Философская лирика. Собака из лужи лакает небо - Валерий Белов

просто причуд

Тебя удивить не могли.

Когда ж возникал от смещенья испуг,

Крутилась головка твоя,

И всё возвращалось, что сдвинулось вдруг,

Обратно на круги своя.

Нормальным едва ль удалось сохранить,

Что свойственно лишь чудакам.

Связала причины и следствия нить

Людей по рукам и ногам.

Где всё объяснимо — загадок там нет,

Как нет ни чудес, ни надежд.

Что непредсказуемо — попросту бред

Гадалок, старух и невежд.

И если нельзя миг прозренья вернуть,

На мир-перевёртыш порой

Так хочется нам точно в детстве взглянуть,

Подвесившись вниз головой,

Вернуться оттуда, где нас ещё нет,

Открыть для себя в полчаса,

Какие, приятель, на старости лет

Пригрезятся нам чудеса.

С ещё не умершей и вечно живой

Душою помирится плоть.

И нам, с поднебесья кивнув головой,

Подарит улыбку Господь.

О копилке ощущений

С отменным аппетитом и талантом

Рубли восторгов, радости дукаты,

Разменные монеты огорчений

Бросаем мы в копилку ощущений.

Любимое занятие ребёнка —

Собрать в копилку в форме поросёнка

Монеток на игрушку самых разных

И враз разбить сокровище над тазом.

Экзотики юани, страсти песо,

К чему нас подбивают злые бесы,

Обжорство, воздержания, диеты —

Всё одного достоинства монеты.

Жить торопясь… с подружками в пирушках

С лицом от возлияния опухшим

Мы жадно утоляем жизни жажду…

И всё же успокоимся однажды.

К нам подойдёт, кто там уполномочен —

Хирург, невропатолог с молоточком,

Сестра в халате с маникюрной пилкой —

И разобьёт заветную копилку.

Об остроте аджики, о солёных

Огурчиках хрустящих и зелёных,

О радостях загулов бесконечных

Врачам расскажет сморщенная печень.

Что человечья печень как свиная,

Не тайна, все давно об этом знают…

Не зря мы с одинаковой печёнкой,

Вот и копилка в форме поросёнка.

Переставляет ночь всё на другую полку

Ищешь себя порой, словно в стогу иголку,

Точно в душе прошлось новое помело.

Переставляет ночь всё на другую полку,

Переиначив всё планам твоим назло.

Кто-то здесь ночью был, тряпкой своею мокрой

Пыль протирал с надежд, сбросил с карниза вниз

Глупость вчерашних дней, твой отутюжил смокинг

И невзначай разбил хрупкой мечты сервиз.

Что-то произошло, что ты и сам не понял,

Не понедельник ведь, чтоб начинать с нуля.

Зеркалом для бритья дразнится подоконник,

В нём отражение голого короля.

Переставляет ночь всё на другую полку.

Утро добавит грусть, в кофе нальёт тоски —

Ищешь глазами ты старую треуголку,

А на тебя глядят штопаные носки.

Обман во спасенье

Быстрей чем разомкнулись веки

И появилось Бытиё

Порок родился в человеке —

Извечное его враньё.

В погоне за пустым признаньем,

Очередной придумав миф,

Иной отыщет оправданье

Себе, другого очернив.

Лгать иль не лгать — решать не сладко.

Попавшийся как кур в ощип,

Чтоб с гениталий снять удавку,

О чём угодно запищит.

Гундосый с переломом носа

Вчерашний сноб и чистоплюй

Подпишет протокол допроса,

Кровавую стерев соплю.

Выходит, что враньё от страха,

Себя спасти — куда ни шло.

На теле липкая рубаха —

Ещё не мировое зло.

С Адама с Евою доселе

Притворством человек грешит.

Обман возможен во спасенье

Несчастных тел, но не души.

А потому — врать иль не врать —

Не приведи Бог выбирать.

Наши души нараспашку поутру

Наши души нараспашку поутру

Как рубашки на пронзающем ветру.

Искрутились, извертелись рукава —

Куда руки, ноги делись, голова?

Не впустую выкрутасы налету

И лупцуют по мордасам пустоту,

Да болтаются как щепки не у дел —

От прищепки до прищепки их предел.

Но спокойна безмятежная душа —

До чего моя рубашка хороша!

И зачем нужна к рубашке голова,

Если есть у той рубашки рукава!

Убивать тебя будут такие же люди

Убивать тебя будут такие же люди,

Разве что попронырливее. Что с того,

Наградят их за это потом иль осудят?

Почему же ты сам не убил никого?

Не хватает, возможно, строптивого духа

Иль обида не держит за горло рукой.

Может, ждёшь, как спасенья, прихода старухи,

Чтоб покорно проследовать с ней на покой?

Ожиданье чего придаёт тебе силу

И гордыню готовит для жизни иной —

Море скорбных цветов на героя могилу

Иль достаточно будет слезинки одной?

Тех, чья скроена грудь под значки и медали,

Чей так жалок порою воинственный вид,

Кто тебя сотни раз ни за что убивали,

Ты запомнишь, конечно, да Бог их простит.

А покуда, герой, набирайся терпенья,

Как бы ни был твой долог иль короток век.

Пусть единственным служит тебе утешеньем —

Они люди всего лишь, а ты человек!

Что тебе их сужденья, суды их худые,

Одиночные камеры? Важен итог.

За убийство тщеславных страстей и гордыни

Ты при жизни отбудешь пожизненный срок.

Лишь серый цвет не радует меня.

Когда льёт дождь спадающей завесой,

Луна на тёмном небе не видна,

За шторами ни свет, ни мрак — всё вместе

И серости сплошной полутона.

Луч света прям и путь его короткий,

Лишь в смене сред способный на изгиб…

У человека в черепной коробке

В извилины уложены мозги

И цвет их серый — красок всех смешенье,

То подтвердит кто с физикой знаком.

А белизна — она сродни мишени,

Когда стрелок стреляет в молоко.

Свет с темнотой мир делят на контрасты,

А будничная муть — суть бытия.

В природе все цвета её прекрасны,

Лишь серый цвет не радует меня.

Самопознание — путь к себе

Навеяно: Коза и самопознание [Фьёрд]

Основы постигая мироздания,

Что ни на есть из самых высших сфер

Ныряя в глубину самопознания,

Себя мы отделяем от химер.

Навязаны они людей сообществом,

Самообманом подменяют суть.

Гармонию с собой любому хочется

Найти, но нам заказан этот путь.

Познать себя ещё с времён античности

Не удалось и не удастся впредь.

Любой Козе со всей её критичностью

Самой себя рогами не поддеть.

Оленю вглубь расщелин, где сужение,

С рогами не дано пробраться внутрь,

И восходя до самоосуждения,

Ослу себя копытом не лягнуть.

Суд над собою — фарс, а не судилище,

Пристанище бездомной голытьбе.

Самопознание — лишь вход в Чистилище,

Тернистый путь к любимому себе.

Обращение к собственному разуму

Мой разум — ты средоточенье

Миров, всего, что под рукой.

И не имеет здесь значенья,

Откуда взялся ты такой.

Пока живу, твой свет не меркнет.

Лучи струишь из-под бровей

И с солипсизмом сэра Беркли,

Похоже, ты одних кровей.

Любимец рационализма

Ренэ Декарт