Авиатрисы - Плат Ами Д.

– И что мне с вами делать? – бросил Левикот. Нескрываемая усмешка внушала отвращение – неужели он получал удовольствие от неприглядного инцидента?

Эбигейл полулежала напротив, глаза прикрыты, дыхание тяжелое.

– Не смейте умирать по дороге. Я бы предпочел сам вас прикончить.

– Откуда такая неприязнь?

– Вы глупы и бесполезны, – Он безапелляционно отвернулся к окну.

Эбигейл устроилась поудобнее и закуталась в плащ Томаса, прикрывая порванное платье от хищного взгляда невольного спутника. У нее нет сил спорить, да если бы и были, она бы не стала доказывать грубияну и живодеру, как важна ее работа. Ведь Эбигейл – единственная, кто защищает девочек от страшной и быстрой смерти.

Глава 7

Покои Эбигейл находились в восточной башне замка. Две гостиные, кабинет, спальня, ванная, гардеробная. Зачастую ночами постель оставалась нетронутой. Иногда директриса засыпала прямо за столом или позволяла себе подремать где-нибудь днем.

Эбигейл сидела в кабинете до тех пор, пока первые солнечные лучи не падали на ее руки, заполняющие бесчисленное множество бумаг. Тут решалось все: начиная от закупки продуктов для академии и заканчивая стратегическими планами, которые она надеялась лично показать премьер-министру.

Из окна Эбигейл видела главную подъездную дорогу к замку. Сквозь распахнутые в летнюю ночь ставни послышался цокот копыт лошади по гравию. Графиня знала, что лишь один человек черной тенью пробирается в академию. Обычно он прибывает затемно, и локомотив ждет его на станции, чтобы уехать обратно еще до рассвета. Гнедой конь мчится в мыле, лишь бы не терять ни минуты драгоценных ночных часов. Прислуга, ученицы, профессора – спят все, кроме незримой стражи замка, что несет службу круглосуточно, охраняя покой и секреты здешних обитателей.

Именно стража открывает ему ворота. И если понадобится, унесет тайну его приезда в могилу.

Кабинет графини во время ремонта отделали изысканно, но без нарочитой вычурности. От прошлых хозяев остались чертежи на стенах, массивная мебель и экспериментальные изобретения – большая дуговая лампа с угольными электродами, вольтов столб, шкатулка с электролитами и многое другое. Эбигейл не интересовалась их природой, однако хранила как артефакты – напоминание о неумолимом ходе прогресса. Все вокруг буквально говорило, что гостям не рады – комната создавалась для уединенной работы и глубоких раздумий. Гостиные же выглядели иначе: крупные камины с барельефами, портреты членов императорской семьи – как и полагалось в высшем обществе.

Графиня встала из-за стола, поморщившись – бок еще болел, – и прошла через вереницу комнат к лестнице.

Ей навстречу, ничуть не запыхавшись, взлетел Томас Биен.

– Я останусь на ночь, – с порога заявил он в обычной повелительной манере, – прикажите подготовить покои.

– В чем дело?

– Завтра привезут Пеловер и Вон. Премьер-министр поручил мне лично проследить, чтобы все прошло гладко.

Графиня с советником направились в малую гостиную.

– Я думала, Дюфуа приедет первой.

– У ее родителей – свое видение. Нам повезло, что она не единственный ребенок в семье и ее папочка готов рискнуть ради воинской славы. Нерадивость сына его явно задевает.

– А новенькие?

– Вполне оправились. Не следует пропускать больше занятий, чем требуется.

– Если они в синяках, не надо…

– Ученицы все равно болтливы. Расскажут, что случилось, – остальным будет уроком. Надеюсь, люди Левикота хорошо поработали и поставили девчонкам мозги на место.

– В любом случае у меня в академии девочки под контролем. Остальные освоились, новеньких примут радушно и гостеприимно. Они сразу же почувствуют себя как дома и быстро войдут во вкус.

– Я должен убедиться сам и доложить премьер-министру.

Эбигейл устало опустилась на диванчик, но тотчас зашипела и вскочила от колющей боли в боку.

– Проклятые мягкие диваны!

– Как рана, графиня, заживает?

– Не стоит вашего беспокойства, советник премьер-министра.

