Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион

чтобы просватал ту девушку за тебя».. Таким вот образом девушка, ставшая впоследствии матерью Джахангира, Шейха Умара, Миран-шаха, была просватана за меня и вошла в мой дом.

(Пояснение: Целомудрие и природная скромность Тимурленга не дозволили ему более подробно рассказать об обстоятельствах его женитьбы. Тимурленг впоследствии брал и других жён, но первой, т. е. старшей среди его жен всегда оставалась та самая девушка из племени кара-китаев, родившая ему трех сыновей — Джахангира, Шейха Умара Миран-шаха. Еще несколько сыновей у Тимурленга родилось так же и от других жен — Переводчик.)

После женитьбы я заметил, что значительно успокоился, больше не испытываю волнений и могу без какого-либо смятения или смущения продолжать и дальше командовать войском эмира Яхмака.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Смерть эмира Яхмака и ссора с Арсланом

В 706 году хиджры (соответствует 1355 году от рождества Христова) мне исполнилось 20 лет и чувствовал я себя настолько сильным, что мог состязаться в борьбе с тридцатью-сорока-летними мужчинами и повергать их наземь. Пятерня моя была настолько сильной, что никто не мог охватить ее своей и все вельможи и воины эмира Яхмака боялись меня и повиновались мне в большей степени, чем самому эмиру. В течение всей недели я заставлял солдат заниматься военными упражнениями, в пятницу предоставлял им отдых с тем, чтобы они могли посещать мечеть и участвовать во всеобщем молении.

Как я уже говорил, был у эмира Яхмака племянник, которого он боялся и опасался быть убитым вследствии козней с его стороны.

В начале своей службы у эмира Яхмака, я не мог понять причину его страха, пока не узнал, что после смерти своего брата, эмир Яхмак присвоил себе его имущество, ничего не оставив своему племяннику, который по этой причине затаил в сердце своем злобу и ненависть в отношении своего дяди. После того, как я обрел влияние при дворе эмира Яхмака, привел в порядок его войско, при этом показав себя достаточно способным человеком, Арслан начал питать ко мне зависть и до меня доходило, что он говаривал своему дяде, чтобы он удалил меня от себя, так как если я и дальше буду набирать силу и влияние, то сумею полностью захватить его войско исключительно для достижения своих целей.

Эмир Яхмак, страдавший «эстескаъ» (сегодня ту болезнь называют сахарной или диабетом — Переводчик), умер в месяце рабби-уль-авваль 706 года хиджры, и не успели еще предать земле его останки, как Арслан, считавшийся наследником эмира Яхмака. в присутсвиии вельмож и воинов высокомерно заявил мне: «Эй Тимур Тарагай, начиная с сегодняшнего дня я отстраняю тебя от службы и тебе отныне нет места в моем войске».

Если бы Арслан пригласил меня отдельно и спокойно объяснил, что отстраняет меня от командования войском, я бы не высказывал возражений, и не принял бы это так близко к сердцу, ибо он вступил во власть после смерти своего дяди и согласно законов наследования, указанных в Коране, был вправе прибрать к рукам так же и его войско, назначив командующим любого, кого пожелает. Но, поскольку он в присутствии вельмож, в оскорбительной для меня манере отстранил от должности, я не мог этого вынести и крикнул ему: «Арслан, тебе ведомы законы величия, и ты должен знать, что никогда не следует отстранять от должности лицо, старшее по званию в присутствии других, находящихся ниже него по служебной лестнице и, что нельзя наказывать виновного в присутствии тех, кто младше его по званию!».

Арслан, обращаясь к присутствующим при этом вельможам, сказал: «Уберите отсюда этого нахального и дерзкого мальчишку». Я к тому времени будучи уже двадцатилетним мужчиной, так вышел из себя от подобного оскорбления, что вырвав саблю из ножен, бросился в сторону Арслана. Его приближенные, стремясь защитить своего господина, обнажили клинки и стали передо мной, пытаясь помешать мне.

Они не знали насколько я силен, насколько мастерски владею клинком. Если бы они знали об этом, то не посмели бы встать на моем пути, и не погибли бы зря. Первый взмах моего клинка отсек руку одному из приближенных, которая повисла на оставшейся нерассеченной кожице, клинок выпал из его руки. Не упуская врагов из вида, я, наклонившись, левой рукой подобрал его упавшую саблю, после чего продолжил схватку, пустив в ход уже оба клинка. Обращаясь к Арслану, я крикнул: «Если ты действительно эмир Арслан, то не убегай, имей мужество и дай мне подойти к тебе ближе».

И хотя между нами стояли машущие саблями его приближенные, я заметил, как внезапно побледнело его лицо.

Вельможи, стоявшие между мною и Арсланом, повалились наземь и я, орудуя обоими клинками, пробил себе дорогу до тех пор пока не оказался вблизи его. Увидев перед собой два моих окровавленных клинка и меня самого, с ног до головы забрызганного кровью его приближенных, он не выдержал и сбежал.

Не став его преследовать и вместо этого, обратившись у группе воинов и их начальников, которые до того момента не посмели вмешаться в происходящую схватку, я спросил: «Кто из нас двоих эмир — я или тот, что только что сбежал отсюда, как мышь от кота?». Затем я добавил: «Если вы мужчины и считаете себя достойными этого звания, вы не должны сносить командования над собой этого трусливого молодого человека, а позволить мне как и прежде быть вашим военачальником, а я буду платить вам как положено».

Одиннадцать старших воинов были сражены мною в происшедшей схватке, четверо из них отдали Богу душу, оставшиеся семеро были ранены, один из них лишился своей правой руки. Раненные сказали, что готовы принять мое главенство и признавать меня своим военачальником при условии, что я буду оплачивать их содержание как положено.

Я сказал: «Ваше содержание будет таким, каким оно должно быть и я не допущу, чтобы кто-то страдал из-за невыплаченного вовремя денежного вознаграждения». Начиная с того дня, я не только остался на посту командующего войском покойного эмира Яхмака, но и взял на себя управление всем оставшимся после него имуществом.

Арслан от страха и стыда не посмел противиться мне, а я, чтобы доказать, что больше него разумею в том, что такое подлинное величие, выделил причитающуюся ему долю — то есть, половину имущества, оставшегося после смерти его дяди, однако оставшуюся половину я оставил себе с тем, чтобы обеспечить казну в связи с оплатой содержания войска. Я так же, в соответствии с законами шариата, конфисковал половину доли, причитавшейся Арслану, как единственному наследнику эмира Яхмака. Ибо Арслан