Янтарная кровь куртизанки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Хорошо, Бея, можешь идти спать. Ты мне больше не нужна сегодня.

— А раздетися, госпожа?

— Сказала, иди спать.

За дверью удручённо вздохнули, раздался перестук пробковых подошв Беиных домашних туфель, скрип лестницы, и всё стихло. Вейра облизнула пересохшие губы, глядя на себя в зеркало, сжала ладонями груди, будто представила руки Виджана. Вздох вырвался из самой глубины души. Она ненавидит его… И хочет снова быть с ним, хоть раз, хоть ненадолго.

Белая Ведунья, помоги… Помоги забыть этого человека! Им не быть вместе, для него она всего лишь падшая женщина из тех, с кем забывают о законных жёнах. Ей даже жить с ним нельзя. Мастер Виджан стал заметным чином в имперской полиции, его разжалуют за сожительство с куртизанкой… Будущего нет, только воспоминания о прошлом. Правильно Лира сказала: она, Вейра, просто убогая дура.

Умывшись перед сном, расстелила свежую постель. Разобрала причёску, отпустив локоны на волю, провела расчёской пятьдесят раз по волосам. Натянула на тело ночную сорочку из тончайшего вессландского батиста, отороченную широкими кружевами. Легла под стёганое одеяло и закрыла глаза. Она не будет думать. Она просто уснёт. Не стоит мечтать и строить планы. Чем больше планов, тем больше вероятность, что они не сбудутся. Всё произойдёт, как того захотят Творец, Воин и Ведунья. Она, маленькая Вейра, не властна над судьбой. А раз так, то и мысли вон… Надо сходить в храм, принести Ведунье подарок, задобрить её, чтобы замолвила словечко перед сыновьями. Да, завтра после винной лавки и сходит…

…Где-то на заднем дворе кукарекал петух. Голосил что есть силы, возвещая рассвет. Вейра с трудом разлепила глаза, потёрла их кулаками и потянулась. Надо встать, растопить печь, повыносить помойные горшки, собрать недокуренные сигариллы и грязную посуду внизу, в общем, приниматься за утреннюю уборку… Она надела старое, поношенное платье, отданное Лирой, поверх ночной сорочки, у которой на подоле было два неоттираемых даже магией пятна, и тихонько, на цыпочках, вышла из каморки.

Запах вчерашнего веселья, как и всегда по утрам, превратился в смрад: тяжёлую смесь эля, пепла, пота, благовоний и духов. Вейра спустилась по лестнице, стараясь не наступать на скрипевшие ступеньки, и принялась двигать засаленные, пропитанные дымом от трубок портьеры. Изо всех сил дёргая за ржавые щеколды, распахнула все окна в зале, с наслаждением вдохнула свежесть летнего утра. Постояла минутку, чтобы окончательно проснуться, и снова потащилась наверх.

Все сознательные девушки, которые не были слишком пьяны вечером, уже выставили свои прикрытые крышками разномастные горшки за двери. Только у Лиры перед комнатой было пусто. Вейра осторожно открыла дверь и вошла в темноту. Двигалась наощупь, потому что знала расположение мебели. На кровати, свернувшись в клубок, похрапывала Лира, а рядом лежал, вытянувшись во весь рост, руки под голову, мужчина. Ох незадача! Только бы не разбудить! Обычно клиенты на ночь не остаются…

Вейра попятилась к двери, но глаза мужчины блеснули в полумраке, точно кошачьи, и хриплый знакомый голос приказал:

— Стой!

И не ослушаешься… У этого клиента власти больше, чем у других. Холодок пробежал по спине, неприятная дрожь проснулась в ногах, и Вейра попыталась оправдаться:

— Простите, достопочтенный вен Виджан, я не знала, что вы здесь.

— Подойди.

Снова приказ. Да таким тоном… Сбежать бы. Ведь не бросится за ней, не будет гнаться по всему заведению… Но Вейра приблизилась, будто заворожённая, будто кто вынул из тела волю и вложил повиновение.

Виджан похлопал ладонью по кровати рядом с собой:

— Сядь. Как тебя звать, птичка?

— Вейра, — тихо ответила она, аккуратно опустившись на самый краешек кровати, сложила руки на складках потёртого платья.

— Не называй меня «вен». Я мастер Виджан. Сколько тебе лет?

— Тринадцать исполнилось, благо Ведунье.

