Походный барабан - Луис Ламур

Когда я очнулся, все двигалось. То ли земля качалась, то ли у меня в голове был такой беспорядок. В черепе тяжело стучало. Поверхность, на которой я лежал, поднималась и опадала.

Море. Я опять в море…

Были поздние сумерки, небо заволокли сплошные облака. Я лежал на кормовой палубе и слышал медленные, размеренные удары весел.

Кто-то толкнул меня ногой:

— Вставай!

Вальтер… Значит, он жив.

С трудом поднявшись на ноги, я прошелся, шатаясь, вдоль борта. Мои глаза раскрылись… Где Азиза?

В голове словно стучал огромный, чудовищный барабан. Вальтер пристально смотрел на меня.

— Она ускользнула! И это твоих рук дело!

Наши бретонские боги недаром наделили меня быстрым разумом. Мне достало ума разыграть удивление:

— Но я же принес тебе золото! Разве не так мы с ними договорились?

Он был взбешен, он ненавидел меня ещё больше, чем прежде. Этот подлец и в мыслях никогда не имел отпустить девушку, хотя, несомненно, решил, что Сервон должен умереть.

— Не понимаю! — воскликнул я. — Я же гнался за ней, когда меня ударили! Как она смогла ускользнуть от всех нас?

— Ты что, не видел мавров?

Топот бегущих ног, вспомнил я, шел от корабля, но напали с криками, оказывается, мавры… только чьи? Люди Дубана или Ибн Харама?

Неужели Азиза убежала с нашего судна только затем, чтобы попасть к ним в руки? Тошная это была мысль. Но, может, они не причинят ей вреда? Разве не будет она ценной заложницей?

— Я преследовал их, когда меня что-то ударило.

— Ты пытался удрать.

— Что? Удрать и бросить награду, которую ты обещал?

Это заставило его замолчать и загнало обратно в бутылку его сомнения; действительно, кто же способен удирать от обещанного золота?

— Ничего не получишь, — раздраженно сказал он. — Ты дурак.

Кто мудрец, а кто дурак? Философы не раз задавались таким вопросом.

— Тогда пусть золото, отнятое у меня, купит тебе болезнь на кадисских базарах — болезнь, которую оставит тебе какая-нибудь дешевая девка!

— Кадисских?.. Кто говорил о Кадисе?

— А куда же ещё тебе податься? Когда у человека есть золото, куда он ещё отправится, кроме города, где самые красивые женщины, самые лучшие вина и вся роскошь земли?

Четыре матроса, как я узнал, были сражены в схватке, а один из финнведенцев умер ещё раньше. Еще одного убила стрела уже в шлюпке; ну и, конечно, был мертв Сервон. Никто не подозревал, что это я его убил.

Скимитар у меня отобрали, и дамасский кинжал тоже, но сейчас они нуждаются во мне, и настанет день, когда я верну себе и то, и другое.

От качки мне было плохо. Вкус во рту был мерзкий, в голове барабанило. Вероятно, в меня попал камень из пращи. Ладно, у нас, кельтов, твердые черепушки… И с этой мыслью я незаметно заснул.

Меня разбудил дождь. Резкий шквал дождя, потом ещё один. Я, шатаясь, подошел к фальшборту. Вальтер стоял поблизости: это обнаружилось при вспышке молнии.

— Работай! — крикнул он. — Сделай что-нибудь!

— В такой-то шторм? При том золоте, что ты имеешь, я бы уютно устроился где-нибудь в порту с краюхой хлеба да бутылкой вина.

Гребни волн курчавились белыми барашками. Я положил руку на рулевое весло. Мы направлялись к западу, что значило — прямо к Кадису, так что я изо всех сил пытался сохранять этот курс. Потом, когда ближе к утру небо посерело, Вальтер снова появился на палубе. Его жирные подбородки блестели от дождя.

— Не нравится мне такая погода, — пробурчал он. — Правь в Кадис.

После пышной красоты Малаги мне особенно тяжело было переносить грязь на галере и сальные рожи команды. Они ненавидели меня, а я их… или я сбегу, или они меня убьют — это только вопрос времени.

Однако оставались прикованные к веслам Селим и Рыжий Марк, среди прочих, а я обещал освободить их… Мне казалось, что это было уже очень давно…

Кадис… Это порт моей судьбы. Со временем я найду способ и уж взыщу плату с Вальтера, сумею ускользнуть и вновь буду принадлежать лишь самому себе.

И я уже придумал, как, — если только мне удастся это устроить…

Страшен был ветер, мрачны вздымающиеся волны, — но не столь мрачны, как волны моих мыслей. Вальтер должен заплатить, а мои прежние товарищи у весел должны быть освобождены.

А потом весь широкий мир откроется передо мной! И я отправлюсь в этот мир, чтобы найти отца, посмотреть, что приготовила для меня судьба, и где-нибудь, когда-нибудь встретить возлюбленную.

Глава 5

Глаза мои застилало отчаяние. Галера была безмолвна; вода лениво плескалась о корпус, но я был узником. Команда, за исключением нескольких человек, стерегущих меня и остальных рабов, отправилась на берег, в Кадис.

Все мои планы пошли прахом, и я лежал неподвижно, пытаясь придумать выход из положения. Потом сел и повел взглядом вдоль ряда спящих рабов. Не спал только Селим. Наши глаза встретились.

Вот человек, который знает, что такое надежда. Его глаза горят ярким пылким огнем, и это я дал ему надежду. Но что можно сделать в одиночку против четырех вооруженных людей?

С гранитных и зеленых Армориканских холмов в Бретани, с её вересковых пустошей и безлюдных берегов, от её менгиров и дольменов внешний мир казался полем яркой романтики, где я буду героически ступать широким шагом, повергая своих врагов. И что же? Вот я сижу здесь, узник шайки мелких воришек, на вонючей посудине…

Могу я стерпеть такое — я, сын Кербушара-Корсара?

Один из сторожей был финнведенец, у которого не имелось ни малейшего повода любить меня; в руке у него был лук со стрелой. И эта стрела прошьет мне кишки насквозь прежде, чем я успею хотя бы встать.

Быть безрассудным — не значит быть смелым; это значит быть всего лишь глупым. Осторожность и осторожность; но уж если действовать, то внезапно и решительно.

Другие стражники спят; но много ли я смогу против финнведенца?

Что там говорил мне давным-давно рябой моряк? «Доверяйся своей смекалке, парнишка…»

Может, у меня и не так много смекалки, но этот тупой бык с луком… Тупой… Может, я и умнее его, — но много ли стоит умник со стрелой в брюхе?

— А они-то забавляются на берегу вовсю, — раздумчиво проговорил я. — Жадина Вальтер, не даст нам даже осушить бутылку вина…

Финнведенец не ответил. Он не задал вопроса, на который я рассчитывал. Пришлось продолжать:

— По крайней мере, мог бы выделить бутылочку из своего запаса…

Финнведенец насторожился.

— Какого ещё запаса?

— Он-то вдоволь нахлебается вина на берегу. Почему он забыл сказать нам, мол, возьмите, ребята, бутылочку из тех, что лежат внизу?

— Что, внизу есть вино?

— Конечно. Оно хранится под оружейным рундуком, на котором спит Вальтер.