Сентябрь - Розамунда Пилчер

И церковь, и дом священника были построены первым лордом Балмерино на рубеже веков и подарены епархии вместе с небольшой суммой денег, предназначенной на покрытие церковных нужд. Деньги эти были давно истрачены, прихожан было немного, и церковный совет никак не мог свести концы с концами.

Когда выяснилось, что надо менять электропроводку, потому что она не просто обветшала, а стала пожароопасной, преподобный Джулиан Глоксби и вовсе пришел в уныние. Это стало последней каплей, переполнившей чашу. Но Арчи Балмерино собрал свое слабосильное войско — попечительский совет, посетил епископа и добился денежного пособия. Увы, и его не хватило, надо было каким-то образом еще раздобыть денег. Выдвигались разные проекты, однако после тщательного обсуждения все они отпадали. В конце концов решено было прибегнуть к старому испытанному способу добывания денег — устроить церковную распродажу. Ее назначили на июль. В здании деревенской управы установят ларек, где будут продаваться подержанные вещи, на лотках выставят июльские плоды и овощи; еще один ларек будет торговать вышивками, гобеленами и всякими занятными старинными вещичками, ну и, конечно, будут угощать чаем.

В тот пасмурный июньский день в доме Вирджинии и Эдмунда Эрдов собрался организационный комитет. В половине пятого совещание закончилось, все проблемы были решены. Оставалось напечатать яркие плакатики-объявления, взять напрокат несколько лотков и организовать лотерею.

Священник, миссис Глоксби и Тодди Бьюкенен — председатель административного совета Страткроя разъехались по домам. Дермот Ханикомб на совещании не смог присутствовать — был занят в своей антикварной лавке. Ему заочно поручили торговлю всякой мелочью в ларьке «Белый слон».

Теперь они остались втроем. Вирджиния и ее свекровь Вайолет сидели в одном конце длинного, красного дерева, стола, Арчи Балмерино — в другом. Как только участники совещания удалились, Вирджиния отправилась на кухню готовить чай и вскоре принесла на подносе три кружки, коричневый чайник, кувшинчик с молоком и сахар. После долгих обсуждений приятно было глотнуть ароматного чая и поболтать в дружеском кругу.

Их все еще занимал благотворительный базар.

— Надеюсь, Дермот не обидится, что его поставили на распродажу всякого хлама. Может, мне позвонить ему и дать возможность отказаться? — Арчи всегда проявлял деликатность и старался не оказывать давления на других людей.

Вайолет успокоила его:

— Нисколько не обидится. Он любит это дело. Наоборот, наверное, обиделся бы, если бы мы поручили этот ларек кому-нибудь другому. К тому же он назначит каждой вещи подходящую цену…

Вайолет, высокая, крупная, крепкая женщина, хотя ей было уже за семьдесят, предпочитала удобную и уютную одежду. На ней был жакет, который она явно носила уже не первый год, юбка и спортивные башмаки на ногах. Волосы у нее были седые, она закалывала их небольшим пучком на затылке, а длинная верхняя губа и широко расставленные глаза придавали сходство с добродушной овцой. Но некрасивой или лишенной вкуса женщиной ее никак нельзя было назвать. Было в ней что-то привлекательное и значительное, а умные глаза в данный момент весело щурились.

— …даже фарфоровым собачкам с костью в зубах и настольным лампам, сооруженным из бутылок из-под виски и облепленных ракушками.

Вирджиния рассмеялась:

— Может быть, он и себе выберет какую-нибудь диковинку за двадцать пять пенсов, а на следующий день продаст ее в своей антикварной лавке за баснословную цену.

Она откинулась на спинку стула и с ленцой, точно юная девчонка, вытянула вперед ноги. В свои тридцать с небольшим Вирджиния Эрд была так же стройна, как и в тот день, когда вышла замуж за Эдмунда. Несмотря на официальное заседание церковного совета, она была в своей обычной униформе: джинсы, синий свитер, на ногах начищенные мокасины. Она была хорошенькая блондинка, этакая милая кошечка, но ничем бы особенно не выделялась, если бы не ее огромные сапфировые глаза. Гакие глаза делают их обладательницу красавицей. У нее была прекрасная смуглая кожа, косметикой она не пользовалась вовсе, и лишь тонкие морщинки в уголках глаз выдавали ее истинный возраст.

Скрестив кисти рук, Вирджиния сплела свои тонкие пальцы, будто делая какое-то специальное упражнение.

— На Изабел мы возложим чаепитие. — Вирджиния повернулась к Арчи: — Кстати, почему она не пришла сегодня?

— Да я же сказал… А может, тебя в это время не было в столовой? Ей надо было ехать в Коррихил, забирать очередную партию гостей.

