Неоновые боги - Кэти Роберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хмурюсь, невольно сосредоточив внимание на самой незначительной из сказанной им информации.
– Жизнерадостной занудой? – Надо признать, мы встретились далеко не при идеальных обстоятельствах, но эта женщина отнюдь не зануда.
Гермес качает головой, и ее кудри подпрыгивают.
– Дионис, ты видел только ее публичный образ на мероприятиях, куда Персефону таскает мать. Она не так плоха, когда ее не держат взаперти и особенно когда проводит время с сестрами.
Дионис приоткрывает один глаз.
– Дорогая, шпионить зазорно.
– Кто сказал, что я шпионю?
Он открывает второй глаз.
– Значит, ты общалась с сестрами Димитриу? С четырьмя женщинами, которые ненавидят Тринадцать с поистине выдающейся страстью, учитывая, кто их мать.
– Возможно. – Ей даже не удается сохранить серьезное выражение лица. – Ну ладно, не общалась, но мне было любопытно, потому что их мать полна решимости свести дочерей со всеми влиятельными людьми, до каких сможет добраться. Знать о таком полезно.
Я с упоением наблюдаю за происходящим. Гермес, как одна из Тринадцати, должна вызывать у меня принципиальную антипатию, но благодаря своей роли она во многих отношениях пребывает вне публичного пространства. Личный посыльный, хранительница секретов, о которых я могу только догадываться, а когда ей нужно, то и воровка. Она, почти как и я, постоянно орудует в тени. Оттого должна заслуживать еще меньше доверия, чем все остальные, но она настолько прозрачна, что порой у меня начинает болеть от нее голова.
Следом до меня доходит смысл остальных сказанных ими слов.
– Значит, это правда. Она собирается замуж за Зевса.
– Вчера вечером объявили об этом. Я бы взгрустнул, если бы в моем сердце осталось место для печали. Она изо всех сил старалась сохранить улыбку, но бедняжка была в ужасе. – Дионис снова закрывает глаза и облокачивается на стол. – Будем надеяться, она продержится дольше, чем последняя Гера. Стоит задуматься, в какую игру играет Деметра. Я думал, ей не настолько безразлична безопасность собственных дочерей.
Я знаю, что Гермес пристально наблюдает за мной, и не стану выражать интерес. Слишком много лет я запирал все под замок, пока между мной и остальным миром не образовалась толстая стена. То, что я терплю присутствие этих людей в своем доме, не означает, что я им доверяю. Никто не заслуживает моего доверия. Особенно когда я увидел, как эффектно оно может выйти боком и между делом привести к гибели людей.
Гермес придвигается к краю стола и небрежно выставляет ноги вперед.
– Ты прав, Дионис. Она не давала на это согласия. Птичка мне напела, что девушка ничего не подозревала, пока ее не вытащили в центр зала и не поставили в такое положение, что ей оставалось либо согласиться, либо вывести из себя Зевса вместе со всеми присутствующими из Тринадцати. Ну, кроме Аида и Геры. А мы все знаем, как такое проходит.
– Ты работаешь на Зевса, – спокойно говорю я, подавляя гнев, который инстинктивно возникает во мне при упоминании имени этого ублюдка.
– Нет. Я работаю на Тринадцать. Просто Зевс пользуется моими услугами чаще остальных, включая тебя. – Она наклоняется вперед и неловко мне подмигивает. – Тебе стоит подумать о том, чтобы использовать мои навыки в полной мере. Уж поверь мне, я прекрасно справляюсь со своей ролью.
С тем же успехом она могла бы помахать наживкой прямо у меня перед носом и хорошенько ей потрясти. Я поднимаю брови.
– Надо быть дураком, чтобы тебе доверять.
– А он прав. – Дионис рыгает, а его лицо становится еще зеленее, если это вообще возможно. – Ты лукавая.
– Понятия не имею, о чем ты. Я – сама невинность.
Гермес ведет более изощренную игру, чем все остальные. Она вынуждена это делать, чтобы не пошатнуть свою относительно нейтральную позицию среди политиканства, манипуляций и интриг остальных из Тринадцати. Доверять ей все равно что засунуть палец в рот тигру и надеяться, что он не настроен на перекус.
