Красавица - Скотт Вестерфельд

– Что-то из Нового Дыма? – широко раскрыв глаза, проговорил Зейн. – Где?

– Валентино, триста семнадцать.

Валентино, 317

– Секундочку, – сказал Зейн, быстро снял интерфейсные кольца с пальца Тэлли и свое и повел ее в глубь сада. – Лучше от колечек избавиться, – объяснил он. – Не хочу, чтобы за нами следили.

– Ой, конечно. – Тэлли вспомнила, как в прежние времена легко и просто удавалось обдурить майндеры в интернатах. – Надзиратели вчера ночью… Они сказали, что будут приглядывать за мной.

Зейн хмыкнул.

– За мной они приглядывают всегда.

С этими словами он нацепил колечки на два высоких листа осоки, и стебли склонились от тяжести.

– Ветер будет их время от времени покачивать, и создастся такое впечатление, будто мы их и не снимали, – пояснил Зейн.

– Но разве это не будет выглядеть странно? То, что мы так долго остаемся на одном и том же месте?

– Это же увеселительный сад. Тут многие доставляют друг другу удовольствие, – рассмеялся Зейн. – Я здесь не раз бывал.

Тэлли эти его слова совсем не понравились, однако она не подала виду.

А как мы потом разыщем колечки?

– Я знаю это место. Перестань волноваться.

– Прости.

Зейн обернулся и рассмеялся.

– Тебе не за что просить прощения. Я уже давно так здорово не завтракал!

Оставив колечки в траве, они отправились к реке и дальше к особняку Валентино. Тэлли шла и гадала, что же они могут обнаружить в комнате триста семнадцать. В большинстве особняков у каждой комнаты имелось собственное имя. Комната Тэлли в особняке Комачи называлась «Ипрочее», комната Шэй – «Синеенебо», но особняк Валентино был настолько стар, что его комнаты были попросту пронумерованы. «Валентиновцы» всегда были помешаны на такой чепухе – сохраняли древние традиции своего дряхлеющего дома.

– Хорошее местечко выбрали твои друзья, чтобы что-то спрятать, – отметил Зейн, когда они с Тэлли уже были недалеко от раскинувшегося на берегу реки особняка. – Легче сохранить тайну там, где стены не разговаривают.

– Может быть, поэтому Крой и его приятели и «взломали» именно бал в особняке Валентино, а не где-то еще, – предположила Тэлли.

– Вот только я им все подпортил, – сказал Зейн.

– Как это? – удивилась Тэлли.

– Мы все пришли в этот каменный дом, но вас найти не смогли, и тогда я сказал, что надо подняться на новую бальную башню и поискать вас с помощью умных стен.

– И мы так же сделали, – кивнула Тэлли.

Зейн покачал головой.

– Ну вот. А если бы мы все остались в Валентино, чрезвычайники бы не засекли Кроя так быстро и у него было бы время поговорить с тобой.

– Значит, они могут подслушивать через стены?

– Конечно. – Зейн усмехнулся. – Догадываешься, почему я предложил устроить пикник в такой жутко холодный день?

Тэлли понимающе кивнула и задумалась. Городской интерфейс доставлял сообщения, отвечал на вопросы, напоминал о назначенных встречах, даже включал и выключал свет в комнатах. Если бы Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам захотела учинить за тобой слежку, им было бы известно все, что ты делаешь, и половина того, о чем ты думаешь. Она вспомнила, как разговаривала с Кроем на лестнице в бальной башне. Интерфейсное кольцо было у нее на пальце, и стены ловили каждое слово…

– Они за всеми следят?

– Нет, за всеми им не уследить, да большинство красавцев и не дает повода. Но к некоторым из нас отношение особое. Я бы сказал, чрезвычайное отношение.

Тэлли негромко выругалась. Вчера ночью чрезвычайники появились так быстро! Ей удалось поговорить с Кроем всего несколько минут, а эти гады как будто ждали где-то рядом. Может, они уже знали о том, что на бал проникли посторонние? А может, и вообще не выпускали Тэлли Янгблад из виду… Она взглянула на деревья. Они покачивались на ветру, и Тэлли представилось, как среди колышущихся теней снуют серые силуэты.

– Не думаю, что ночью все так вышло из-за тебя, Зейн. Это я виновата.

– В каком смысле?

– Я всегда во всем виновата.

– Глупости, Тэлли, – тихо проговорил Зейн. – Нет ничего плохого в том, чтобы быть особенной.

Он замолчал, и они прошли под аркой главного входа особняка Валентино. Внутри каменных стен стояла гробовая тишина.

– Когда мы уходили, бал еще продолжался, – прошептал Зейн. – Так что, наверное, все только-только улеглись спать.

Тэлли кивнула. Роботы-уборщики еще не взялись за работу, и коридоры были усеяны обрывками маскарадных костюмов. Приторно пахло пролитыми напитками, подошвы липли к полу. Блеск бала остался в прошлом. Так хмель наутро превращается в похмелье.

