Бильдерберги: перезагрузка. Новые правила игры на «великой шахматной доске» - Константин Анатольевич Черемных

4 июля. В коротком эссе принстонского профессора Гарольда Джеймса в Project Syndicate сегодняшние США сопоставлялись с застойным СССР начала 1980-х гг., когда анекдоты о слабоумном Брежневе подпитывали протестный дух, включая «подавленные этнические противоречия и оппозиционные национальные чаяния». Текст Дэвида Брукса в New York Times, начинающийся с пессимистичных данных из опроса Pew об отношении американцев к сегодняшнему состоянию страны (71 % возмущены и лишь 17 % сохраняют гордость за Америку, при этом треть населения испытывает депрессию), констатировал, что недовольное большинство готово к смене власти». Автор NYT оградил себя от претензий в предвзятости: обе партийных элиты плохи; оба электората равно эгоистичны; «повсеместная утрата веры в страну» – итог как популизма (команды Трампа), так и пробуждение радикальных сил (его оппонентов); «широкое неравенство» и «сегрегация», будто бы лежавшие мертвым грузом со времен 1960-х, останутся бременем для всех, кто бы ни победил на выборах. Только в последних строках, как в песне позднего Окуджавы оставляется надежда на некий «ясный огонь» – а именно «светоч плюрализма XXI века», затаенный у граждан «глубоко внутри».

Юродство лэймстрима состояло не столько в распространении вымыслов или раздувании мелкого скандала до вселенских масштабов, сколько в умолчании. В первой доктрине информационной войны, подготовленной в Пентагоне, вводился специальный термин «стратегическое умолчание». Он фигурировал тогда в наступательном понятийном контексте, то есть применялся к цивилизационным соперникам. Теперь он обратился вовнутрь вместе со всем арсеналом информационно-политической войны, изначально предназначенного для завоеваний в контексте «мягкой силы». Во избежание сомнений в этом Стивен Кук, старший сотрудник Совета по международным отношениям (CFR) по Ближнему Востоку и автор книги «Фальшивый восход: Протест, демократия и насилие на новом Ближнем Востоке», 4 июня опубликовал в журнале Foreign Policy статью, прямо озаглавленную: «Да, площадь Лафайет – это площадь Тахрир». Издание, десятки лет служащее трибуной для аналитических и пропагандистских кадров ведущих университетских интеллектуальных центров, прямым текстом перенесло поле применения «ломки менталитета» из внешнеполитической сферы на внутриполитический фронт, притом на его площадку «прямого действия».

Площадь Лафайет, названная в память «героя двух миров» маркиза Жильбера Мотье де Лафайета (1757–1834), аристократа, масона, автора французской Декларации прав человека и гражданина и члена Общества друзей чернокожих (Société des amis des Noirs), является частью Президентского парка в Вашингтоне, непосредственно прилегающей к Белому Дому и отделенной от него прорезкой Пенсильвания-Авеню. Смысловых параллелей с каирской Ат-Тахрир можно найти множество, начиная с первоначального предназначения площадей (на месте площади Лафайет был невольничий рынок) до и символики названия, связанной с обретением независимости: мотивом участия Лафайета в Американской революции исходил из его мести англичанам за гибель его отца в битве при Миндене в Семилетней войне; площадь Тахрир изначально была Исмаилийской, в честь османского хедива Исмаила-паши, и получила имя в разгар Египетской революции 1919 года, которая была восстанием против британской оккупации. В 2011 году этот смысл был подменен суррогатной «арабской весной», к которой приложило руку и британо-катарское лобби. Девять лет спустя подмена смыслов осуществила обратную миграцию в Соединенные Штаты: в конце мая 2020 года площадь Лафайет становится американской «цветной революции», в которой движение Black Lives Matter выполняет ту же роль, что и «движение 6 апреля» в Египте.