— Ну да, как я сама не догадалась. Извини.

— Эти туристы напомнили мне вот о чем… — Вайолет протянула свою кружку, — налей-ка мне еще немного. Ты ведь знаешь, какая я чаевница, могу пить и пить, пока чай не польется у меня из ушей… Так вот, вчера я ездила в Релкирк и встретила там Верену Стейнтон, она мне сказала, что я уже могу не держать ее затею в секрете. Они с Энгусом намереваются дать в сентябре бал в честь совершеннолетия Кэти.

— Но почему это держалось в секрете? В чем дело? — несколько настороженно поинтересовалась Вирджиния.

— Ну, понимаешь, она мне сообщила об этом недели две назад, но попросила до тех пор, пока она не обсудит все с Энгусом, никому ничего не сообщать. Как видно, она его уговорила.

— Молодчина! Это она чудно придумала. А что это будет? Просто немного попрыгают или настоящий бал?

— Все честь по чести, как бывало когда-то. Шатер, китайские фонарики, все разодеты в пух и прах.

— Потрясающе! — Как Вайолет и предвидела, Вирджиния пришла в восторг. — И за билет платить не надо, и у меня будет хороший предлог купить себе новое вечернее платье. Надо будет помочь Верене расселить гостей. А мне проследить, чтобы Эдмунд не наметил на эту неделю какую-нибудь деловую поездку, например в Токио.

— Где он сейчас? — спросила ее свекровь.

— Всего лишь в Эдинбурге. Вернется к шести.

— А где Генри? Он ведь уже должен бы вернуться из школы?

— Зашел к Эди, он любит посидеть у нее, попить чайку.

— Может, он ее и развлечет немного.

Вирджиния удивленно нахмурилась — обычно это Эди развлекала Генри.

— Что случилось?

Вайолет бросила взгляд на Арчи.

— Помнишь двоюродную сестру Эди — Лотти Карстерс? Она какое-то время была горничной в Страткрое. В тот год, когда вы с Изабел поженились.

— Еще бы не помнить! — На лице Арчи отразился ужас. — Жуткая женщина. Чего только она не вытворяла — перебила чуть ли не весь наш рокингемский сервиз, и к тому же она, похоже, шпионила за нами — оказывалась вдруг в самых неожиданных местах. Я понять не мог, что заставило мою мать нанять ее.

— Думаю, обстоятельства. Очень хлопотное было лето, и без помощницы ей было не обойтись. Лотти проработала месяца четыре, не больше, и вернулась к себе в Туллочард, к своим престарелым родителям. Замуж она так и не вышла…

— Не удивительно.

— …ну, а потом родители умерли, и она осталась одна. И, как видно, странности ее все усиливались. В конце концов она стала агрессивной, и тогда ее увезли в ближайшую психлечебницу. Ближе родственников, чем Эди, у нее нет. Эди навещала ее каждую неделю. А теперь доктора сказали, что состояние Лотти улучшилось настолько, что можно забрать ее домой. Но одной ей жить нельзя. По крайней мере, еще какое-то время.

— Неужели Эди хочет взять ее?

— Она говорит, что это ее долг. Больше у Лотти никого нет. И вы знаете Эди, она — сама доброта. Она чувствует ответственность за семью. Говорит: кровь — не вода, ну и прочие глупости.

— Тяжелый случай, — сухо заметил Арчи. — Хуже не придумаешь. Когда она должна забрать ее?

— Точно не знаю, — Вайолет пожала плечами, — то ли в следующем месяце, то ли в августе.

— Неужели Лотти насовсем поселится у Эди? — Вирджиния пришла в ужас от одного лишь предположения.

— Будем надеяться, что нет. Будем надеяться, что это временная мера.

— Где Эди ее поместит? У нее ведь всего две маленькие комнаты.

— Не знаю, я ее не спрашивала.

— И когда же она об этом сообщила?

— Сегодня утром. Когда пылесосила ковер в столовой. Мне показалось, что она чем-то расстроена, и я спросила ее, что случилось.

— Бедняжка Эди, ей можно только посочувствовать.

— Эди — святая, — сказал Арчи.

— Это верно. — Вайолет допила чай, бросила взгляд на часы и начала собирать свои вещи: большую сумку, бумаги, очки. — Приятно было тебя навестить, дорогая. И спасибо за чудесный чай. А теперь мне пора домой.

— И мне тоже, — сказал Арчи. — Поеду продолжать пить чай, теперь с американцами.

— Смотри, не захлебнись. Кто к вам прибыл на сей раз?

— Понятия не имею. Надеюсь, что не древние старцы. На прошлой неделе один старикан чуть не отправился на тот свет — такая у него разыгралась ангина. Слава Богу, выкарабкался.