Без интерфейсного колечка Тэлли чувствовала себя беззащитной. К ней возвращались воспоминания о том, как она, девочка-уродка, перебиралась через реку, как ей было страшно, что ее поймают. Но страх помогал оставаться на взводе, обострял чувства: Тэлли слышала шелест мусора в далеких коридорах и отличала изюмный запах пролитого шампанского от кислой вони пива. В особняке стояла тишина, слышны были только шаги Тэлли и Зейна.

– В триста семнадцатой комнате сейчас наверняка все спят, – прошептала Тэлли.

– А мы их разбудим, – тихо проговорил Зейн, сверкая глазами в полумраке.

На первом этаже располагались комнаты с трехзначными номерами, начинающимися с единицы, поэтому Тэлли и Зейн стали искать лестницу или лифт. В одном месте к старинному особняку пристроили новые современные лифты, но для парочки «кримов» без интерфейсных колец двери кабины не открылись бы. Зейн и Тэлли поднялись на третий этаж по каменной лестнице и оказались прямо напротив комнаты с номером 301. Они пошли по коридору. Номера комнат росли – по одной стороне четные, по другой нечетные. Напротив комнаты 315 Зейн крепко сжал руку Тэлли.

Но на следующей двери красовалась табличка с номером 319.

Зейн и Тэлли вернулись назад и прошли вдоль противоположной стены коридора. Здесь они обнаружили комнаты с номерами 316, 318 и 320. Пройдя по всему этажу, они нашли комнаты с номерами от триста двадцатого до триста тридцатого и дальше, как четные, так и нечетные, но комнаты под номером 317 они так и не нашли.

– Потрясающая загадка, – усмехнулся Зейн. Тэлли вздохнула.

– Может быть, он просто пошутил?

– Думаешь, новодымники стали бы рассылать по всему городу поддельные приглашения, перебираться через реку и вламываться на бал только ради того, чтобы мы потом напрасно потратили время?

– Да, вряд ли, – согласилась Тэлли, но почувствовала, что искорка, вспыхнувшая в ее сердце, начала угасать. Она поймала себя на мысли, что сильно сомневается, стоило ли вообще затевать эту экспедицию, эти поиски некой грандиозной тайны, спрятанной какими-то уродцами. На самом деле являться без приглашения в чужой особняк было как-то не принято. Их могли и не понять.

– Как думаешь, завтрак еще не остыл? – спросила она.

– Тэлли… – Зейн устремил на нее пронзительный взгляд, дрожащими руками убрал за уши пряди ее волос. – Останься со мной.

– Я и так здесь, – непонимающе пролепетала она. Зейн шагнул к ней, оказался очень близко.

– Да, но не раскисай, пожалуйста. Сохраняй кураж. Будь просветленной.

Тэлли поцеловала его, и стоило ей прикоснуться губами к его губам, как мир снова обрел резкость и четкость.

Она прогнала мысли о голоде и сказала:

– Хорошо. Как насчет лифта?

– Какого?

Тэлли взяла Зейна за руку и подвела к пространству между комнатами 315 и 319. Двери отделяло друг от друга довольно большое расстояние, и примерно посередине находилась дверь кабины лифта.

– Тут когда-то была комната, – сказала Тэлли.

– Но ее ликвидировали, когда пристраивали лифт. – Зейн рассмеялся. – Ленивые красотульки! Не могут на пару этажей по лестнице подняться!

– Так, может быть, номер триста семнадцать – это теперь лифт?

– Жаль, если так, – ответил Зейн. – Мы не сумеем вызвать лифт без интерфейсных колец.

– Мы могли бы дождаться, пока кто-то другой вызовет кабину, и проскользнуть внутрь.

Зейн обвел взглядом пустой коридор, усыпанный пластиковыми стаканчиками, чашками и обрывками бумажных украшений.

– Не раньше чем через несколько часов, – со вздохом сказал он. – А к тому времени у нас с тобой просветленность пройдет.

– Это точно.

Тэлли снова ощутила сонливость и головокружение, мир перед ее глазами как бы затуманился, желудок жалобно заурчал и воображение очень убедительно нарисовало теплую булочку с шоколадом. Тэлли помотала головой, чтобы прогнать этот образ, и постаралась представить себе чрезвычайника в сером комбинезоне. За прошлую ночь вид человека в сером шелковом костюме прочно запечатлелся в ее сознании. Из-за этого костюма она выбежала на пожарную лестницу за Кроем. Теперь ясно, что Крой не случайно выбрал наряд чрезвычайника. Он хотел проверить, насколько хорошо у нее работает голова. Может быть, теперь настало время для новой проверки, сумеет ли Тэлли Янгблад разгадать эту «потрясающую загадку», как выразился Зейн.