Томас шагнул к ней и положил руку на талию графини. Костяшки пальцев сбиты и покрыты корочками – небрежная, неприглядная мелочь, каких он никогда не допускал.

– Давайте осмотрю и помажу заживляющей мазью? – пробормотал Томас, скользя мимо перевязанной под платьем раны по животу.

Его дыхание коснулось уха Эбигейл. Томас на голову выше. От широких плеч исходило тепло, и графиня только сейчас заметила, что озябла, сидя у распахнутого окна.

Она позволила себе прижаться к его груди.

– Побудьте здесь, Томас.

– Как неуместно, графиня, – прошептал он, склонив голову в поисках ее губ.

Таким нежным, как сегодня, Биен бывал разве что в первые месяцы их отношений, когда пытался втереться в доверие и завоевать сердце Эбигейл. Со временем он стал более напористым, более властным. Порой она разрешала себе нырнуть в воспоминания о тех временах, когда в ней еще тлели наивность и открытость. Но не слишком часто, чтобы не давать слабины. Теперь-то она знала: каждый сам за себя.

Однако Томас действовал необычайно аккуратно – из-за раны или по каким-то внутренним мотивам, Эбигейл не знала. Он осторожно снял с нее платье, отнес в спальню и уложил на кровать, покрывая поцелуями.

Эбигейл откинулась на подушки, разрешая себе минуты расслабления.

В конце концов, никто не знает, что ждет их завтра.

Когда Биен встал и, по своему обыкновению, сразу же оделся, Эбигейл заметила, как он колеблется.

Томас прилег рядом и поцеловал ее в висок.

– Поспите, графиня. Я поработаю у вас в кабинете.

Томас притворил дверь, Эбигейл слышала, как скрипнула ножка стула, когда советник садился за стол, как зашелестела бумага. Где-то там еще оставалась неразобранная корреспонденция и другие документы. Эбигейл не собиралась спать, только ненадолго прикрыть глаза, а потом встать и доделать все дела, чтобы советник премьер-министра не совал в них нос. Но, отдавшись волнам фантазий, не увидела, как Томас улыбнулся, распечатывая первый из многих скопившихся конвертов. Небытие захлестнуло ее, будто волной, погружая в пучины беспокойных сновидений.

– Миледи, вы живы?!

Эбигейл распахнула глаза. Над ней нависло пухлое лицо служанки.

– В чем дело, Маргарет?

– Я думала, вы умерли! Ни разу не видела, чтоб вы спали в восемь утра.

– Как?! Уже восемь?!

– Господин Биен велел вас не будить. Он приехал спозаранку и приказал подготовить комнаты для него и господ рекрутеров, которые сопровождают новых учениц. Я все сделала, но уж не выдержала и зашла вас проведать, – розовощекая Маргарет кудахтала без умолку. – У вас нет температуры?

– Ничего у меня нет, – пробормотала Эби. – Подай воды. Не хочу, чтобы рекрутеры здесь ночевали! Где сейчас Биен?

– Господин отправился на станцию, встречать поезд.

– Дым тебя побери! Ты должна была разбудить меня! Помоги скорее одеться и передай, чтоб седлали лошадь.

– Миледи, вы не можете скакать на лошади. Разрешите, лучше волосы вам уложу красиво?

– Пошевеливайся, Маргарет! – Эбигейл всегда была предельно вежливой со знатью и слугами, но сейчас ее разозлила беспомощность, доверчивость и слабость, из-за которой она позволила себе заснуть и проспать до утра.

Служанка помогла надеть платье и не слишком туго зашнуровать корсет. Наспех собрала волосы в пучок, вытянув несколько красивых прядок. Эбигейл взяла револьвер. Обычно она не носила оружия, но сегодня, когда на ее территории будут рекрутеры и вооруженные охранники из столицы… Кто знает, что придет в голову мерзавцу Левикоту? Лучше быть готовой.

На пороге кабинета Эбигейл замерла. На столе царил порядок. Графиня подошла ближе. Неразобранные накануне письма – распечатаны, аккуратным почерком написаны ответы, все сложено стопкой. Не хватало только ее подписи. Ничего преступного, все по делу. Томас вникал в работу директрисы, старался. И теперь, когда появилась возможность освободить ей пару часов, помог. Мелочь. Эбигейл взвесила: стал бы он устраивать какую-то подлость?