И все же…
Любопытство вонзает в меня свои клыки и отказывается отпускать.
– Большинство людей в Олимпе с радостью отдали бы правую руку, чтобы стать одним из Тринадцати, через брак с Зевсом или нет. – Таблоиды рисуют Персефону как женщину, у которой денег больше, чем ума: такая как раз ухватилась бы за возможность выйти за богатого и влиятельного мужчину вроде Зевса. Эта Персефона совсем не похожа на сильную, но перепуганную девушку, которая вчера ночью мчалась через мост. Какая из них настоящая? Только время покажет.
Улыбка Гермес становится шире, будто я только что преподнес ей подарок.
– Можно было бы так подумать, не правда ли?
– Избавь его от страданий и поделись сплетнями, – стонет Дионис. – Из-за тебя у меня голова разболелась еще сильнее.
Гермес поднимает ноги, и я еле сдерживаюсь, чтобы не велеть ей убрать их с моего чертова стола. Она обхватывает кружку обеими руками и подносит ее к губам.
– Дочерей Деметры не интересует власть.
– Ну конечно, – фыркаю я. – Всех интересует власть. А если не власть, то деньги. – Не счесть, сколько раз дочерей Димитриу фотографировали в те моменты, когда они покупали вещи, которые им явно не нужны. Как минимум раз в неделю.
– Я тоже так думала. А потому считаю, меня можно простить за то, что я сую нос не в свои дела. – Она бросает взгляд на Диониса, но он настолько поглощен собственным похмельем, что даже не замечает. – Ни одной из них нет дела до амбиций матери. Младшая даже позволила, чтобы любимый сын Калиопы заманил ее в отношения.
Это привлекает мое внимание.
– Младший брат Аполлона?
– Именно, – смеется она. – Тот еще соблазнитель.
Я пропускаю ее слова мимо ушей, потому что не имеет никакого значения, что я думаю об Орфее Макосе. Пусть его семья и не принадлежит к одной из преемственных династий Олимпа, у них было вдоволь власти и богатства даже до того, как старший брат Орфея стал Аполлоном. По слухам, он музыкант, который постоянно находится в поиске себя. Я знаком с его работами, и они хороши, но никак не оправдывают его чрезмерные порывы в поисках всевозможных муз.
– Может, ты и права.
– Неужели? – Она дергает бровями. – Я лишь хочу сказать, что ты мог бы просто взять и выяснить, чего она хочет. – Гермес пожимает плечами и, спрыгнув со стола, слегка покачивается на ногах. – Или же оправдать ожидания и запереть ее в темнице. Уверена, Зевсу это понравится.
– Гермес, ты прекрасно знаешь, что у меня нет темницы.
– Сырой и темной нет. – Она опять дергает бровями. – Но все мы видели игровую комнату.
Я никак на это не реагирую. Вечеринки, которые я устраиваю время от времени, – такая же часть роли Аида, как и все остальное. Тщательно продуманный образ, созданный для того, чтобы пробуждать самые мрачные эмоции и таким образом гарантировать, что те немногие в верхнем городе, кто знает о моем существовании, не станут со мной связываться. Разве я виноват, что именно эта часть вышеупомянутого образа нравится мне больше всего? Лишь раз заглянув в эту комнату, Персефона с воплями умчится отсюда со всех ног.
– Вам пора домой. – Я кивком головы указываю в коридор. – Могу попросить Харона вас отвезти.
– Не парься. Мы сами поймаем машину. – Она встает на цыпочки и чмокает меня в щеку. – Желаю хорошо развлечься со своей пленницей.
– Она не моя пленница.
– Продолжай убеждать себя в этом. – И Гермес, пританцовывая, босиком выходит из комнаты, будто ничего естественнее в мире нет. Она меня утомляет.
Дионис, похоже, не собирается выпускать из рук мою кружку, но останавливается в дверях.
– Вы с жизнерадостной девчонкой могли бы помочь друг другу. – Он морщится при
