другу и посмотрела вправо — Пчёлкин вот уже в который раз за сегодня тянулся к пачке редчайших Camel. В этот раз пришлось рукой остановить молодого человека и укоризненно взглянуть в его синие глаза, словно выражая своё недовольство слишком частыми перекурами. Витя недобро зыркнул в сторону подруги, но ничего не ответил, запихав бежевую пачку поглубже в карман олимпийки.

— Ну, давай, Белый, не пропадай там, — Космос пожал другу руку и, оторвав его от Елисеевой, крепко обнял. Время поджимало, и пришло время прощаться. — Пиши, главное. А за Ленкой мы присмотрим.

— С умом только, — Белов усмехнулся и чмокнул девушку в щёку.

— Само собой.

Лиза прощалась последней. Обхватив Сашу за плечи, она положила голову на его плечо и протяжно вздохнула. Какое-то странное чувство вдруг нахлынуло волной — отдалённо оно было похоже на опаску и неизвестность.

— Мы тебя все ждать будем, слышишь?

— Что, и ты тоже?

— Ну, конечно, что за глупости?..

— Ладно, — Белов отстранился от Лизаветы и окинул друзей веселым взглядом. — Вы там маму навещайте, хорошо? Чтобы не скучала…

— Какой разговор, Сань, ты о чём? — Холмогоров, казалось, даже немного оскорбился. — Разумеется, что надо будет, всё сделаем. Давай, Белый, а то долгие проводы — лишние слёзы.

И Саша запрыгнул в вагон, словно разрывая ту связь между собой и оставшимися на платформе близкими людьми на долгие два года.

— Я вернусь, братья!

— Да куда ты денешься? — хохотнул Валера и вскинул вверх сжатую в кулак руку. И на лицах молодых людей синхронно заиграли улыбки — улыбки сквозь тоску и грусть.

***

— Что-то совсем ты свой инструмент запустила…

Андрей Степанович заглянул в комнату дочери как раз тогда, когда она, развалившись на диване, листала потрёпанный томик Лермонтова, с таким трудом когда-то добытый Аллой Дмитриевной, мамой девушки. Пришлось отложить книжку и сесть по-турецки, в безмолвии воззрившись на отца. Лиза сразу поняла, что про скрипку было упомянуто лишь для того, чтобы начать разговор.

— Дочь, — мужчина опустился на стул возле письменного стола и взглянул на девушку, — я, вообще, поговорить с тобой хотел. У тебя с этим… Пчёлкиным как вообще? Серьёзно?

Дыхание перехватило знатно. Уж чего-чего, а подобной темы для разговора Лиза ну никак не ожидала. И сейчас была, мягко говоря, удивлена.

— Ну… надеюсь, что да, а что?

— Ничего. Не нравится он мне. Скользкий какой-то, всё до денег охоч.

— А деньги — это разве плохо? И потом — Юрка тоже постоянно ищет способы заработать по-всякому, его же ты не осуждаешь.

— Юрку я младенцем помню, а этот твой… Дочь, я прекрасно понимаю, что ты уже взрослая, но я всё равно очень хочу тебя уберечь, тебе сейчас ошибаться никак нельзя, тебя же только-только в институт приняли, жизнь же кардинально изменится теперь…

Лиза надулась и обняла подушку. Вариант для парирования так и крутился на языке.

— А вот маме Витя нравится.

— Витя… — Андрей Степанович хмыкнул и смахнул со столешницы невидимые крошки. — Маме твоей много, кто может нравиться, а я тебе, как мужчина говорю. Ненадёжный он у тебя.

— Пап, хватит, пожалуйста, — Лиза прикрыла глаза и вцепилась пальцами в думку. Слушать отца больше не хотелось. — Я всё равно сама решать буду. Можно?

Этот вопрос можно было бы посчитать за грубость, но Андрей Степанович слишком хорошо знал свою дочь, поэтому лишь слабо улыбнулся и с нежностью взглянул на неё. Как бы не наломала дров девчонка…

— Это твоя жизнь. Просто пойми меня правильно.