В полемической статье для портала Breitbart правая публицистка Энн Каултер назовет основную массовку бунтарского действа в американских мегаполисов восстанием невежд, игнорирующих два века американской истории. Речь шла о том, что львиная доля протестнической массы представляла потомков афроамериканцев, прибывших в США после 1865 года, т. е. после отмены рабства. Историческая дата отмены рабовладения 19 июня, известная как Juneteenth, явно была одним из критериев тайминга массовой антирасистской кампании. Суррогатность революции, которую и хотела подчеркнуть Каултер в своей статье «Йель должен уйти», выражалась в поводе и тайминге.

Поводом для волнений, стартовавших 25 мая, было убийство белым офицером полиции Миннеаполиса Дереком Шовеном афроамериканца Джорджа Флойда, с которым он ранее работал в одном и том же частном сетевом кафе. Помимо обстоятельств, не украшающих имидж жертвы, а именно наркотического опьянения, сомнения в расовых мотивах дополнялись и другими деталями: убийца незадолго до этого события был заснят на митинге в поддержку Дональда Трампа, где намеренно позировал перед камерой – так же, как умственно отсталый Цезарь Сайок, накануне промежуточных выборов 2018 года разославший по почте взрывчатку ведущим демократическим политикам и донорам.

Еще одним феноменом «опережающего отражения» была заблаговременная актуализация темы дискриминации черного (именно чернокожего) населения, предпринятая Бараком Обамой за 11 дней до того момента, когда полицейский Шовен наступил ногой на грудную клетку Джорджа Флойда. Выступление Обамы на онлайн-конференции в честь выпуска учащихся исторически черных колледжей и университетов (HBCU) 14 мая содержало два месседжа: во-первых, тезис о том, что именно афроамериканское население «не случайно» больше всех остальных сообществ страдает от коронавирусной эпидемии, и во-вторых, напоминание о другом убийства белым гражданином (бывшим полицейским) афроамериканца (мошенника-рецидивиста): оно произошло в феврале, до экспансии инфекции, и соответственно, два месседжа были притянуты за уши друг к другу. Об этом спиче Барака Обамы закономерно вспомнили республиканские обозреватели. Впрочем, была упущена весьма существенная смысловая деталь: 14 мая Обама выступал в эфире не один, а в компании с сенатором Камалой Харрис, уже к этому времени признанной одной из двух наиболее вероятных претенденток на пост вице-президента.

Месседж Энн Каултер о паразитизме вполне применим персонально к Камале Харрис. Напомним, ключевую роль в прорыве Джо Байдена в ходе праймериз Демпартии в Ю.Каролине и затем в 9 штатах «супервторника» была другая женская персона – Элизабет Уоррен, всю свою кампанию построившая на дискредитации экс-мэра Нью-Йорка Майкла Блумберга. При этом Блумбергу вменялась не только попытка «купить выборы» и не только пресловутый сексизм, но и его стратегия «Захвати и обыщи» для Управления полиции Нью-Йорка. Ключевая фигура в подготовке разгрома Блумберга в Ю.Каролине общими усилиями штабов Байдена и Уоррен, координатор демократического большинства в Палате представителей Джеймс Клайберн – умеренный афроамериканец, избранный от Ю.Каролины, – специально подчеркивал на пресс-конференции в начале мая, что ближайшие сторонники Джо Байдена вовсе не настаивают на том, чтобы он выбрал на вице-президентскую роль непременно черную женщину. Месседж был очевиден: южно-каролинская команда, получившая подпитку от суперкомитета Secure America’s Future Energy (SAFE), предпочитала Уоррен. Но Барак Обама сделал свой выбор. Точнее, выбор был сделан за него: экс-президент с лета 2017 года до сих пор работает во Всемирном фонде дикой природы (WWF), где компромиссная энергетическая повестка дня, продвигаемая SAFE, в том числе через Центр двухпартийной политики (Bipartisan Policy Center), не считается «достаточно амбициозной».

Помимо предварительного выряживания офицера-убийцы в трамписта, да и самого подбора персоны с