— И старуха Бийль ещё не выпускает тебя в зал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он усмехнулся, словно закашлялся, а взгляд жгучих глаз ощупал её фигурку, как будто выбирал самый лакомый кусочек из блюда пирогов.

— А ведь пора, пора… Что, первой крови ещё не было?

Вейра глотнула, мучительно краснея под его взглядом, и покрутила головой, не в силах ответить. Этот человек обладал странной притягательностью, и в то же время пугал её до боли в животе. Она уже давно знала, чем занимаются в комнатах, да и девушки в кухне смеясь и перешучиваясь, обсуждали подробности плотских утех, а Вейра слушала их со смесью стыда и любопытства. Однако и помыслить не могла до сего момента, что матушка Бийль когда-нибудь пошлёт её с клиентом наверх…

— Забавная маленькая Вейра…

Его голос стал тягучим и низким, аж воздух в комнате завибрировал. А потом Виджан схватил её за руку и тихо сказал, словно отрезал:

— Запомни, твоя первая ночь — моя! И не смей ни с кем до меня!

Он рывком сел, приблизив лицо, глаза цвета беззвёздной ночи впитали её взгляд, и полицейский шепнул почти ласково:

— Узнаю — убью.

Глава 6. Вен Вюрстер, или Очень неудачный обед

Вейра проснулась в поту. Всю ночь её то душили, то ласкали, и она никак не могла понять — был это Виджан или неизвестный человек… Открыв глаза, она машинально потёрла шею и с ужасом бросилась к зеркалу. Ей показалось на миг, что горло опоясал красный след от удавки, но наваждение прошло, сгинуло, как его и не было.

То там говорила вчера Лира про интуицию? Да нет, просто глупый страшный сон… Вейра опустилась на стул перед зеркалом, стараясь вспомнить лицо душившего её в кошмаре человека. Машинально взяла щётку и принялась водить по волосам. Нет, не вспомнить. Сон ускользал, оставляя лишь ощущение чего-то недоброго. Всё из-за полицейского! Сердце болело вечером, воспоминания заполонили душу, вот и приснилась ерунда. Надо умыться, спуститься в салон и велеть Бее заварить крепкий мятный чай. Сегодня у Вейры много дел.

Но, сойдя по ступенькам на первый этаж, она обнаружила в доме пустоту и тишину. Творец, забыла! Служанка с экономкой отправились на рынок затемно, чтобы купить самую свежую рыбу и деревенские сливки. Вен Вюрстер кушает исключительно рыбные блюда и пьёт исключительно белое горькое вино, которое Вейра терпеть не может, но отказаться нельзя. Сей важный муж, вхожий в императорский дворец, обладает большим состоянием, которое ему некому завещать, кроме слуг и парочки дальних племянников.

Оглядев кухню, нашла заботливо укутанный кувшин с заваренным чаем. Что ж, придётся побыть немного простой служанкой, как раньше. И, наверное, надо отнести чаю Ликсу, проверить его здоровье, а то вчера за личными переживаниями Вейра совершенно забыла о госте.

Она сервировала поднос для чаепития на двоих и вернулась на второй этаж. В каморке было сумрачно. Гость не спал. Просто лежал и смотрел в потолок. Когда Вейра вошла, повернул голову и что-то сказал.

— Я вас всё так же не понимаю, достопочтенный вен, — улыбнулась Вейра. Поставила поднос на шаткий столик и взяла из шкатулки шептальный камень. Надела на шею:

— Вот теперь можно поболтать.

— Я очень рад вас видеть, — произнёс Ликс. — Вы знаете, ужасно скучно лежать без дела. Мне кажется, я никогда не сидел в праздности.

— Давайте пить мятный чай, — она предложила ему чашку. — Вы вспомнили ещё что-либо?

— Нет. Разве мятный чай не южно-восточная традиция?

Вейра пожала плечами, расстелив салфетку на груди Ликса:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Возможно, но я очень люблю мятный чай. Даже не знаю почему.

— Вероятно, поэтому у вас такой нежный цвет лица, — пробормотал он, помешивая светлую жидкость в чашечке. Вейра отметила, что ложечка не стучит о края. Да, у него прекрасное воспитание. И чашку он взял за ручку, что указывает на хорошие манеры… Знать бы, откуда они.

— Как вы себя чувствуете, вен Ликсено?