Пришлось девушке слезть с кровати и подойти к отцу, чтобы обнять его за плечи и поцеловать в макушку. Лиза любила папу, но даже ему не могла позволить вмешиваться во что-то, что было чересчур личным. А на ум, как назло, вдруг пришли уже давно забытые слова Елисеевой.

Он тебя под монастырь подведёт.

***

— Ну, а съезжать-то тебе зачем от них? Они же всё-таки родители…

— И что? Не жить же теперь с ними до старости. И потом, все равно квартира пустует.

Лиза поболтала в воздухе ногами и вздохнула. Квартира, о которой пошла речь, принадлежала Витиной бабушке, которая умерла три года назад, и всё это время жилплощадь не знала хозяев. Лишь иногда Пчёлкины-старшие посылали сына в те стены, чтобы тот хоть немного привёл их в порядок. Сейчас же Витя вполне мог бы переехать в ту скромную, но зато отдельную двушку.

— Ну, в принципе, ты прав. Мало кто себе такую роскошь может позволить, конечно.

— Считай, что хоть в этом нам повезло. Кстати, ты теперь вообще сможешь в любое время приходить.

— Да я и раньше могла.

— Нет, не в этом смысле, — Пчёлкин вдруг повернулся к девушке, сидевшей на высоком парапете смотровой площадки, лицом. — Мешать вообще никто не будет.

Лиза сжала губы и посмотрела парню в глаза. Она прекрасно понимала, что именно он имел в виду, но что ответить, не знала. И он это видел. Отношения хоть и были, но вот в разряд физических они пока что переходить не спешили, и периодически это влекло за собой множество неудобных для Лизаветы моментов.

— Кос нас на дачу Царёвскую зовет.

Царёвы — друзья Юрия Ростиславовича Холмогорова — пару лет назад уехали за границу, а дачу оставили в распоряжение и присмотр своего товарища-академика, чем порой очень любил воспользоваться Космос. Было очевидно, чем могли закончиться эти посиделки за городом, с алкоголем и ночёвкой — не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. И отчего-то Лизу эта поездка страшила. Не то, чтобы она боялась Пчёлкина или не доверяла ему, просто страх первой близости, которая (Лизавета была в этом просто уверена) обязательно случится там, если она согласится поехать, не давал покоя. А с другой стороны, отчаянно хотелось, чтобы первым в её жизни обязательно был именно он — тот, который стоял сейчас перед ней и смотрел снизу вверх, ожидая ответа. И это желание пересилило.

— Ну, раз зовёт, то поехали.

— Точно?

Лиза заставила себя улыбнуться как можно более легко, и Витя притянул девушку к себе, совершенно не обращая внимания на окружавших их людей.

========== 10. Просто хорошо ==========

— Ну и где этот чёртов дом?!

— Не кричи, людей распугаешь.

Пчёлкин уже почти вспыхнул, но, взглянув на мягко улыбнувшуюся ему Лизавету, лишь закатил глаза и поудобнее перехватил огромный баул с вещами. Девушка остановилась и внимательно посмотрела на парня. Улыбка вмиг слетела с её лица, уступив место выражению напряжённости.

— Я же прекрасно знаю, что это ты Космоса уговорил дом тебе оставить…

Ответа не последовало, и это молчание оказалось красноречивее всяческих слов и объяснений. Она оказалась права. Видимо, Кос пошел навстречу другу, но взамен от заветных ключей заставил Пчёлкина перевезти в нежилой дом пару сумок с товаром. И как они раньше не догадались до этого? Ведь пустовавшая дача в Подмосковье — прекрасное место для хранения дефицита.

Лиза отвернулась от всё ещё молчавшего парня и заприметила медленно бредшую по аллейке девочку лет пятнадцати на вид. Каштановые волосы её мягкими волнами спускались до лопаток, а правую руку так знакомо оттягивал чёрный чехол. Скрипач скрипача, как говорится… Лизавета дождалась, пока незнакомка подойдёт ближе, и первой завела разговор: