«Если», 1998 № 09 - Журнал «Если»

— Ты все равно не сможешь помешать мне, человек, но твое мужество мне по душе. Выбирай: либо ты уберешься с моей дороги, и тогда я сохраню жизнь тебе и этим жалким бойцам… — Серый Бог небрежно взмахнул гигантской ручищей, указывая на остатки взвода. Пехотинцы перевязывали раненых и спешно приводили в порядок окопы и щели, не зная, то ли атаковать странное существо, то ли бежать прочь. — …Либо я убью тебя и все равно возьму то, что мне принадлежит. Решай же, Йон Ульф, да поскорее. Выбирай, пока я не поднял меч, потому что потом решать буду только я!

Ужас обуял Йона. Желание бежать без оглядки жгло его, однако глубоко в душе Йона теплился огонек чести. «…Одному и доспех не впрок, — вспомнил он. — Выхода нет: либо мы оба погибнем, либо вместе останемся жить».

— Ты его не получишь! — воскликнул Йон и ринулся на врага, метя в пах гиганту.

Но Один без малейшего усилия парировал этот удар. Его ответный выпад был направлен прямо в грудь Йона. Йон с трудом отбил его; удар был так силен, что он не устоял на ногах и упал на колени. Меч его ткнулся в землю, но Йон ухитрился не выпустить рукоятку.

А меч Одина снова взметнулся, казалось, к самым небесам и начал стремительно опускаться, грозя разрубить человека пополам.

Йон отпрянул в сторону и покатился по земле — но недостаточно проворно. Лезвие меча все же задело его плечо, разрезав куртку, и острая боль пронзила руку до самой кисти. Прежде чем Йон успел сделать ответный выпад, огромный клинок снова поднялся для удара. На этот раз выпад был направлен по широкой дуге почти параллельно земле, и Йон едва успел уклониться. Когда же он попытался отразить удар своим мечом, клинок попросту сломался — так велика была божественная сила и мощь Одина. В руках Йона остался лишь жалкий обломок длиной в каких-нибудь несколько дюймов.

— Не-ет! — в отчаянии всхлипнул он.

Но тут сквозь вой ветра и звон стали прорвался голос — такой тихий, что Йон ни за что бы не расслышал его, если бы то не был голос Эрика.

— Волк… — Это слово было произнесено слабым, чуть слышным шепотом, но оно вдохнуло в Йона новые силы. Где-то в глубине его существа словно распахнулись широкие врата, и оттуда щедрым потоком хлынула злая, кипучая энергия и мощь, которой делился с Йоном его дух-покровитель. Еще мгновение, и Волк оказался внутри него. Йон выронил обломок меча и, подобравшись, ринулся на тускло-серого Отца Богов.

В какое-то мгновение в его мозгу промелькнуло смутное воспоминание о том, что, согласно легенде, убийцей Одина был именно волк, но Йон сразу же забыл об этом, полностью растворившись в мстительной злобе могучего зверя и почувствовав, что тело волка становится его телом, а ярость волка — его яростью. Неистовая радость и буйство берсеркера охватили Йона, и все окружающее сразу же поблекло и отступило. Пена летела с его губ, когда он свирепо лязгал зубами, и огромные клыки в стремительном вихре смертоносной ярости вонзались то в руку, то в ногу, то в лицо божества. Вкус крови на языке только сильнее распалял зверя.

Теперь уже Один вскрикнул, и этот вопль — могучий, словно пароходная сирена, — заглушил все остальные звуки. Серый Бог попятился, потерял равновесие и упал навзничь. Чудовищные волчьи челюсти тотчас сомкнулись на его горле. Охваченный кровожадным стремлением убивать, Йон превратил эту яростную атаку в свою собственную битву, став полноправным действующим лицом древней легенды.

Ураганный ветер внезапно стих. Окружающий мир раскололся, и в нем образовалась дыра, по одну сторону которой оказались пулеметные гнезда, мотки «колючки» и неподвижные тела, а по другую — голубовато-зеленые луга Асгарда[8]. Валькирии отступали, таща за собой Одина, горло которого все еще продолжал сжимать зубами громадный волк. Йон же замешкался на самой границе, впервые не в силах ответить на вопрос, кто он такой и где его настоящий дом. Сначала он сделал шаг вперед, потом отступил назад. Неистовая ярость по-прежнему сжигала его изнутри, обещая вечную жизнь и безграничное могущество в мире, не знающем пушек. Верность другу звала вернуться.

В конце концов Йон отпустил волка. Тот метнулся прочь, забрав с собой силу и ярость, и Йон несколько раз вздрогнул, словно в агонии. Он чувствовал себя так, будто у него отнимали душу и саму жизнь, вырывая их из тела, превращая его в пустую оболочку. Потом волк исчез навсегда. Проход в другой мир закрылся, и Йон Скелл провалился во тьму.

Придя в себя, Йон увидел, что лежит на койке под тонким выцветшим одеялом, упираясь взглядом в унылую желто-серую стену военного госпиталя в Плейку.

Эрик!.. Он поспешно повернул голову и облегченно вздохнул, увидев на соседней койке знакомую фигуру. Из-под одеяла торчали обе ноги. Грудь Эрика мерно вздымалась и опускалась в такт глубокому ровному дыханию, глаза были закрыты, одна рука свесилась вниз.

С трудом дотянувшись до него, Йон взял руку друга в свою. Пальцы Эрика несильно сжались и снова расслабились.

— У кого брата нет… — пробормотал он, не открывая глаз.

— Тому и доспех не впрок, — согласился Йон и негромко рассмеялся. Ощупывая игрушечный оловянный меч, висевший у него на цепочке вместе с личными жетонами, он неожиданно испытал сильнейшее желание как можно скорее повидаться с отцом и поблагодарить за то, что тот научил его ценить семейные узы, привязанность и любовь.

И заодно показать свою новенькую медаль…

Когда образы Йона и Эрика на экране погасли, Тек вернулся к проблеме, которая весьма его занимала. Он обязательно должен был выяснить, кто же на него напал. Тор был слишком занят на земле, раскидывая свои сети, чтобы уловить в них новых героев для Рагнарока, и, следовательно, его можно было исключить из числа подозреваемых.

Таким образом, только один из богов мог создать и направить чудовище. Только один…

Бог войны долго сидел, размышляя, прежде чем принять решение. Потом он выпрямился и, подойдя к своему учителю, склонился над ним с угрюмой гримасой.

— Зачем ты это сделал? — требовательно спросил Тек. — Чего ты надеялся достичь? Что тебе дало нападение на меня?

Второй бог, закутанный в мантию Наставника, испытывал явное облегчение оттого, что Тек наконец разгадал загадку. Самодовольно ухмыльнувшись, Локи принял свой истинный облик.

— Время, о проницательнейший из новых богов, — с насмешкой промолвил Локи. — Время, которое позволило союзникам Великанов Пустыни, — а они приходятся мне братьями — собрать богатый урожай на брегах своих земель.

— И какое это имеет отношение ко мне? — спросил Тек, чувствуя, как в нем закипает гнев — тот самый, чистый, как пламя, и жаркий гнев, способный испепелить любого, кто, пренебрегая опасностью, осмелится подойти слишком близко.